О чем мечтают курсанты-проститутки?
О деньгах и неразбитых носах
О «повреждении нравов» в закрытых учебных заведениях России, тем более в военных, упоминалось еще в XIX столетии. Эпиграммы и стишки о «свободной любви» среди пажей и кадетов писали Лермонтов, Козьма Прутков и многие безвестные стихотворцы. «Содомские» вирши приписывали даже Пушкину. Но чтобы кадет, которого по произведении в офицеры будут величать не иначе как «ваше благородие», отдавался кому-либо за деньги… Такого, пожалуй, и не снилось даже самым развращенным удальцам минувшего.
«Нас процентов двадцать»
...Мы неторопливо пьем кофе со Стасом в небольшом кафе у Пяти углов. Стас, выпускник одного из многочисленных питерских закрытых учебных заведений, тихо работает охранником на вещевом складе. На жизнь ему сегодня хватает с лихвой. Постоянно пищит пейджер, и его владелец, не выпуская из рук ароматной чашки, что-то заносит карандашом в наспех развернутую таблицу со множеством граф. Невольно проскочила усмешка: кто сейчас пользуется такой древностью, как пейджер? Оказывается, профессиональным сутенерам такая машинка до сих пор как нельзя кстати.
– Мобилу никому не даю, могут вычислить, - угрюмо пробурчал Стас. - А пейджер был оформлен на фирму, которая уж давно прогорела.
На пейджер Стаса круглые сутки сбрасывается информация от любителей мужского тела и тех, кто этим телом торгует. Одни запрашивают «свеженькое», другие сообщают о ближайших свободных днях и часах. Со временем у последних не все гладко, так как они... курсанты военных вузов Петербурга.
– Побазарить не выйдет, даже и не рассчитывай. Ты либо их клиент, либо пошлют куда подальше, – так резюмировал Стас мою просьбу устроить беседу с кем-нибудь из парней в военной форме, отдающих честь не только в переносном, но и прямом смысле. – Впрочем, есть тут один, который «завязывает», у него уже выпуск на носу. Хочет остаться в Питере и получить работу на «гражданке», может, поможешь чем?..
Так мы познакомились с Дмитрием, парнем из городка, затерянного в жарких степях Задонщины. На встречу Дима пришел... с женой, что никак не вписывалось в образ курсанта-проститутки. Но вскоре сомнения развеялись.
– Понимаешь-та (на этом «та» Дима делал акцент чуть ли не в каждом слове), мы познакомились у клиента. Ну заказал он меня и ее. Ко мне еще нормально относился, а вот ее стал избивать. Я хоть говно-та, но все же курсант – вступился за девушку. Стас мне потом морду хотел набить, ценного-та заказчика лишился, ну я ему потом ничего, отработал...
Вскоре Дима сообразил, что его знакомство со студенткой Юлей (исполняющей прихоти состоятельных господ ради оплаты учебы в престижном вузе) может послужить на пользу его нехитрому ремеслу. Без долгих раздумий они расписались в ближайшем загсе. Теперь Дима как женатый курсант мог уходить после занятий домой (если в тот день не был в наряде), а Юля получала в его лице надежного защитника от чересчур усердствовавших клиентов.
– Первое время деньги текли рекой, – рассказывал Дима, уже отбросив малейшие остатки стыда. – Я был юным, чистеньким и гладеньким, от клиентов просто отбоя не было. Мог бы и квартиру купить, как и она, – с улыбкой озираясь на свою избранницу. – Но сам понимаешь, хотелось вкусно покушать – после училищной баланды посидеть в дорогом ресторане... ну просто кайф!
Дима по привычке называл свое заведение училищем, хотя военные вузы уж не один год как именуются институтами. Сути это не изменило: та же муштра и постоянное выяснение отношений как со старшими товарищами по учебе, так и со сверстниками.
– После присяги с нас все «деды» деньги требовали. Не дашь – избивали. - Дима начал новую тему, нервно прикуривая.
– Какие же «деды» в училище, это же не армия? – Я попытался изобразить простачка.
– Ну это чтоб тебе понятно было. Старшекурсники, старослужащие – думай, как хочешь. Стипендию раз отдал, требуют еще – а откуда взять деньги, если у меня только одна мать? Варенья вот выслала почтой, сала... что мне, еще денег у нее просить? А дома братишка младший подрастает...
Финансовые проблемы решились в одночасье. Дима долго не колебался – лучше ублажать богатых дяденек в роскошной обстановке, чем ежедневно получать от множества «дедов» сапогом под дых за свою денежную несостоятельность. Благо в военном институте, где учился Дима, отбор парней для «темы» (как конспиративно называлось противоестественное сожительство) был поставлен на широкую ногу.
– Таких, как я, процентов двадцать с каждого курса, - продолжал Дима. – В основном идут за деньги, но кто-то и по любви – мы таких не осуждаем.
Внезапно у Димы зазвонил сотовый.
– Закрытый номер – значит, Стас, а Стас – это заказ. – Дима резко поднялся и отошел для разговора в безопасное место. – Да, ты ведь хотел мне с работой помочь, – вскоре крикнул на прощание Дима. – Ну я пока «на заказах» буду, а вот мой тезка уже завязал, ему нормальная работа нужна...
«А это – его муж!»
Другой Дима быстро согласился на встречу. Для верности ему была подыскана должность системного администратора в небольшой фирме: компьютерная подготовка в военном вузе была основательной, а вот умению выгодно продавать свой труд курсантов не учили. Вернее, курсанты учились сами, да в иных сферах, где думать было вовсе не надо...
