ПОСЛЕДНИЙ ДЕНЬ "НОВОРОССИЙСКА"
Опубликовано в «Военно-промышленном курьере» №41 (108) 02 - 08 ноября 2005 года
КАК ПОКАЗАЛИ РЕЗУЛЬТАТЫ ПОСЛЕДУЮЩИХ ИССЛЕДОВАНИЙ, С ТАКИМИ ПОВРЕЖДЕНИЯМИ ОТ ВЗРЫВА ГИБЕЛЬ КОРАБЛЯ БЫЛА НЕИЗБЕЖНОЙ
50 лет назад на рейде Севастополя погиб линейный корабль "Новороссийск".
Об этой трагедии, самой масштабной в мирное время в истории советского ВМФ (и российского с петровских времен тоже), после тридцатилетнего умолчания за последние 15-17 лет сделано множество телепередач, телефильмов, выпущено воспоминаний, публицистики и просто безответственной болтовни и даже выдумок. Поэтому обратиться еще раз к некоторым подробностям, обстоятельствам и причинам гибели линкора "Новороссийск" нужно еще раз, чтобы люди знали правду.
Одним из последних, если не ошибаюсь, "всплесков" телевидения по этой теме можно считать показанный почему-то 31 марта 2004 г. (очередная годовщина катастрофы давно прошла, а до следующей было еще семь месяцев) по первому каналу документальный фильм "Взрыв на линкоре". Весьма, мягко говоря, "странная телеподелка".
Может быть, не стоило бы в самом начале статьи возвращаться к этому фильму и привлекать внимание читателей, но вдруг его снова покажут в эти дни? И будут снова вводить в заблуждение телезрителей? Поэтому несколько пояснений к этому "странному", неудачному и, по моей оценке, вредному, особенно для восприятия молодежи, "изделию". Именно "странному", потому что события трактуются, во-первых, в ряде фрагментов непрофессионально и некомпетентно в военно-морском отношении, во-вторых, с искажением некоторых давно установленных фактов катастрофы и, в-третьих, с тенденциозностью расстановки акцентов в отношении как названных в фильме "героев" борьбы за спасение корабля, так и "виновников" гибели линкора. В остальном "Взрыв на линкоре" представляет собой, извините, пережевывание известных фактов. Кстати, и это выполнено с огрехами, особенно в части комментариев, что бросается в глаза и режет слух, прежде всего военным морякам и другим, сведущим в морском деле телезрителям. Особенно вызывающе некомпетентно выглядел в фильме историк Жуков. Он с апломбом дельфийского оракула провозглашал, например, "указания" командованию ЧФ и эскадры по спасению корабля: надо было, оказывается, объявить "аврал" (!?). Хотя всем известно, что сразу же после взрыва на ЛК были объявлены, как положено по Корабельному уставу, боевая, а затем аварийная тревоги. Далее он говорил о "всплывающих" донных минах, хотя немецкие донные мины, которыми была засорена Севастопольская бухта, представляли собой довольно больших габаритов деревянные ящики, в которых и помещалась собственно мина. И не всплывали такие мины, а спокойно лежали на грунте. А на телеэкране показывались обычные якорные мины (шарообразные с "рогами") времен Первой мировой войны. Военно-морская безграмотность историка Жукова и создателей "Взрыва на линкоре" видна была, наверное, даже матросу первого года службы.
КТО ЖЕ СВИДЕТЕЛИ?
Показательно, что ни один военно-морской офицер с его комментариями в фильме не участвовал: или не пригласили режиссеры, или не нашли. Но ведь были еще живы в прошлом году и, кстати, проживали в Москве некоторые "участники" и свидетели катастрофы, вместе со всеми перенесшие все ее потрясения, тонувшие, но выплывшие и потому уцелевшие. Например, начальник штаба эскадры ЧФ, в то время врио командира эскадры контр-адмирал Николай Никольский, который тоже оказался за бортом вместе со всеми.
Проживает и сегодня в Москве капитан 1 ранга в отставке Иван Смоляков, в то время капитан 2 ранга, флагманский артиллерист эскадры ЧФ, который в день катастрофы был оперативным дежурным и первым оповестил о ЧП командование, аварийную и медицинскую службы флота. Он же отдавал приказания на корабли в Севастопольской бухте с вызовом аварийных партий для помощи линкору и ликвидации последствий подрыва. Проживают в Москве и Севастополе и другие еще живые очевидцы из числа должностных лиц линкора, служб, штаба эскадры и флота. Можно было бы их отыскать, пригласить на съемки - тогда и фильм получил бы совсем другую смысловую направленность и содержательность.
