Решение о формировании эскадры было, конечно, запоздалым, но оно же было и непростым. Началось все с панихиды по погибшим на «Петропавловске» (1 ап¬реля), тогда же Николай II утвердил пред¬ложение генерал-адмирала о назначении Н.И. Скрыдлова. На следующий день импе¬ратор принял вице-адмирала О.В. Старка, на¬конец-то добравшегося до столицы. 5 апре¬ля у царя был долгий «морской доклад», а 12 апреля Николай II после завтрака при¬нял З.П. Рожественского и «долго разгова¬ривал» с ним1.
Тогда, очевидно, и было окончательно реше¬но, кто поведет подкрепления на Дальний Восток. В ГМШ составили подробный про¬ект императорского указа, который требовал полного поражения неприятельских морских сил. А для этого надо добиться численного превосходства, то есть мобилизовать Балтий¬ский и Черноморский флоты (подразумева¬лось, добиться права выхода ЧФ через про¬ливную зону), поручить Балтийскую эскадру определенному лицу, снаряжение вспомогательных крейсеров — другому (ранее пору¬чено Великому князю Александру Михай¬ловичу), организовать спешную постройку минных судов и т.п.
Императорский указ, однако, не состоялся. Видимо, Ни¬колая II поразила масштабность мероприятий и остано¬вило бессилие Министерства иностранных дел, которое за десять самых благоприятных лет (1895—1904) так и не смогло добиться свободы выхода черноморцев в Сре¬диземное море. И все же 17 апреля 1904 г. генерал-адми¬рал специальным приказом по Морскому ведомству рас¬порядился именовать корабли в водах Дальнего Востока 1-й эскадрой флота Тихого океана, а изготовляющиеся на Балтике - 2-й эскадрой того же флота. Через два дня им¬ператор назначил командующим 1-й эскадрой вице-адми¬рала П.А. Безобразова, а 2-й (на Балтике) — контр-адми¬рала свиты З.П. Рожественского1.
Сейчас трудно сказать, почему выбор царя все-таки пал на Зиновия Петровича. Вероятно, что З.П. Рожественский сам предложил свою кандидатуру адмиралам Ф.К. Авелану и Великому князю Алексею Александровичу, а те, в свою очередь, нашли ее наиболее подходящей и до¬ложили императору.
В.А. Штейгер в своих воспоминаниях указывает, что при выборе командующего 2-й эскадрой, кроме З.П. Ро¬жественского, рассматривались кандидатуры адмиралов Н.И. Скрыдлова и А.А. Бирилева, который сменил С.О.Макарова в качестве главного командира Кронштадтско¬го порта2. Однако, эти воспоминания не выдерживают критики - 60-летний Н.И. Скрыдлов, георгиевский ка¬валер и вице-адмирал, окончивший Морское училище на шесть лет раньше З.П. Рожественского, был уже на¬значен на место СО. Макарова — командовать флотом в Тихом океане, что было значительно более высоким на¬значением. То же касается и А,А. Бирилева, ставшего мичманом еще в 1864 году, гораздо раньше Макарова и Рожественского, но одновременно со Скрыдловым. Ни А.А. Бирилев, ни Н.И. Скрыдлов — ветераны нашего флота — явно не подходили для занятия должности ко¬мандующего эскадрой, идущей на выручку 1-й эскадре флота Тихого океана. Возможно допустить наличие и обсуждение других кандидатур, но история вынесла свой приговор: во главе 2-й эскадры был поставлен З.П. Рожественский.
