…
Начальник ГМШ занимал третье место в иерархии военно-морского управления -- вслед за управляющим Морским министерством, вторым лицом после августей¬шего генерал-адмирала. На ГМШ возлагались две основ¬ные функции:
1. Управление боевыми силами, движением и строе¬вой частью флота;
2. Заведование личным составом флота и Морского ведомства2.
В соответствии с этими функциями ГМШ включал два отдела — Военно-морской ученый (ВМУО), который подчинялся непосредственно начальнику штаба и лич¬ного состава, находившийся в заведовании его помощнич¬ка в ранге контр-адмирала. В 1903 г. начальник ГМШ руководил ВМУО также через особого помощника — на¬чальника этого важного отдела, состоявшего в контр-ад¬миральском чине.
Полномочия начальника ГМШ простирались от инс¬пекторских функций во всех частях флота и портов до оперативного руководства морскими силами на театрах. В силу сложившейся практики в Российском флоте, где высший начальник — генерал-адмирал — был постоян¬но «занят» личными проблемами и по деловым каче¬ствам весьма условно соответствовал своей должности, действительное положение начальника ГМШ было еще выше. С другой стороны, его взаимоотношения с морски¬ми начальниками на местах во многом зависели от стар¬шинства этих начальников в сложной иерархии высшего управления империей (родственные связи, близость ко двору и т.п.).
И вот на должность начальника ГМШ Николай II по докладу генерал-адмирала 17 марта 1903 г. неожиданно для многих избрал контр-адмирала З.П. Рожественского, хотя в списках флагманов числились 23 вице-адмирала (по штату — 22), каждый из которых (теоретически) мог претендовать на ее занятие. Поскольку начальником ГМШ по штату, действительно, должен был состоять вице-ад¬мирал (или адмирал), то, в соответствии с правилами того времени, контр-адмирал свиты Е.И.В. Рожественский официально именовался «исправляющим должность» (и.д.) начальника ГМШ. Однако эта оговорка весьма мало влияла на выполнение им своих обязанностей и реализа¬цию прав, а принадлежность к свите позволяла иметь лич¬ный контакт с императором. «Обычный» начальник ГМШ, согласно положению, своего доклада у императора не имел, этим правом обладали только генерал-адмирал или, в его отсутствие, управляющий министерством, которые и док¬ладывали по понедельникам каждой недели Николаю II по делам флота и Морского ведомства.
…
В мирное время, объективно, заслуги военных весьма условны. Выделить из среды офицеров настоящего воен¬ного лидера представляется достаточно сложной задачей, но она не является неразрешимой. З.П. Рожественский в 1877 г. на «Весте» участвовал в бою с сильным противни¬ком и проявил храбрость, отмеченную высшей наградой. Однако в июне 1890 г., будучи командиром «Крейсера», он производил артиллерийскую стрельбу в заливе Амери¬ка без части офицеров, так как послал минера и ротного командира (двух лейтенантов) для производства съемки берегов1. Решение «убить двух зайцев» одновременно с точки зрения военного человека было вряд ли уместно, так как главная задача корабля — бой с противником — должна обеспечиваться полным боевым расчетом.
Во время командования «Владимиром Мономахом» Зиновий Петрович проявил себя требовательным и ис¬полнительным начальником, на совещаниях у адмирала высказывал достаточно обоснованные взгляды по составу флота на Дальнем Востоке, участвовал в подготовке флота к бою с противником, будучи ближайшим помощником и советником младшего флагмана контр-адмирала СО. Ма¬карова. Но, как выяснилось впоследствии, он сам в каче¬стве флагмана действовал так, как будто не был в Чифу в мае 1895 г., когда Соединенные эскадры вице-адмирала СП. Тыртова готовились к сражению с японцами.
Будучи командующим Учебно-артиллерийским отря¬дом, З.П. Рожественский направил свою энергию на строгое выполнение каждым учеником-комендором положенного числа выстрелов из орудии всех систем, что было весьма далеко от требований реальной службы на боевых судах. Боевые же стрельбы отряд с завидным постоянством про¬водил по берегу — по макетам укреплений на о. Карлос. Эффект этого упражнения, сопровождавшийся столбами огня и пыли, принес Зиновию Петровичу авторитет у двух императоров, один из которых — Вильгельм II — числился адмиралом Российского флота, а другой — Николай II — только капитаном 1 ранга, зато был само¬державным повелителем огромной страны. Николай II и поручил З.П. Рожественскому важнейший пост в систе¬ме управления военными морскими силами России. Надо отметить, что контр-адмирал свиты Е.И.В. Рожественский стал и.д. начальника ГМШ в решительный для своей Родины час.
…
Летом 1903 г. Япония фактически, правда, в скрытой форме, начала мобилизацию армии и флота. Известия об этом регу¬лярно достигали адмирала Е.И. Алексеева в Порт-Артуре и ГМШ в Санкт-Петербурге. Их посылал из Японии морской агент, талантливый и энергичный офицер, капитан 2 ранга А.И. Русин. Информация о военных приготовлениях Японии появлялась также в отечественной и иностранной печати.