ВЕРСИИ
"Новороссийск" - это бывший итальянский линейный корабль "Джулио Чезаре".
Получен СССР по репарациям при разделе флота фашистской Италии. Построен в 1913 г. Прошел модернизацию в 1933-1937 гг. В албанском порту Волона 6.02.1949 г. передан прибывшему для перевода на Черноморский флот советскому экипажу. 20-26 февраля корабль был переведен в Севастополь.
Приказом командующего ЧФ №024 от 5.03.1949 г. линкору присвоено имя "Новороссийск".
Рисунок из энциклопедии - Боевые корабли мира.
Линейный корабль "Джулио Чезаре" стал выглядеть именно так после модернизации, проведенной в 1933-1937 гг. В таком виде он и достался СССР.
В катастрофе погибли 611 (а не 608, как сказано в вышеупомянутом фильме) членов экипажа линкора, матросов, старшин и офицеров других кораблей, штабов и служб флота, оказывавших помощь гибнущему кораблю. Причина гибели ЛК однозначно не установлена до сих пор. Существуют две ее версии:
- взрыв невытраленной немецкой донной мины, часовой механизм которой был якобы "потревожен" вечером 28 октября при отдаче левого якоря и постановке линкора на швартовные бочки;
- диверсия (подозреваются подводные диверсанты одной из натовских стран).
Правительственная комиссия по расследованию катастрофы считает основной причиной гибели ЛК именно подрыв на немецкой мине. Эта версия за последние годы по результатам различных исследований подвергнута серьезным сомнениям. Что касается возможной диверсии, то в ней подозреваются пловцы-диверсанты либо бывшего итальянского спецподразделения 10-й флотилии МАС, которой в годы войны командовал "черный князь" Боргезе (правда, в это время Италия не имела подводных средств доставки диверсантов к месту назначения), либо с "карликовых" подводных лодок Великобритании. В конце октября флоты НАТО проводили крупные маневры в Средиземном море, а корабли Средиземноморской эскадры ВМС Великобритании, в том числе ПЛ, которые могли быть носителями "карликовых" субмарин, как раз и заходили в Черное море. При этом Североатлантическим альянсом якобы планировался подрыв линкора "Севастополь", а не "Новороссийска". Но "Севастополь" накануне был переведен для ремонта, и на его швартовные бочки был поставлен вечером 28 октября "Новороссийск" (диверсанты в темноте не разобрались).
Однако ни по первой, ни по второй версии гибели ЛК до сих пор не получено веских и исчерпывающих доказательств. В продемонстрированном по ТВ фильме, как и в материалах правительственной комиссии, главными виновниками катастрофы выставлены командующий флотом вице-адмирал Виктор Пархоменко и начальник штаба и врио командира эскадры ЧФ (командир эскадры был в отпуске) контр-адмирал Николай Никольский. Правильно это или нет? Полагаю, что неправильно, хотя их ответственность и частичная вина в причинах катастрофы и ее последствиях, как и многих других вышестоящих должностных лиц ВМФ и правительственного уровня, тоже имеется. Но Пархоменко и Никольский оказались именно крайними (это, кстати, правильно подмечено в фильме), тонули, но не утонули и полностью мужественно испили чашу наказаний.
29 ОКТЯБРЯ ГЛАЗАМИ ОЧЕВИДЦА
Давайте еще раз посмотрим на некоторые подробности развития катастрофы, а также разберемся в меру наших возможностей с вопросами "виновности" ряда должностных лиц флота и корабля и постараемся расставить в ответах на эти вопросы кое-какие "точки" по своим местам.