Сам Зиновий Петрович, очевидно, приветствовал это назначение, хотя его подчиненные в ГМШ испытывали в этом некоторые сомнения. Эти сомнения понятны: З.П. Рожественский был назначен командовать эскадрой с ос¬тавлением в должности и.д. начальника ГМШ. Налицо была явная, даже непомерная служебная перегрузка. Од¬нако на практике Зиновий Петрович целиком сосредото¬чился именно на эскадре, а его обязанности на ГМШ были возложены на контр-адмирала А.А.Вирениуса, который, как известно, незадолго перед этим «завалил» дело с под¬креплением для эскадры Тихого океана, зато вполне бла¬гополучно довел «Ослябю», «Аврору» и прочие кораб¬ли своего отряда обратно - на Балтику. Впрочем, роль ГМШ в русско-японской войне свелась, не без участия Зиновия Петровича и Андрея Андреевича, к собиранию всяческих статистических сведений и подаче совещательных голосов, и не более. «Мозг флота», как это не раз бывало в нашей истории, сработал как простая контора.
…
Адмирал получил редкую возможность самому раз¬работать план перехода и укомплектовать свой штаб. Нач¬нем со штаба. До сих пор точно неизвестно, почему для эскадры, снаряженной в количестве семи линейных ко¬раблей, не было предусмотрено должности начальника штаба в адмиральском чине, который, согласно «Морско¬му уставу» (изд. 1899 г.), являлся бы первым заместите¬лем командующего. Ясно, что здесь не доработали адми¬ралы великий князь Алексей Александрович и Ф.К. Авелан, но в итоге Зиновий Петрович получил только флаг-капитана — старого своего соплавателя капитана 1 ранга К. К. Клапье-де-Колонга. Флаг-капитан по Уста¬ву не мог заменить командующего, и, действительно, ми¬лейший Константин Константинович, ставший мичманом в 1879 г., был младше всех командиров кораблей 1 ранга, назначенных в эскадру.
…
Оценивая состав штаба, надо признать, что ключевые его фигуры были хорошо знакомы З.П. Рожественскому по прежней службе, и он имел полную возможность их исключить, заменив другими. Поскольку этого не про¬изошло (флагарт Н.П. Курош — особая статья), можно считать, что адмирал был в целом удовлетворен составом своего штаба.
…
Что касается В.И. Семенова, то этот офицер, несом¬ненно, патриот своего Отечества, был готов отдать за него собственную жизнь в любом качестве. Не имея свободно¬го штата, З.П. Рожественский назначил Владимира Ива¬новича как бы своим флагманским штурманом, но, совер¬шенно очевидно, предполагал, что тот будет нештатным летописцем похода. В.И. Семенов уже имел известность во флоте как поэт, писатель и лингвист.
Служебное положение Владимира Ивановича в шта¬те Зиновия Петровича нуждается в особом уточнении. Бу¬дучи зачисленным в штат приказом командующего эскад¬рой 1 октября 1904 г., он 6 декабря приказом по Морскому ведомству был объявлен флагманским штурманским офи¬цером, но штурманских обязанностей фактически не ис¬полнял, так как они были возложены на других, указан¬ных выше, офицеров. Сам В.И. Семенов пишет в «Рас¬плате», что чувствовал себя в штабе как бы пассажиром, косвенно обвиняя в своем неопределенном положении флаг-капитана. В то же время, в официальной справке о плаваниях капитана 2 ранга В.И. Семенова, составленной в начале 1907 г., вполне определенно указано1, что в пе¬риод с 1 октября 1904 г. по 15 мая 1905 г. он состоял на эскадренном броненосце «Князь Суворов» в качестве за¬ведующего морским отделом штаба командующего эскад¬рой. Точно такая же должность В.И. Семенова отмечена и в обвинительном акте по делу о сдаче миноносца «Бе¬довый». Заведующий морским (точнее -военно-морским) отделом штаба по положению 1904 г. отвечал за разработ¬ку стратегических и тактических вопросов — то есть яв¬лялся ближайшим помощником начальника штаба (Здесь - флаг-капитана) и командующего по руковод¬ству боевыми действиями.