Понятно, что проблема усиления эскадры Тихого океана в 1903 г. была проблемой № 1 для ГМШ и его начальника. Другими проблемами, также далекими от решения, в это время были создание в составе ГМШ полноценного органа оперативного управления, избавленного от «мелочей» повсед¬невной службы, обременявшей ВМУО, составление плана возможной войны (на всех театрах) и связанного с ним пла¬на развития, мобилизации и развертывания флота, пополне¬ние боевых запасов (хотя бы до двух боекомплектов), лик¬видация ставшего хроническим некомплекта офицерского состава (флотских обер-офицеров и инженер-механиков), приведение организации всего флота и корабельных соеди¬нений и военно-морского свода сигналов в соответствие с требованиями времени и другие, может быть, и менее важ¬ные, но, по существу, довольно крупные и хлопотные1.
Как с этими проблемами справлялся Зиновий Пет¬рович, которому со времени назначения и.д. начальника ГМШ до начала войны с Японией было отпущено 10 ме¬сяцев и 10 дней? Изучение этого вопроса в его развитии, даже закрывая глаза на конечный результат (Цусиму)', показывает, что справлялся неважно, хотя проявлял за¬видное трудолюбие, большую работоспособность и доб¬росовестность.
…
Не многим сейчас известно, что зимой 1902 — 1903 гг. З.П. Рожественскому, как контр-адмиралу свиты, пред¬ставилась редкая возможность проверить свои будущие действия в теории, хотя тогда управляющий Морским ми¬нистерством адмирал П.П. Тыртов был относительно здо¬ров, и его здоровье не обещало скорых перемен в высшем военно-морском управлении. Именно П.П. Тыртов в конце 1902 г. поставил задачу очередных «практических заня¬тий по стратегии в Николаевской морской академии». Эта задача формировалась так: «Война России с Японией в 1905 году». Адмиралом Тыртовым имелось в виду разыг¬рать войну между Российским и японским флотами в апреле 1905 г., когда флот Тихого океана, теоретически, должен был достигнуть состава, определенного решения¬ми адмиралов и самого Николая II в 1897—1898 гг. Зимой 1902 — 1903 гг. игра в академии проводилась В под главным руководством (председатель совета посред¬ников) контр-адмирала великого князя Александра Ми¬хайловича, самого способного моряка из всех Романовых на рубеже XIX —XX вв., издателя ежегодного справоч¬ника «Военные флоты» и инициатора внедрения в практику Российского флота военно-морской игры англича¬нина Фреда Джейна. Посредниками были директор Морского кадетского корпуса контр-адмирал Г.П. Чух-нин, контр-адмиралы З.П. Рожественский, А.Г. Нидермил-лер, генерал-майор Генерального штаба Н.П. Михневич, генерал-майор К.И. Величко (автор проекта укреплений Порт-Артура) и полковник артиллерии А.А. Якимович. Заведующим занятиями и делопроизводителем совета посредников состоял капитан 2 ранга Н.Л. Кладо, среди его помощников были лейтенанты Л.Б. Кербер и А.Н. Щеглов. Русскую партию в игре возглавлял капитан 1 ранга Л.Ф. Добротворский, бывший у З.П. Рожественского стар¬ящим офицером на «Владимире Мономахе» при начальнике штаба капитане 2 ранга Л .А. Брусилове, японскую — капитан 1 ранга Ф.К. Дриженко при начальнике штаба капитане 2 ранга И.И. Чагине.
План «японцев», как и оказалось в действительности, предусматривал внезапное нападение на российскую эс¬кадру Тихого океана, ее уничтожение (ослабление) с це¬лью обеспечения высадки войск в Корею с последующим наступлением в Маньчжурии и против Порт-Артура.
«Русская партия» избрала оборонительный образ дей¬ствий, несмотря на то, что эскадра Тихого океана включа¬ла почти все корабли, намеченные в ее состав решения¬ми 1897 — 1898 гг., то есть обеспечивала некоторый пере¬вес над японским флотом. Характерно, что начальник штаба «русских» капитан 2 ранга Л.А. Брусилов, в отли¬чие от Л.Ф. Добротворского, считал необходимым дей¬ствовать наступательно. Оставляя в стороне слишком ори¬гинальное решение последнего принять сражение с напа¬дающим «японским» флотом на якоре за волноломами коммерческого порта Дальний, следует отметить, что об¬щий ход игры, включая несколько боев, показал значитель¬ное относительное ослабление «японского флота». Однако «японцы» не потеряли боевого духа и смогли начать вы¬садку войск в Корее, хотя остатки российской Тихоокеанс¬кой эскадры сохраняли превосходство в силах1.
В отчете посредников (напомним, что в их числе был и З.П. Рожественский), указывалось на ведущую роль флота в возможной войне с Японией, для которой «вла¬дение морем» являлось необходимым условием для раз¬вития операций на суше. «Если же обладание морем ос¬танется за русским флотом,— писали посредники,— японцы совсем не перевезут войск, и война сама собою этим и закончится». Считая предполагаемый на 1905 г. состав сил эскадры Тихого океана недостаточным для достижения решающего превосходства над противником, посредники предлагали довести его к 1910 г. до 15 ли¬нейных кораблей и 10 броненосных крейсеров. Таким образом, на первый план выдвигалась задача возможно большего усиления нашего флота до начала войны.