Виктор Александрович Пархоменко так и ушел из жизни скромно, без особых почестей, но несломленным и, к сожалению, не оставив (или не опубликовав) собственных воспоминаний, выводов и оценок катастрофы. Николай Иванович Никольский после долгих лет молчания (причины такого "молчания", видимо, понятны читателям без излишних объяснений) написал вместе с сыном Валерием Никольским и в 1999 г. опубликовал книгу "Почему погиб линкор "Новороссийск?". Недавно вышло второе, доработанное и дополненное интересными материалами и сведениям, издание этой книги "Гибель линкора "Новороссийск". В этих книгах высказан ряд критических замечаний по работе и выводам правительственной комиссии, а также по печатным изданиям и публикациям некоторых историков и публицистов, в которых исследовались и освещались обстоятельства и причины гибели ЛК. В частности, серьезные замечания (на мой взгляд, справедливые) высказаны Никольским по книге историка Бориса Каржавина "Тайна гибели линкора "Новороссийск". Кроме того, во второй книге отца и сына Никольских особое внимание уделено анализу материалов различных исследований возможных причин и источников взрыва. При этом приводится ряд интересных выводов, ракурсов и возможных направлений окончательного выявления характера, мощности и типа взрывного устройства, примененного против ЛК, полностью дезавуирующих версию гибели корабля на немецкой мине.
Представляет интерес, как оценивал Никольский, будучи начальником штаба эскадры ЧФ, линкор "Новороссийск", его значимость и "роль" в боеготовности ЧФ. В обеих книгах Никольский приводит такие оценки: "Черноморский флот получил корабль, отслуживший почти двойной срок (с проржавевшими переборками), с конструктивными недостатками (все итальянские линкоры этой серии погибли от менее значительных повреждений): По мнению специалистов-судостроителей, плавать на линкоре было опасно - он мог утонуть от любой навигационной аварии, связанной с поступлением воды внутрь корабля... Линкор сыграл на ЧФ роль троянского коня. Он пожирал огромное количество мазута из общефлотского лимита, лишая эскадренные миноносцы и крейсера возможности вести нормальную боевую подготовку.
Судоремонтные предприятия Севастополя вынуждены были главные усилия направлять на ремонт и довооружение линкора за счет сокращения ремонта других кораблей".
К этому надо добавить, что "Джулио Чезаре" после капитуляции Италии оставался по сути "бесхозным" и передан советскому экипажу в 1949 г. в запущенном и захламленном состоянии, что еще более усугубило его конструктивные недостатки. По рассказам некоторых участников приема корабля, итальянцы называли его "старой калошей" и удивлялись, зачем такая "рухлядь" понадобилась русским. Конечно, ЛК восхищал дилетантов своей внешней красотой и вроде бы грозным видом. Но, как отмечал Никольский, его давно следовало бы сдать на слом, "как это было сделано во всех странах, переплавивших на металл не только трофейные, но и свои отечественные линкоры". Однако этого не было сделано. Почему? Это уже другая обширная и довольно своеобразно "рогатая" тема отдельного повествования. Но, как говорится, с высоты прошедших лет следует признать, что в этих оценках итальянского линкора Никольский (и многие черноморцы тех лет) оказался совершенно прав.
Вот как рассказывает Никольский о катастрофе корабля, которую он полностью видел, прошел, оказался за бортом и чудом уцелел: "29 октября в 1ч. 40 мин. меня разбудил телефонный звонок: "Докладывает оперативный дежурный: на линкоре "Новороссийск" взрыв". Быстро собрался и с Графской пристани на катере проследовал к линкору: Внешне линкор выглядел как обычно, и только по мере приближения бросилось в глаза, что полубак почти касается воды и корабль сильно осел носом: На корабле уже находились командующий флотом Пархоменко, член Военного Совета Кулаков и начальник штаба флота Чурсин: Немедленно прошел к месту взрыва, чтобы на месте оценить обстановку.