И вновь похожая судьба: здоровый парень, отлично бегает и стреляет, ориентируется в тайге, но вырос без отца, при мамином воспитании. Для большинства таких ребят мужество воспринимаемся только в одном ключе: уметь постоять за себя, дать сдачи. Можно отбиться от одного, другого хулигана, но когда их в закрытом мужском коллективе десятки, сотни, одними кулаками не справишься, нужны мужские ум и мудрость. Где же их взять, при повальной российской безотцовщине, когда будущих защитников Отечества воспитывают матери-одиночки, а отцы лишь перечисляют скудные алименты? Волей-неволей вспомнилось одно из толкований перевода имени Дмитрий с древнегреческого: «рожденный матерью»...
– Спасибо, работа нужна, только сейчас уезжаем на пару недель на полигон пострелять, - рассказывал Дима номер два. – Ох, не люблю я эти стрельбы. Раньше там нас всех избивали старшекурсники, требовали жрачки: начальство выдаст на целый взвод в сутки две банки тушенки, пять батонов, и все. Воруют, падлы. А сейчас выпускной курс, все свои парни, так неймется: натуралы «мочат» тех, кто «в теме», и требуют с нас деньги. Ну ничего, когда «наши» в сборе, натуралам тоже достается...
Внезапно у стойки кафе, где мы неторопливо беседовали с Димой, показалась грозного вида барышня, пряди волос которой так были стянуты на макушке в кичку, что даже кожа на лбу была натянута, словно на барабане.
– Так, ты с кем это здесь?! А ну-ка пошли домой! – Девица с силой ухватила Диму за локоть и повела к выходу. Положение спас Дима номер один, который заранее знал о нашей встрече, но прийти не обещал: дескать, клиенты требуют.
– Да ладно, Лера, не кипятись, это свой, Диме работу нашел... Да нормальную работу, я тебе говорю, отстань! – Первый Дима долго убеждал разгоряченную барышню дать нам продолжить беседу. В конце концов, это ему удалось, да ненадолго: Диму номер два словно под конвоем повели домой...
– Понимаешь, как получилось, - со смехом рассказывал мне затем первый Дима. – У моего тезки был постоянный клиент, который покупал ему мобильники, возил летом на юга... И вот угораздило же его втюриться в эту мегеру. Но я не в обиде: избивали ведь парнишку, вот он и женился на питерской, чтобы начальство отпустило хоть ночевать дома. Поначалу Лера ничего не знала, а Димка однажды забыл дома сотовый. Так он позвонил, спросили Диму, а также поинтересовались, кто же взял трубку. Лера ответила, что это его жена, а клиент возьми да брякни: «А это - его муж!»
...Не ищите, господа блюстители нравственности, в Петербурге этих двух Дмитриев. Они уже не первый год защищают Отечество в офицерском чине, исправно получая очередные воинские звания. Оба все-таки не ушли на «гражданку», а попросились служить в «горячих точках». Нет смысла вычислять и похотливых заказчиков молодых людей в форме, равно как и удачливых сутенеров: есть спрос – будет и предложение.
Вопрос в другом: когда же, наконец, ценности семьи и воспитания станут для государства определяющими, а молодые люди будут с младенчества воспитываться по-мужски? Разумными и счастливыми в браке отцами...
Иван Сердобольских.
//Ваш тайный советник. № 37, 25.09.2006 г., стр.14.
***
Тема, похоже, старовата не только датой публикации...
На Чате обсуждали после ее выхода. Недолго. Сошлись на двух пунктах: -)говорить об этом "стыдно-не хочется"; -)журналисты, порой, не знают меры в выборе тем для публикаций.
Что до второго: я лично не уверен. По-моему, статья, на удивление, аккуратна. Грешит, вероятно, недосказанностью.
А в части первого: согласен поморгать ресницами. Это чему-то помогает?
Учитывая "склизкость" темы, говорить буду, проецируя только на себя.
Сын растет. Как все малыши - смышлен, смешлив. Опыта набирается, головой пытаясь поднять стол. Что называется: "Счастье мое!".
Есть желание: к совершеннолетию подвести его к мысли и желанию служить на флоте. Домашние сопротивляются.
И что же получится. В 17 лет, мы, втихаря от мамы, придем в подплав, сдадим документы, поступим. А через некоторое время "Ленком" вместо лейтенанта вернет мне гроб. Почему? А я не знаю, в какую сторону дрейфуют "20%".
Можно понять, что юноша столкнется с этой проблемой. И восстанет! (научу же я его элементарным понятиям чести). Что за люди за этими процентами? Не вожделенно возжелающая ли стая рождается?
Восстанет не пассивно. Но ворошить это гнездо круговой поруки, значит обрекаться на смерть. Другого пути здесь не дано.
Значит, я зная, за полтора десятка лет, ситуацию - соучастник преступления? Пусть это знание в самом минимальном объеме.
Что, вообще, происходит?!.
Я ошибаюсь, когда меж строк статьи вижу: начальство училищ в курсе? Честь мундира берегут, жесткими мерами не выпуская сор из избы?
Нет проблем - переориентировать мальчика на другую цель жизни.
Это не выход; лет через 20 трясущейся ложкой хлебая флотский борщ и наблюдая в экране возрождающийся флот, не потерпим ли мы сами кораблекрушение в обломках того борща? Флот педерастов...
При минимуме информации статьи, можно узреть: это явление. Явление, пользующееся спросом. Это и беспокоит.