Далее посредники рекомендовали оттягивать генераль¬ное сражение до достижения значительного превосходства в силах, избегать базирования эскадры на Порт-Артур и Дальний (из-за возможной блокады), предпочитая после¬дним Владивосток и Мозампо (на южном побережье Ко¬реи), обеспечить быстроту мобилизации флота соответ¬ствующим оборудованием портов Артура и Владивосто¬ка, держать сильную эскадру в восточной части Средиземного моря (резерв!), не запираться в портах в случае войны, стремясь, в меру сил, решить задачу завое¬вания господства на море и т.п.
В отчете по военно-морской игре указывалось на боль¬шой некомплект офицерского и рядового состава на ко¬раблях эскадры Тихого океана. Так, на 1 ноября 1901 г. некомплект флотских обер-офицеров составлял 19,2% (в том числе вахтенных начальников — 26%), инженер-ме¬хаников — 33%, артиллерийских унтер-офицеров и ко¬мендоров — 13,4%, старших комендоров — даже 34,1%. Там же говорилось о нежелательности производства ра¬бот в порту Артур силами рабочих китайцев, которые в случае войны могут сбежать (так оно и случилось в дей¬ствительности), отмечался и недостаток боезапаса в пор¬тах Артур и Владивосток, где до двух боекомплектов не хватало 12-, 10-, 8- и 6-дюймовых стальных снарядов.
Не признавалось достаточным и наличие в портах только двух сухих доков, из которых артурский не вме¬щал сравнительно широких броненосцев. Наличие угля в виде двух полных запасов также не отвечало потребнос¬тям войны.
Интересно, что во время игры внезапное нападение японцев застало в Чемульпо крейсер 1 ранга «Диана» и мореходную лодку «Гремящий», которые не успели ото¬звать в Порт-Артур по телеграфу. Однако русская партия послала туда два миноносца, и крейсер с лодкой успели присоединиться к главным силам, избежав напрасной ги¬бели.
При всей ее условности, игра 1902—1903 гг. во мно¬гих деталях с поразительной точностью предвосхищала обстоятельства первых дней действительной войны с Японией. Ее материалы отражали и реальную картину боеготовности нашего флота на Дальнем Востоке. Все это во многом было заслугой Н.Л. Кладо, Л.Б. Кербера, А.Н. Щеглова и самого Александра Михайловича, а так¬же руководителей противных партий, хотя Л.Ф. Добротворский отстоял свой ортодоксальный план обороны (за молом Дальнего), а его начальник штаба Л.А. Брусилов стоял за наступление.
Зиновий Петрович, естественно, читал все материалы и сам подписал отчет посредников, обсуждение которого состоялось в марте 1903 г. Казалось бы, что лучшего руко¬водства к действию для ГМШ, чем отчет на военно-морс¬кой игре, трудно было придумать. Тем более, что именно в это время сам З.П. Рожественский и возглавил этот штаб, где были сосредоточены все нити управления флотом в преддверии возможной войны. Посредники также под¬твердили запоздалую, но очень верную мысль об органи¬зации в ГМШ специального оперативного органа для разработки планов войны и соответствующего им раз¬вития флотов на театрах.
Эта мысль впервые прозвучала еще в 80-х гг. XIX в. в обоснованных предложениях вице-адмирала К.Ф. Лиха¬чева и капитана 1 ранга СО. Макарова, бывшего флаг* капитаном штаба начальника эскадры Тихого океана, но нашла весьма слабое отражений в создании ВМУО (в и 1892 г.), имевшего ограниченные полномочия и много¬численные повседневные обязанности, завалившие от¬дел текущими делами. Эта мысль возродилась только в 1902 г., когда 20 ноября контр-адмирал А.А. Вирениус представил управляющему министерством (П.П. Тыртову) специальный доклад, развивший выводы посредни¬ков военно-морской игры 1901 —1902 гг. (война с Герма¬нией) и содержавшей предложение о создании в составе ГМШ специального оперативного отделения1.
К докладу А.А. Вирениуса, в котором прямо говори¬лось о необходимости разработки плана войны, прила¬галась подробная записка лейтенанта А.Н. Щеглова с про¬граммой занятий оперативного отделения и обоснование самого плана войны. «План войны,— писал А.Н. Щег¬лов, — согласно определению стратегии, имеет целью обес¬печить всякой вооруженной силе быстрый переход с мир¬ного положения на военное и поставить ее в наиболее выгодные пункты для начала ведения военных действий»2. На примере возможной войны с Германией А.Н. Щеглов, безусловно, один из наиболее выдающихся офицеров на¬шего флота, показал и принципы построения составных частей плана войны — плана сосредоточения, мобилиза¬ционных плана и расписания.
…
Однако создавать оперативные отделения ни З.П. Ро¬жественский, ни Ф.К. Авелан отнюдь не торопились. В октябре 1903 г., когда в Токио уже приняли решение об образовании Соединенного флота для войны против Рос¬сии, в Санкт-Петербурге был (не спеша) учрежден Зако¬нодательный отдел ГМШ, получивший задачи составле¬ния штатов, положений и т.п.