Впереди первой башни главного калибра (320 мм) в верхней палубе зияла огромная пробоина, около 50 кв. м., в которой при слабом освещении была видна затопившая нижние помещения вода. Один лист палубы изогнуло так, что он повис на орудийном стволе, слово лист бумаги. Вокруг пробоины было много ила, что наводило на мысль о взрыве на грунте или под днищем корабля: Командовавший в этот момент линкором капитан 2 ранга Сербулов (помощник командира корабля. - В.З.) доложил обстановку. На корабле объявлена аварийная тревога: Все помещения герметизированы, переборки и иллюминаторы задраены, личный состав аварийных партий крепит подпорками носовые переборки помещений, стараясь предотвратить распространение воды из носа в корму: К левому борту ЛК пришвартовалось спасательное судно "Карабах": С него спущен под воду водолаз для осмотра корабля. Вскоре водолаз доложил, что ЛК получил громадную пробоину, в которую свободно мог бы войти сам "Карабах" (фактический размер пробоины - 150 кв. м):
Спустился на броневую палубу. Аварийные партии ЛК и прибывшие на помощь с других кораблей (нередко по горло в воде) крепили брусьями вертикальные водонепроницаемые переборки в носовых помещениях и конопатили отверстия, через которые фонтаном била вода из затопленных отсеков. Таких отверстий не должно было быть, однако во время ремонта и дооборудования корабля (в Италии. - В.З.) прокладывали новые магистрали и кабели, разрезали для них переборки, которые по окончании работ не герметизировались (грубейшее нарушение правил ремонтных работ на корабле. - В.З.). Через них и поступало большое количество воды: Врио командира БЧ-5 корабля командир электротехнического дивизиона инженер-капитан 3 ранга Е. Матусевич (командир БЧ-5 был в отпуске. - В.З.) доложил командующему флотом, что поступление воды внутрь корабля остановлено, производится перекачка мазута в корму для выравнивания дифферента корабля (на самом деле вода продолжала распространяться по кораблю. - В.З.): Море душило линкор. Струи воды пробивались через отверстия в переборках, накопленные за годы службы корабля. Накопившись в помещении, вода своим напором сокрушала ослабленные долголетней ржавчиной переборки, и матросы аварийных партий вынуждены были отступать на следующие рубежи обороны: Несмотря на вполне устойчивое положение линкора, его дифферент на нос продолжал возрастать. Форштевень и полубак погрузились в воду, и лишь половина гюйсштока возвышалась над водой. Одновременно корма линкора постепенно поднималась вверх, и огромные винты и руль показались над поверхностью воды. Очередной доклад Е.
Матусевича по-прежнему был оптимистическим: "Несмотря на затопления нескольких носовых кубриков и помещений положение корабля и его плавучесть опасений не вызывают. Продолжается борьба с дальнейшим распространением воды по кораблю и осушение затопленных помещений": Расчет был на то, что если оседание корабля будет продолжаться, он в крайнем случае должен будет сесть на грунт своим широким днищем, а в случае большого крена его подводный борт упрется в дно, поскольку глубина места 17 метров, ширина корабля 28 метров, осадка - 11,2 метров:Около линкора два флотских буксира, спасательные суда "Карабах" и "Бештау" пытаются отбуксировать корабль за корму к берегу. Но их усилия безрезультатны - нос корабля уже более чем на метр погрузился в ил и стал своеобразным мертвым якорем:".
"Около 2 ч. 30 мин. на корабль прибыл начальник технического управления флота инженер-капитан 1 ранга В. Иванов - опытный корабельный инженер, несколько лет командовавший БЧ-5 линкора "Севастополь", - читаем дальше у Никольского. - Он сразу же прошел в ПЭЖ (пост энергетики и живучести корабля. - В.З.) и вместе с Матусевичем и Городецким (командир дивизиона живучести корабля. - В.З.) руководил борьбой за спасение линкора до самой его гибели. Эти три героических инженера проявили высочайшее мужество и самоотверженность, до конца выполнив свой долг, и с честью разделили участь корабля: Около половины четвертого Иванов вместе с Матусевичем в моем присутствии в очередной раз доложили командующему флотом состояние линкора и ход борьбы за его спасение. Показывая на схеме корабля затопленные помещения, они отмечали, что броневая палуба и вся цитадель надежно обеспечивают водонепроницаемость, однако в связи с погружением носовой части вода постепенно проникает в корму поверх броневой палубы, на уровне которой оканчивался носовой броневой траверз цитадели линкора. В то же время Иванов и Матусевич по-прежнему выразили твердую уверенность в том, что, поскольку цитадель не нарушена, положение корабля вполне надежно и, хотя корабль принял большое количество воды, его безопасность не вызывает серьезных опасений:
Крен корабля на левый борт медленно увеличивался и примерно к 3 ч. 45 мин достиг 5-6 градусов: По мере затопления носовых отсеков личный состав вынужден был покидать свои боевые посты и группировался на верхней палубе.