Совершенно очевидно, что таким помощником Вла¬димир Иванович был лишь в весьма незначительной сте¬пени. И разгадка причин его «неопределенного» положе¬ния кроется в специфике личных отношений с З.П. Рожественским и в стиле работы самого штаба, который опять же сложился под влиянием личности командующего. Достоверно известно, что флаг-капитан К.К. Клапье-де-Колонг не был допущен к решению вопросов уп¬равления эскадрой, а являлся старшим из исполнителей приказаний командующего, который пренебрегал мнени¬ем не только почти всех штаб-офицеров, но и адмиралов. Функции доверенного лица З.П. Рожественского по сек¬ретной переписке с высшим командованием и Главным морским штабом выполнял старший флаг-офицер лейте¬нант Е.В. Свенторжецкий.
…
Обстановка на море коренным образом изменилась, так как надежды на боевую мощь 1-й эскадры почти не осталось, однако генерал-адмирал, как ни в чем ни быва¬ло, продолжал смотры собравшихся в Кронштадте ко¬раблей. По свидетельству В.А. Штенгера, он сам (Штенгер) и настоял, чтобы вопрос о планах посылки 2-й эс¬кадры Тихого океана был поставлен Ф.К. Авеланом для нового решения в особом совещании.
12 августа 1904 г.
…
Особое совещание, наконец, состоялось 25 августа 1904 г. в Петергофе под руководством самого Николая II в обстановке строгой секретности. На совещании, где, поми¬мо генерал-адмирала, управляющего Морским министер¬ством вице-адмирала Ф.К. Авелана, командующего эскад¬рой и Великого князя Александра Михайловича, присут¬ствовали министры — военный, финансов, иностранных дел, и статс-секретарь, победила точка зрения самого З.П. Рожественского. Сомнения военного министра генерала А.В. Сахарова и Ф.К. Авелана в возможности удержать Порт-Артур и сохранить 1-ю эскадру до прибытия под¬креплений на Дальний Восток померкли на фоне энер¬гичных заверений командующего (Зиновия Петровича) о невозможности нарушения уже организованного снаб¬жения эскадры в пути. Участников совещания обнадежи¬вали иллюзорные расчеты Морского ведомства на уси¬ление ее покупкой в Аргентине и Чили 7 броненосцев и крейсеров. Рандеву с ними ожидалось в водах Мадагас¬кара.
…
Сам Зиновий Петрович (по В.А. Штенгеру) говорил, что убеждать участников Особого совещания в бесполез¬ности посылки эскадры в таком составе он не пожелал, так как участники могли подумать, что адмирал боится предстоящих трудностей, и могли его заменить.
…
29 августа 1904 г., сопровождаемый балтийскими бро¬неносцами береговой обороны, Зиновий Петрович ушел со всеми готовыми кораблями в Ревель. Здесь эскадра упражнялась в практических стрельбах. Гвоздем програм¬мы стала, как и прежде, стрельба по «береговым укреп¬лениям» на о. Карлос. А ведь предстояло драться в от¬крытом море. Кроме этого, все, как обычно, делалось по сигналам адмирала, без учета уровня индивидуальной под¬готовки отдельных кораблей.
…
Так, все броненосцы и крейсера эскадры получили горизонтально-базисные дальномеры Барра и Струда (по¬добные бывшим в японском флоте, база - 1,2 м), опти¬ческие прицелы системы капитана Перепелкина для ору¬дий калибров 75 мм и выше, а чугунные снаряды в бое¬комплекте были заменены на стальные фугасные. Бронебойные снаряды, правда, только 152-мм калибра (и то хорошо!) наконец-то снабдили наконечниками систе¬мы адмирала Макарова.
Однако опыт текущей войны в техническом отноше¬нии был учтен лишь в ничтожной степени. Это было неизбежным следствием второстепенного положения обез¬главленного ГМШ и неповоротливости Морского тех¬нического комитета, который возглавлял вице-адмирал Ф.В. Дубасов. Единственным новшеством по опыту боев с японцами стало оборудование рубок 51-мм горизон¬тальными козырьками, расположенными вокруг верти¬кальной брони ниже прорези и предназначенными для отражения осколков снарядов. Однако, как показали пос¬ледующие события, это «улучшение» не гарантировало безопасности командования: козырьки не выдержива¬ли разрывов, а их куски вместе с осколками сами зале¬тали в боевые рубки и калечили людей.