Одновременно совещание адмиралов «пришло к вы¬воду» о необходимости составления планов войны. Это же совещание решило, что «наиболее целесообразное и соединенное с наименьшими расходами решение может быть достигнуто, если ВМУО ГМШ разделить на две части: 1) Распорядительную и учебную; 2) Стратегичес¬кую, возложив на нее дела по мобилизации, дела по воен¬но-морской статистике иностранных государств, по раз¬работке планов войны на море. Ближайшее заведование (стратегической частью) поручить помощнику начальника ВМУО — особо назначенному штаб-офицеру».
…
Все бы хорошо, но стратегическая часть и оператив¬ные части в портах так и не были учреждены до начала войны с Японией, а следовательно, в ГМШ отсутствовал так называемый план войны, а в портах — план мобили¬зации. И это в отличие от японцев, которые не только составляли, но и практически отрабатывали такие пла¬ны, начиная с 1900 г., под руководством начальника Мор¬ского командующего департамента (Морского Генераль¬ного штаба) адмирала Ито Юко, победителя китайцев при Ялу и Вей-Хай-Вее в 1894-1895 гг.
Внезапное нападение Японии на Порт-Артур и Че¬мульпо в ночь с 26 на 27 января 1904 г. застало адмира¬лов Ф.К. Авелана и З.П. Рожественского буквально врас¬плох. Загипнотизированные уверенностью Николая II в том, что маленькая Япония не решится напасть на огром¬ную Россию, эти лица, ответственные за морскую оборону государства, предстали очевидцам в явно невыгодном свете. По свидетельству контр-адмирала великого князя Александра Михайловича, ни Ф.К. Авелан, ни З.П. Рожественский вскоре после нападения японцев «...не мог¬ли объяснить, что же теперь произойдет, и каким обра¬зом мы с нашими сорока пятью боевыми единицами, со¬ставляющими тихоокеанскую эскадру, сможем одержать победу над японскими судами, построенными на англий¬ских судостроительных верфях?
От волнения налитые кровью глаза Авелана лезли буквально на лоб. Рожественский же заявил, что готов немедленно отправиться в Порт-Артур и встретиться с японцами лицом к лицу. Его почти нельсоновская речь звучала комично в устах человека, которому была ввере¬на почти вся власть над нашим флотом. Я напомнил ему, что Россия вправе ожидать от своих морских начальни¬ков чего-нибудь более существенного, чем готовность пой¬ти ко дну.
Что я могу сделать,— воскликнул он (З.П. Роже¬ственский — В .Г,); — общественное мнение должно быть удовлетворено. Я знаю это. Я вполне отдаю себе отчет в том, что мы не имеем ни малейшего шанса победить в борьбе с японцами.
- Отчего вы не думали об этом раньше, когда выс¬меивали моряков микадо? — якобы спросил в.к. Алек¬сандр Михайлович (В.Г.).
— Я не высмеивал, — упрямо возразил Рожественс-кий. — Я готов на самую большую жертву. Это тот макси¬мум, который можно ожидать от человека.
И этот человек с психологией самоубийцы собирался командовать нашим флотом!»1
Итак, за десять месяцев своего управления ГМЩ Зиновий Петрович не успел создать Стратегической части и разрабо¬тать плана войны, а с ее началом попросту растерялся. По¬зднее он и Ф.К. Авелан сослались на то, что план войны, по заявлению адмирала Е.И. Алексеева, имелся в его штабе на Даль¬нем Востоке. Так оно и было, но это был оперативный план, составленный одноклассником З.П. Рожественского контр-адмиралом В.К. Витгефтом и рассчитанный на наличные силы эскад¬ры Тихого океана и имевшиеся во Владивостоке и Порт-Арту¬ре ресурсы. А в масштабе всего флота? Этот последний воп¬рос повисает в воздухе укором Зиновию Петровичу.
…
Зиновий Петрович смотрел на дело иначе и «успоко¬ил» ретивого подчиненного: постройка судов для Тихого океана налажена; углем, доками и мастерскими занима¬ется наместничество (адмирал Е.И. Алексеев), а матро¬сов-специалистов будут готовить на Дальнем Востоке — на старых крейсерах «Джигите» (строевые квартирмей¬стеры) и «Дмитрии Донском», отправленном туда летом 1903 г. в качестве артиллерийского учебного корабля (ко¬мендоры). Остается заботиться о третьем боевом комп¬лекте снарядов (второй ГМШ и ГУКиС «досылали» на «Манджурии» и «Смоленске», но его еще требовалось довезти до Порт-Артура.
Вывод и.д. начальника ГМШ поражал своим опти¬мизмом: «К войне готовы более, чем когда-нибудь, но она нежелательна...» И записка Брусилова «осела» в делах ВМУО ГМШ без ознакомления с ней даже Ф.К. Авела-на, не говоря уже о генерал-адмирале и адмирале Е.И. Алексееве. Последний не был полностью ознакомлен и с материалами военно-морской игры 1902—1903 гг.