Я приказал командиру линкора всех свободных построить на юте: Кроме личного состава линкора на корабле собралось из аварийных партий крейсеров до 340 человек, которые выполнили основные работы по подкреплению переборок корабля. Других задач для них не было. С разрешения командующего флотом я приказал оставить только легких водолазов, работающих в полузатопленных помещениях, а остальной личный состав аварийных партий отправить на свои корабли. Все аварийные партии убыли с линкора. Только аварийная партия крейсера "Кутузов" задержалась у трапа в ожидании своего баркаса, который куда-то ушел (при посадке аварийной партии в прибывший баркас на него свалилась сорвавшаяся с опор 100-мм зенитная установка линкора, все 27 человек во главе с командиром партии старшим лейтенантом Н. Дмитриевым погибли. - В.З.).
Дальнейшие события развивались стремительно. Море захватывало все новые и новые помещения, и крен на левый борт продолжал расти все быстрее под влиянием воды, гулявшей по жилым палубам поверх цитадели. На юте собралось уже много матросов и старшин с затопленных боевых постов, а также присланные на линкор за несколько дней до этого стажеры и ученики из флотского экипажа. Командующий флотом приказал пересадить всех на буксиры и спасатели. Но это было уже невозможно. Крен резко увеличился, трап правого борта поднялся выше надстроек, левый трап уже погрузился в воду".
О последней фазе катастрофы Никольский рассказывает следующее: "Когда крен линкора дошел примерно до 18 градусов: Пархоменко приказал личному составу прыгать за борт. Отдав приказание "Личному составу покинуть корабль", я еще раз осмотрелся вокруг. Часть личного состава перелезала через леера и взбиралась на правый борт линкора. Другие скатывались, как со снежной горки, по широкой палубе корабля и ныряли в воду с левого борта : В этот момент линкор вздрогнул, как смертельно раненный зверь, и мгновенно повалился на левый борт. Его мачты описали широкий полукруг, рассекли водную гладь и вместе с башнями, трубами и надстройками на всю глубину погрузились, как нож в масло, в придонный ил бухты: В те короткие мгновения, когда линкор с невероятной для такого гиганта быстротой выполнял свой последний маневр - поворот оверкиль, я продолжал стоять у его правого борта, придерживаясь за леерные ограждения, пытаясь определить дальнейшее развитие событий, пока широкая верхняя палуба: всей плоскостью вошла в воду, увлекая меня в глубину бухты: Вокруг плавали сотни матросов и офицеров тонущего корабля... Спасательными судами "Карабах", "Бештау", тральщиком, двумя буксирами и многочисленными баркасами, катерами и шлюпками через 10-15 минут все оказавшиеся в воде были спасены. Часть хорошо плавающих матросов и офицеров выплыли до госпитальной стенки самостоятельно... К утру 30 октября днище линкора полностью скрылось под водой:".
Ну, а теперь читатели пусть представят и хоть в какой-то мере поймут весь драматизм и динамику разыгравшейся ночью 29 октября 1955 г. в Севастопольской бухте трагедии, прочувствуют масштаб морального напряжения и потрясений, обрушившихся на уцелевших и погибших моряков из экипажей "Новороссийска" и других кораблей.
"НУЖНЫ КОЗЛЫ ОТПУЩЕНИЯ"
Итак, все разящие громы и молнии за катастрофу обрушились на Пархоменко и Никольского. Посмотрим все же, за что конкретно. За то, что корабль не был отбуксирован на мелкое место (буксировка предпринималась, но не удалась, поскольку нос корабля уже прочно застрял в грунте), не принято было своевременно решение личному составу покинуть "Новороссийск" (корабельные механики постоянно докладывали командующему ЧФ, что положение линкора надежное, и потому только перед опрокидыванием ЛК приказание покинуть корабль было отдано). Но эти обвинении, как могут убедиться читатели из вышеприведенного описания хода развития катастрофы, беспочвенны.