На все большие корабли установили радиостанции системы Сляби-Арко германской фирмы «Телефункен» с контрактной дальностью действия не менее 100 миль. Впервые в нашем флоте радиостанции были установле¬ны также на миноносцах. Несмотря на некоторое техни¬ческое несовершенство и недостаточную освоенность лич¬ным составом, такое радиовооружение предоставляло боль¬шие возможности для управления силами. Осталось эти возможности использовать.
…
Однако, снаряжая эскадру, З.П. Рожественский свел на нет поло¬вину усилий августейшего коллеги. По его представле¬нию операции на морских и океанских коммуникациях Японии силами вспомогательных крейсеров были свер¬нуты, чтобы не обострять отношения с нейтральными дер¬жавами (Англия, Германия, САСШ) на время перехода эскадры.
…
в сравнении со стоимостью боезапаса, а пос¬леднего было отпущено с превышением на 20% основно¬го комплекта для всех калибров, кроме 10-и 12-дюймово¬го. Для крупных орудий, впрочем, имелось достаточно практических снарядов и зарядов (главная норма)1
…
Теперь же, когда вице-адмирал Макаров пал на поле брани, складывалось впечатление, что Зиновий Пет¬рович не только не служил под флагом покойного, но даже не имел понятия о творческом наследии и достижениях этого выдающегося флагмана рубежа XIX—XX вв.
Так, в период командования флотом СО. Макаров успел ввести в действие «Инструкцию для похода и боя» с приложением однофлажных сигналов (впервые в исто¬рии нашего флота) и инструкции по управлению огнем. Подлинники этих документов сгинули с «Петропавлов¬ском», на кораблях эскадры сохранились многочислен¬ные копии. Если говорить коротко, то макаровская «Ин¬струкция...» представляла собой прообраз современного боевого устава, а сигналы — прообраз первой части свода боевых эволюционных сигналов. Макаров предусмат¬ривал активные формы боя, основанные на раздельном, но согласованном маневрировании отрядов броненосцев, крейсеров и миноносцев с использованием легко читае¬мых однофлажных сигналов (позволяли быстро совер¬шать перестроения) и не исключал возможность залпо¬вой пристрелки в эскадренном сражении.
На 2-й эскадре Тихого океана была принята только двухфлажная сигнальная книга, с испытаниями которой мучились почти все предвоенное десятилетие (на замену трехфлажной) и, наконец, приняли ее незадолго до нача¬ла войны. Маневрирование по двухфлажным сигналам было хорошо для мирного времени, так как эти сигналы требовали значительного времени для набора и разбора. Правила стрельбы — «Организация артиллерийской службы на судах 2-й эскадры Тихого океана» (приказ № 5 от 8 июля 1904 г.)1 явно тяготели к устаревшим доку¬ментам МТК 90-х гг. XIX в. Они предусматривали, в ча¬стности, пристрелку одиночными выстрелами назначен¬ного для этой цели плутонга и показание установки прицела своего первого выстрела передним мателотом, чтобы этой установкой воспользовались следующие за ним корабли. При принятой системе сигнализации для всего этого требовалось драгоценное время, которого, как показал опыт войны, не хватало в условиях эскадренного боя больших линейных кораблей, маневрирующих на скоро¬сти около 15 уз. и стреляющих на расстояния 50—70 кбт. Впрочем, «Организация артиллерийской службы...» была довольно подробно разработана, что свидетельству¬ет о глубине технических и организационных познаний ее автора - подполковника Ф.А. Берсенева. Однако в ней не видно глубины тактической мысли, а также следов анализа опыта войны. Утвердивший эти правила З.П. Рожественский, в отличие от «техника» Ф.А. Берсенева, мог бы довести «Организацию...» хотя бы до уровня правил, утвержденных СО. Макаровым, но этого не сделал.