…
5 ноября 1903 г. на стол Зиновию Петровичу легла справка с оценкой соотношения сил на Дальнем Востоке, составленная капитаном 2 ранга К.В. Стеценко, недавним флаг-капитаном эскадры Тихого океана. Справка закан¬чивалась выводом: «Японский флот несколько сильнее русских морских сил Тихого океана... и располагает по¬давляюще превосходящими против русских сил всяки¬ми материальными ресурсами». Но и справка К.В. Сте¬ценко, весьма способного адмиральского сына, осталась без видимых последствий.
З.П. Рожественский до конца декабря 1903 г. был впол¬не убежден в достаточности мер по наращиванию морс¬ких сил в Тихом океане. И никому «наверх» не доклады¬вал своих соображений по возможному радикальному решению, которое могло бы отложить невыгодное для Рос¬сийского флота развитие событий — а именно, начало войны до лета 1905 г.
Да, он проявлял настойчивость и твердую волю в про¬движении на Дальний Восток намеченных подкрепле¬ний. Однако, в чем выражалось эта настойчивость? В на¬чале лета 1903 г. было уже вполне ясно, что в эту кампа¬нию не удастся отправить из Кронштадта в Тихий океан броненосец «Император Александр III», не говоря о его значительно отставших собратьях — «Бородино» и «Орле», застрявших на казенйых верфях в Санкт-Петер¬бурге без положенных им брони и орудий. Но ГМШ «не дремал»: в 1903 г. на Дальний Восток можно было отпра¬вить известный «долгострой» 14 500-тонный броненосец «Ослябя», строившийся на верфи Новое Адмиралтейство в течение 93-х месяцев (спущен на воду в 1898 г., одно¬типный броненосцу «Пересвет» Балтийского завода, при¬бывшему в Порт-Артур в 1902 г.).
Кроме «Осляби», наконец, завершившего расчеты с портами, в относительно высокой степени готовности находились 13 100-тонный броненосец «Цесаревич», по¬стройка которого в Тулоне (Франция) была близка к окончанию, крейсера 1 ранга «Баян», (прибывший из Ту¬лона на Балтику), «Аврора» (сдаваемый Новым Адми¬ралтейством), ветеран «Дмитрий Донской», переделанный в учебно-артиллерийский (вместо четырех из десяти 120-мм орудий на нем поставили четыре 75-мм орудия на стан¬ках Меллера). Заканчивались постройкой также крей¬сер 2 ранга (яхта или посыльное судно) «Алмаз», семь эскадренных миноносцев типа 350-тонного «Ярроу» и несколько миноносцев типа «Уссури» и «Циклон».
Все это было решено двинуть в Порт-Артур в составе очередного Отдельного отряда судов. Командовать этим отрядом в июле 1903 г. был назначен помощник началь¬ника ГМШ заведующий ВМУО контр-адмирал А.А. Вирениус. С ведома и по ходатайству З.П. Рожественского, который был недоволен «медлительностью» командира «Цесаревича» капитана 1 ранга И.К. Григоровича (буду¬щего морского министра) и, вообще, неспешным снаряже¬нием всего отряда.
Таким образом, Зиновий Петрович за полгода до на¬чала войны вполне сознательно пошел на то, чтобы обез¬главить единственный имевшийся в его распоряжении орган оперативного управления - ВМУО, который на девять месяцев фактически остался в заведовании вто¬ростепенного лица - полковника по Адмиралтейству В. А. Штенгера. 21 июля 1903 г. А.А. Вирениус, настроенный весьма миролюбиво, то есть далекий от сознания опасно¬сти близкой войны с Японией, прибыл в Париж, откуда собирался следовать на юг Франции — в Тулон, где его дожидался «Цесаревич».
…
Более того, зная о том, что японский флот уже нахо¬дится в полном составе, а санкт-петербургские заводы не укладываются в сроки постройки новых кораблей про¬грамм 1895—1899 гг., З.П. Рожественский отказался от приобретения готовых кораблей за границей. Такая воз¬можность обозначилась еще в ноябре 1902 г., когда из Италии от вице-адмирала Кондиани последовало част¬ным образом (через вице-адмирала Н.И. Скрыдлова) пред¬ложение купить заказанный для Аргентины броненосец.
Дело в том, что именно в 1902 г. конфликт между Аргентиной и Чили, грозивший перерасти в войну, был улажен мирным путем. Оба государства договорились о сокращении непомерных для них морских вооружений и искали покупателей для своих новых кораблей, заказан¬ных в Англии (2 броненосца II класса для Чили) и в Италии (2 броненосца II класса для Аргентины). После¬дние у нас (и в других странах) справедливо именовали броненосными крейсерами. Эти крейсера — «Ривадавия» и «Морено», спущенные на воду соответственно в октяб¬ре 1902 г. и в феврале 1903 г., принадлежали к известно¬му типу «Гарибальди», спроектированному талантливым инженером Масдеа, и при водоизмещении 7583 т (про¬ект) имели 152-мм броню и артиллерию из орудий калиб¬ров 203 («Ривадавия» — 254- и 203 мм), 152 и 76 мм.