В целом же следовало бы некоторым наиболее рьяным членам правительственной комиссии, а также современным критикам смотреть на все эти обстоятельства и подробности катастрофы с позиций требований Корабельного устава и обстановки того времени. После гибели "Новороссийска" еще не снятый с должности Хрущевым наш самый уважаемый военными моряками главнокомандующий ВМФ Н.Г. Кузнецов успел приказать внести в Корабельный устав статью, разрешающую командиру корабля при угрозе его гибели выброситься на берег или ближайшую отмель, а экипажу по приказанию командира покинуть корабль (командир покидает корабль последним). Ранее в уставе такой статьи не было, а требовалось бороться за непотопляемость корабля до последней возможности. И никакой командир не имел права пренебречь этими требованиями под угрозой уголовной ответственности и обвинения в собственной трусости (такое обвинение для настоящего офицера страшнее уголовного преследования и собственной смерти).
Как показали результаты последующих исследований специалистов Военно-морской академии, с такими повреждениями от взрыва гибель "Новороссийска" была неизбежной. "Правительственной комиссии Малышева нужны были козлы отпущения, - пишет Никольский. - А поскольку корабль был большой, то и "козлы" потребовались крупные. Пархоменко было предъявлено обвинение в непринятии всех мер по спасению корабля и его экипажа и в том, что он нарушил устав, поскольку находился не на ГКП, а на палубе корабля".
Насчет "непринятия мер" выше уже сказано: такое обвинение не имеет никаких оснований. Что касается требования к командующему "находиться на ГКП" тонущего корабля, то непонятно, откуда оно взялось, поскольку могло исходить только от безнадежного дилетанта в морском деле. Ведь ГКП линкора - это ходовая рубка, а ФКП, где и должен находиться флагман в бою или на ходу корабля, еще выше. Как же оттуда руководить борьбой за живучесть корабля, который тонет, личный состав которого действует по аварийной (а не боевой) тревоге, в условиях отсутствия связи с большинством КП боевых частей и боевыми постами корабля (?!). Как считает Никольский, "анализируя решения и распоряжения вице-адмирала Пархоменко, отданные в ту трагическую ночь, я не нахожу ни одного, которое не отвечало бы обстановке или не было бы направлено на спасение линкора".
Впрочем, хватит о "виновниках" и "козлах" отпущения, - как говорится, суду времени все давно ясно и понятно. Большинство офицеров-черноморцев тех лет Пархоменко и Никольского уважали, уважают сегодня и считают несправедливым возложение всей вины за катастрофу на них. Пархоменко и Никольский оказались вместе со всеми за бортом и тонули. И если бы они погибли, то, наверное, их бы объявили героями. Но они не погибли, выплыли и были "назначены" главными виновниками, полностью ответственными за гибель "Новороссийска". И хотя по прошествии лет оба вроде бы реабилитированы, а Никольский через семь лет был восстановлен в звании контр-адмирала, но служба у обоих была, извините, покорежена, а в личной жизни они претерпели серьезные потрясения. Но все это перенесли мужественно.
Что касается выяснения, от какого взрыва и вида взрывного боеприпаса (устройства) погиб ЛК, то это отдельная масштабная тема. Отмечу только, что проведенный специалистами ряд исследований, записанных сейсмологическими центрами Крыма, характеристик взрыва под днищем линкора в сравнении с аналогичными взрывными характеристиками различных мин, показывает, что мощность взрыва в носовой части линкора в несколько раз превышает взрывную мощность немецкой донной мины. Установлено также, что пробоина от днища до верхней палубы линкора вызвана подрывом двойного кумулятивной направленности боеприпаса, не находящегося непосредственно на грунте под кораблем. Интересующиеся могут подробно прочитать об этом в последней книге отца и сына Никольских, а также в журнале "Морской сборник" (№10, 1992) и в материалах авторского сборника А.Н. Норченко "Проклятая тайна" (СПб. Эльмор. 1999).
НАГРАДИТЬ ПОСМЕРТНО...
В заключение приведу выдержку из доклада правительственной комиссии от 17.11.1955 года о расследовании катастрофы линкора: "Политико-моральное состояние личного состава ЛК "Новороссийск", начиная с момента взрыва и до опрокидывания линкора было высоким: Не было и следа растерянности, паники, ни одного случая нарушения дисциплины и воинского долга. Наоборот, матросы, старшины и офицеры показывали образцы мужества и героизма:
Комиссия считает необходимым наградить некоторых из них, в том числе и посмертно".
Однако никаких награждений тогда не последовало...
Владимир ЗАБОРСКИЙ капитан 1 ранга в отставке, в прошлом начальник отдела Оперативного управления Главного штаба ВМФ