Архаичными оказались и труды флагманского мин¬ного офицера лейтенанта Е.А. Леонтьева, также отданные приказами Зиновия Петровича по эскадре. Здесь и де¬тальная «Организация сторожевой службы и отражения минных атак с судов при якорной стоянке эскадры на незащищенном рейде», и «Схема организации работ по очистке проходов от мин заграждения». Первый доку¬мент предусматривал создание «непрерывной световой преграды» боевыми фонарями броненосцев, а второй — траление минными катерами и шлюпками. Все это уже было отметено опытом войны: во избежание минных атак лучше всего было соблюдать полное затемнение, а мин¬ные катера не выгребали против волны даже на внеш¬нем рейде Порт-Артура. В минные погреба в носовой ча¬сти броненосцев были загружены контрмины, хотя на¬личие там большого количества боезапаса уже стало причиной гибели «Петропавловска» и «Хацусе»...
Всему этому удивлялся капитан 2 ранга В.И. Семенов, преодолевший тысячи километров от Сайгона до Либавы, чтобы принять участие в переходе 2-й эскадры1.
Его появление на эскадре представлялось очень важ¬ным: прибыв в Порт-Артур вскоре после начала войны, Владимир Иванович принимал участие в боевых дей¬ствиях командиром миноносца «Решительный», старшим офицером крейсера 2 ранга «Ангара» и крейсера 1 ранга «Диана», на котором бился с японцами в сражении 28 июля 1904 г. в Желтом море.
Семенов вначале был принят на эскадру как бы сверх штата и оформлен на должность флагманского штурма¬на, а потом — начальника военно-морского отдела штаба командующего. Сам он скромно именовал себя «пасса¬жиром» — офицером без определенных обязанностей.
«Ничего, что у вас нет определенного занятия,— успокаивал его З.П. Рожественский,— вы нам много помо¬жете своими рассказами о том, что и как было, как и что вышло. Наши на вас так насядут, так вам придется работать языком, что ни о какой другой работе и не по¬думаете!»
Однако «наши» (то есть офицеры штаба — В.Г.) не насели, а смотрели на Семенова настороженно. Сам же адмирал, хотя и «всецело отдавался», по воспоминаниям Владимира Ивановича, «мысли и заботе об успешном ходе военных действий», не нацелил работу штаба на изучение боевого опыта и не потрудился сплотить своих ближайших помощников.
Вообще, если Зиновий Петрович и проводил совеща¬ния, то в форме указаний и, как правило, не допускал обмена мнениями и каких-либо обсуждений. В отличие от своего одноклассника по Морскому училищу, погиб¬шего адмирала В.К. Витгефта, он не терпел коллегиаль¬ных решений. Конечно, Вильгельм Карлович Витгефт был далек от идеала военного вождя, но Зиновий Петрович явно впадал в другую крайность...
По мнению командующего, наибольшую ценность в его штабе представлял присланный Н.Л. Скрыдловым капи¬тан 2 ранга Н.Л. Кладо, с которым В.И. Семенов враждо¬вал как очно, так и заочно (в печати). Но Кладо следова¬ло отправить обратно во Владивосток, а его беседы с Зи¬новием Петровичем велись наедине и остались в тайне. Известно лишь, что Кладо информировал адмирала о мин¬ных заграждениях и о том, что адмирал Н.Л. Скрыдлов не вышлет навстречу эскадре два уцелевших крейсера Владивостокского отряда — «Россию» и «Громобой».
28—29 сентября 1904 г. эскадра перешла из Ревеля в Либаву, последнюю «родную» базу перед уходом из Рос¬сии в дальний путь на Восток. Здесь корабли спешно принимали недостающие запасы и готовились к океанс¬кому плаванию. Письменных инструкций Зиновий Пет¬рович так и не получил. На секретном совещании в Пе¬тергофе, где решился вопрос о походе, целью эскадры оп¬ределили достижение Порт-Артура для совместных действий с 1-й Тихоокеанской эскадрой, которые должны были привести к овладению морем.