Учитывая высокую скорость постройки, достигнутую на верфи фирмы «Ансальдо» в Генуе, оба корабля могли быть готовы к лету или к осени 1903 г. Адмирал Н.И. Скрыдлов доложил о предложении Кондиани Ф.К. Авелану, а после¬дний 17 декабря 1902 г. сообщил Скрыдлову мнение управ¬ляющего Морским министерством (П.П. Тыртова) есть ука¬зание царя строить корабли только на русских верфях1.
В это время, учитывая неясность политической обста¬новки, такое мнение еще можно было считать оправдан¬ным. Вторичное предложение о продаже России уже всех четырех кораблей (двух чилийских и двух аргентинских) поступило в Морское министерство 28 апреля (11 мая по н.ст.) 1903 г. через министра иностранных дел. Его авто¬ром был представитель фирмы «Ансальдо», некто Пер¬роне, который указал на быстроту и конфиденциальность сделки и обозначил готовность кораблей: крейсеров — не более 6 дней, броненосцев — 4 месяца.
В Санкт-Петербурге, где место адмирала Тыртова, как известно, занял Авелан, а последнего — Рожественский, затеяли сравнение элементов предложенных кораблей с элементами броненосцев и крейсеров, назначенных для новой российской программы 1903 г. Естественно, что 7500-тон¬ный 20-узловый «Ривадавия» оказался слабее заданного программой МТК 12 000-тонного броненосного крейсера с его восемью 203-мм и двенадцатью 152-мм орудиями. Не подходят по типу — сделали вывод в ГМШ, и вновь отказались. В августе 1903 г., вновь из Министерства ино¬странных дел, Зиновий Петрович получил очередное пред¬ложение об «аргентинцах». Япония, и адмирал знал об этом из донесений А.И. Русина, к этому времени значи¬тельно повысила готовность флота. Однако, посоветовав¬шись, З.П. Рожественский и Ф.К. Авелан пришли к выво¬ду: «...в силу последовавшего высочайшего повеления все судостроение исполнять в России, не прибегая к каким-либо заказам за границей, Морское министерство не имеет наме¬рения приобрести суда означенной фирмы». Такой ответ от 9 августа 1903 г. за подписью Зиновия Петровича и пошел в императорское Российское посольство в Риме, а в копии — в Министерство иностранных дел1.
…
В декабре 1903г. японцы, озабоченные срочным по¬полнением своего флота накануне предположенной ими войны, сами начали переговоры в Италии о покупке аргентинских крейсеров. По донесению военно-морского агента в Австро-Венгрии и Италии капитана 1 ранга графа А.П. Капниста, «Ривадавию» и «Морено» мож¬но было перекупить. Об этом Капнист писал из Вены 15 декабря 1903 г.
З.П. Рожественский даже не удостоил агента личным ответом. Графу ответил 19 декабря 1903 г. исполнявший обязанности начальника ВМУО известный нам полков¬ник В. А. Штенгер: «Многоуважаемый граф Алексей Пав¬лович. Мы уже с разных сторон (подчеркнуто автора¬ми — В.Г,) получили сообщения о предстоящей покуп¬ке аргентинских крейсеров Японией и предложении устроить их продажу и нам. Это очевидно все дело рук Ансальдо и мы категорически уведомили, что покупать их не будем. Сегодня уже есть в газетах сведения, что японцы купили эти суда, может это и верно, но вернее еще, врут. Во всяком случае, советуем вам этого вопроса не подымать...» Прекрасный образец ответа безответственного клерка облеченному доверием страны представите¬лю ее флота за границей! Итак, вопроса «не подымать». Несомненно, что Штенгер здесь высказывал мнение Рожественского, выраженное в тот же день и в ответе за подписью самого и.д. начальника ГМШ военно-морскому агенту в Лондоне (предложение аргентинского консула1). В результате «Ривадавия» и «Морено» 17 декабря 1903 г. были куплены Японией за 760 тыс. ф.ст. (7,2 млн. руб.) каждый, и, вместо того, чтобы пополнить российс¬кую эскадру Тихого океана, они под названиями «Касуга» и «Ниссин» в марте 1904 г. вступили в состав япон¬ского флота.
…
К этому времени в ГМШ несколько всполошились под влиянием последних донесений А. И. Русина из Япо¬нии. В этих донесениях говорилось о создании в Токио Главной квартиры — высшего органа управления арми¬ей и флотом в военное время, о сосредоточении в Сасебо главных сил японского флота, назначении флагманов, форсировании боевой подготовки и т.п.
При этом З.П. Рожественский, подстегивая А.А. Ви¬рениуса, требовал соединенного движения на Дальний Во¬сток всего отряда — вместе с истребителями и минонос¬цами. Последние же обнаружили совершенную непригод¬ность не только к океанскому, но и морскому плаванию в свежую погоду. Помимо неисправностей в механизмах, миноносцы типов «Циклон» и «Уссури» страдали сла¬бостью корпусов.
Однако Зиновий Петрович упрямо гнал их вперед, заставляя Виреииуса с «Ослябей» и «Авророй» обеспечивать переход
…
Адмирал Алексеев ранее, и вполне справедливо, про¬сил об отправке «Осляби» вперед до Сабанга, так как присоединение восьмого линейного корабля к эскадре в Порт-Артуре (с приходом «Цесаревича» их стало семь) имело принципиальное значение. Но Зиновий Петрович не внял этой просьбе, считая главной задачей А. А. Вирениуса обеспечить переход миноносцев.
Одновременно ГМШ ускорял движение на Дальний Восток транспортов с боезапасом. Первые из них — паро¬ходы «Воронеж» и «Бетти» — успели достичь Порт-Арту¬ра. Однако третий транспорт «Манджурия» был в самом начале военных действий захвачен японцами в Желтом море (шел без охраны), а четвертый — «Смоленск», свя¬занный с отрядом А. А. Вирениуса, просто не успел. 29 ян¬варя 1904 г. этот быстроходный пароход (крейсер Добро¬вольного флота) находился на переходе из Суэца в Джи¬бути1, и вскоре вернулся в Россию...
Таким образом, в Порт-Артуре к началу войны не ока¬залось полного второго комплекта боеприпасов для эс¬кадры, не было там и полного комплекта флотских офице¬ров и инженер-механиков. Их комплектование также на¬ходились в ведении Зиновия Петровича. В декабре 1903 г., в обычном плановом порядке, покинули Порт-Артур от¬служившие 7-летний срок опытные матросы, начались обычные в зимнее время перемещения и новые назначе¬ния командиров...
В делах ГМШ не сохранилось следов каких-либо эк¬стренных мер, которые принимал или предлагал З.П. Рожественский для исправления положения. Таких мер про¬сто не было, хотя для пополнения некомплекта офицеров можно было смело направить балтийцев и даже черноморцев, состоявших в штатах экипажей, комплектовав¬ших многочисленные суда учебного назначения. В конце 1903 г. наместник в очередной раз просил о срочном на¬значении 96 обер-офицеров и инженер-механиков. Из ГМШ ответили глубокомысленной телеграммой, в которой говорилось, что «по приходу» 11 миноносцев Вирениуса (то есть весной 1904 г.? - В.Г.), с них могут быть списаны 12 строевых офицеров, 2 артиллериста, 4 минера, 4 механика (останутся командир, офицер и механик, а на номерных — по командиру и механику), кроме того, по железной дороге командировано 11 человек, в том числе 8 мичманов.
Со «списанием» офицеров новые эскадренные мино¬носцы сразу «лишились подвижности», как отметил ад¬мирал Е.И. Алексеев в последней перед войной телеграм¬ме Ф.К. Авелану (от 21 января 1904 г.) «с почтительной просьбой... откомандировать офицеров, главным образом, лейтенантов... на миноносцах не может быть менее 2-х офицеров, кроме командира...»1
…
Конечно, оглядываясь в прошлое, сейчас можно гово¬рить о том, что З.П. Рожественский был завален текущими делами, вплоть до мелочей, связанных с посещением по¬сторонними лицами верфей Морского ведомства. Но, как ответственное лицо, он мог выделить главное из слишком объемного потока информации. Однако не выделил. Что здесь преобладало? Сложившийся порядок вещей или личные качества? Нам думается, что и то, и другое. Зи¬новий Петрович, конечно, не мог враз изменить сложив¬шийся порядок, но мог пытаться это сделать. Ему, несом¬ненно, мешало развитое самомнение, которое склоняло его к критике подчиненных (даже прежних начальников) и к принятию единоличных решений, которые часто лишь согласовывались с Ф.К. Авеланом, не имевшим вполне твердых взглядов на положение на Дальнем Востоке.
…
Да, З.П. Рожественский сохранил на многие годы скеп¬тическое отношение к старшим. Однако бросается в глаза то обстоятельство, что он ни разу не конфликтовал с генерал-адмиралом или с великим князем Александром Михайловичем. Таким образом, «конфликтность» Зино¬вия Петровича имела пределы, важные с точки зрения собственной карьеры.
…
21 января вице-адмирал О.В. Старк вывел эскадру в учебный поход с целью упражнений в эскадренном пла¬вании, маневрировании и использовании беспроволоч¬ного телеграфа. Впервые на эскадре в этом походе ис¬пользовали двухфлажную сигнальную книгу. Все, есте¬ственно, носило характер подготовительного класса — начального периода обучения...
…
24 января 1904 г. последовало заявление Японии о разрыве дипломатических отношений. Через день об этом стало известно наместнику, но без важных подробностей о том, что японцы декларировали право на «независи¬мое действие». Тем не менее, кое-кто спохватился. На¬чальник Генерального штаба генерал-адъютант А.В. Са¬харов 26 января в особой записке предложил военному министру генерал-адъютанту А.Н. Куропаткину в ответ на высадку японский войск в Корею начать активные действия на море. Еще более проницательным оказался главный командир Кронштадтского порта вице-адмирал СО. Макаров, который в тот же день направил Ф.К. Аве-лану рапорт, содержавший предупреждение об опаснос¬ти держать эскадру Тихого океана на внешнем рейде Порт-Артура - под угрозой внезапного нападения противника.
Документ стал просто вкладом в историю, так как ни З.П. Рожественский, ни Ф.К. Авелан на него не отреаги¬ровали, или не успели. Вероятно предположить следую¬щее: не только не успели, но и не собирались, считая, что Е.И. Алексееву и О.В. Старку на месте виднее. Известно, что 26 января утром у Николая II высшие руководители армии, флота и Комитета по делам Дальнего Востока об¬суждали мнение А.В. Сахарова и решили «не начинать самим». После этого участник совещания Ф.К. Авелан получил записку СО. Макарова. Судьба ее была предре¬шена: сам император только что утвердил решение пре¬доставить инициативу противнику. Оставалось ждать, надеясь на предусмотрительность наместника и начальни¬ка эскадры.
И ждать пришлось недолго. Поздно вечером того же дня, вернувшись из театра (давали «Русалку»), импера¬тор был потрясен телеграммой Е.И. Алексеева о ночной минной атаке японцев и подрыве «Цесаревича», «Ретви-зана» и «Паллады». Разница в астрономическом времени между Порт-Артуром и Санкт-Петербургом составляет около 6 часов в пользу Артура. В то время, когда японцы выпустили первую мину (около 23 час. 35 мин. 26 января), в Санкт-Петербурге день только клонился к вечеру. Даже если бы приказание убрать эскадру с внешнего рейда последовало из Санкт-Петербурга днем 26 января, допус¬тим, в 12 или в 14 часов (записку СО. Макарова, очевид¬но, надо было доложить царю), то Е.И. Алексеев все равно не успевал его выполнить. Следует учесть, что вход эскад¬ры во внутренние бассейны Артура проходил в два при¬ема только во время полной воды...
…
А.А. Вирениус, получив 31 января в Джибути из¬вестие о нападении японцев на Порт-Артур, был так по¬трясен успехом противника, что его буквально «холодом пробрало»2. Узнав о гибели «Полтавы» (что было невер¬но) и повреждении «Цесаревича» и «Ретвизана», впечат¬лительный Андрей Андреевич вообразил, что победоносные японцы перехватят его отряд в пути (до Сабанга) и те¬леграфировал в Санкт-Петербург о необходимости воз¬вращения своих кораблей навстречу сильным подкреп¬лениям из состава Балтийского флота.
Как ни странно, точка зрения А. А. Вирениуса победила: адмиралы великий князь Алексей Александрович, Ф.К. Авелан и З.П. Рожественский, который, казалось, был готов сам отправиться в путь, доложили императору о необхо¬димости возвращения отряда. И Николай II повелел воз¬вратить все корабли Вирениуса на Балтику и в Севасто¬поль. И это при том, что первый командующий флотом в Тихом океане СО. Макаров и наместник Е.И. Алексеев (еще до войны и в ее начале) просили об ускорении движения отряда, а Макаров даже обязался его встретить.
…
Просьбы С.О. Макарова, поддержанные Е.И. Алексе¬евым, об усилении Тихоокеанского флота материальны¬ми средствами — сторожевыми катерами, миноносцами, кораблями отряда А. А. Вирениуса, и пр. остались без удов¬летворения.
…
Документы того времени явно свидетельствуют о том, что З.П. Рожественский и его на¬чальники в вопросах ведения войны целиком положи¬лись на Макарова и Алексеева. Даже вопросы снаряже¬ния вспомогательных крейсеров — из числа быстроход¬ных пароходов Добровольного флота — были изъяты из ведения ГМШ. Это дело было поручено контр-адми¬ралу великому князю Александру Михайловичу.
Благодушие в Санкт-Петербурге продолжалось до 31 марта 1904 г., когда из Порт-Артура было получено изве¬стие о катастрофе — гибели СО. Макарова на «Петро¬павловске» и подрыве на мине броненосца «Победа». Ге¬нерал-адмирала даже потревожили на охоте. Он прим¬чался в столицу, и уже 1 апреля Николай II по докладу своего дяди назначил на смену погибшему командующе¬му флотом вице-адмирала Н.И. Скрыдлова, георгиевско¬го кавалера, бывшего начальника эскадры Тихого океана (1900 — 1902 гг.), состоявшего в это время главным ко¬мандиром Черноморского флота.
Адмирал Н.И. Скрыдлов, в отличие от СО. Макарова, не торопился на театр военных действий, но поставил вопрос о необходимости посылки на Дальний Восток всех боеспособных кораблей Балтийского флота. Н.И. Скрыд¬лов имел в виду, в первую очередь, новые броненосцы типа «Бородино», строившиеся в Санкт-Петербурге, корабли отряда А.А. Вирениуса, вернувшиеся на Балтику, а также все пригодные для боя корабли из состава многочисленных учебных отрядов. О том же генерал-адмиралу писал и Е.И. Алексеев, указавший также на необходимость спеш¬ной постройки миноносцев во Владивостоке и мобилиза¬ции всех сил Черноморского и Балтийского флотов.
На решение вопросов организации потребовалось око¬ло половины месяца, но решение все-таки последовало. http://nvs.rpf.ru/nvs/forum/files/2503/Glavnyj_Morskoj_shtab.doc
