>
>Это из интервью А.Егиева главному редактору сайта kursk.strana.ru Розе Цветковой. Было опубликовано в декабре 2001 года:
> http://kursk.strana.ru/details/1008933013.html
-----------------------
Артур Егиев: "Можно ли было спасти моряков "Курска"?"
Роза Цветкова
О ходе следствия по делу гибели АПЛ "Курск" 12 августа 2000 года в эксклюзивном интервью Стране.Ru рассказывает руководитель следственной группы, старший следователь по особо важным делам Главной военной прокуратуры Артур Егиев.
- Какие задачи сейчас наиболее приоритетны для следствия? У многих наших читателей складывается впечатление, что поиск причин гибели "Курска" не является первоочередным. Главное - найти все тела погибших моряков?
- После того как "Курск" был поднят, работа следствия на крейсере разделилась как бы на два этапа. Первый - это обнаружение и извлечение тел погибших моряков. Мы понимали, что от скорости этих следственных действий зависело то, как мы их будем опознавать. Герои-моряки (на 19 декабря извлечено 73 и опознано 65 тел погибших моряков. - Ред.) своевременно были захоронены там, где указали их родственники, - и это говорит о том, что мы хорошо поработали.
Сейчас начался второй этап. Кроме того, что мы продолжаем разгребать завалы в третьем отсеке, идет работа по определению показаний всех аппаратов, механизмов, систем, которые находятся в лодке; это позволит нам сделать вывод об их состоянии на момент катастрофы - то есть даст ключ к последней зафиксированной ими информации.
Вся следственная бригада, работающая на "Курске", предпринимает огромные усилия для поиска документов, специальных приборов, в том числе гидроакустических и разведывательных, показания которых могут нам дать сведения о том, находился ли "Курск" в контакте с другим кораблем, фиксировали ли акустики присутствие на близком расстоянии какого-то другого подводного или надводного объекта.
Один из главных вопросов, который сейчас стоит перед следствием, - почему не присосался спасательный аппарат в районе 9 отсека? Мы проводим огромное количество (по 6-7 в день) экспериментов по присосу, причем различными методами, выясняем все, вплоть до конструктивных особенностей аварийно-спасательного люка.
- И к какому выводу приходит следствие: это технические накладки при попытке состыковки или же издержки самой конструкции?
- Факт есть факт: они не присосались, и сейчас мы выясняем почему. Однозначно я пока не готов ответить.
- Что даст следствию эта информация?
- Прежде всего мы бы установили причину, по которой не были спасены люди, жившие в течение определенного времени в 9-м отсеке. А еще это необходимо для работы на перспективу. Если причина - в каких-то конструктивных особенностях спасательного люка, нужно принять меры для того, чтобы их изменить в нынешних конструкциях. Если это, скажем, произошло по вине аварийно-спасательных аппаратов, с помощью которых пытались открыть люк, то нужно предпринимать что-то в этом направлении…
- Подождите, вы утверждаете, что 23-х человек, которые действительно на протяжении определенного времени были живы, можно было спасти?! Но ведь всех нас - все общество - совершенно четко уверили в том, что подводники в 9-м отсеке были живы не более восьми часов и что шансов на их спасение не было в любой ситуации - присосался бы или нет спасательный аппарат!
- Точно установить сейчас, сколько они жили - 8 часов, сутки или более, - мы не можем. Есть разные мнения различных экспертов. В настоящее время в документах следствия находятся результаты экспертиз с участием 15 специалистов. Они так и называются: экспертизы по установлению времени смерти всех подводников. Окончательное заключение экспертов мы до сих пор не получили: они еще работают и нас просят, чтобы мы им представили какие-нибудь дополнительные материалы. И мы сейчас такие материалы предоставляем. Еще в сентябре 2000 года все спасательные аппараты, которые пытались осуществить стыковку с подводной лодкой, были нами осмотрены. Вот почему сейчас очень важно досконально, со стопроцентной точностью установить, почему не состоялся присос.
- Вы понимаете, что сейчас может произойти, если этот очень щепетильный и сложный вопрос - "можно или нельзя было спасти моряков?" - вновь станет открытым? Получается, что неспроста родственники 23 погибших моряков подали ходатайства о возбуждении уголовных дел, связанных с причинами гибели подводников?
- Дело в том, что следствие до того, как "Курск" подняли, не могло однозначно заявить, почему такое произошло. Мы не могли привлечь в качестве обвиняемых кого-то за халатность во время поисково-спасательных работ, сказать, что они некомпетентны: мы не видели того объекта, с которым это случилось. Теперь у нас есть объект - стоящая в доке субмарина; кроме того, у нас есть грамотные специалисты, научные деятели, с помощью которых сейчас мы проводим всяческие эксперименты, пытаясь определить, что же все-таки произошло в те дни.
- Вы готовы озвучить хотя бы какие-то подробности? Есть ли конкретные подвижки в выяснении причин?
- Конечно, есть - мы же работаем. Данные есть, но они пока предварительные и по ним пока рано судить. Чтобы окончательно поставить точку в этом вопросе, нам потребуется еще определенное время, может быть, новые эксперименты, многосторонние, - дабы потом ни у кого не возникло лишних вопросов.
Еще одна проблема, которая нами тщательно изучена в ходе следствия, связана с тем, почему же не был отдан буй. Ведь его неотдача затруднила поиски "Курска". Я могу сказать, что на настоящий момент с помощью специальных приборов, извлеченных из развалин третьего отсека, которые показывают состояние буя на момент катастрофы, мы на 99% установили причину его невыброса.
- И в чем же она?
- Придет время - и все станет известно. Следствие продвинулось в выяснении этого вопроса очень сильно, потому что мы знали, где искать этот прибор. Впоследствии, когда мы его нашли, то тщательно исследовали. Ведь почему круглосуточная и целенаправленная работа непрерывно шла на лодке на протяжении всего этого времени? Мы знаем, где и какой прибор должен находиться, в каком отсеке, на какой палубе, в каком месте. Мы знаем, как выглядят эти приборы. И следователи практически не выходят из отсеков, чтобы иметь первыми доступ к этим предметам и полностью обеспечить объективность предварительного следствия. Мы первыми их находим, при нас их вскрывают, фотографируют, снимают на видео в присутствии понятых - все как положено. Мы осознаем, почему должны в режиме 24 часов работать на "Курске", - ведь это дает ощутимые плоды.
- Вот вы говорите, что совершенно конкретно знаете, где и что искать. Означает ли это, что следственная группа, вами возглавляемая, имеет специальную подготовку, а точнее - военно-морскую специализацию ?
- Нет, конечно. В следственную группу вошли следователи из самых различных, в том числе и из самых дальних гарнизонов -всего 43 человека. В полном составе следственная группа впервые собралась только 27 сентября. "Костяк" же ее до тех пор составляла группа следователей, которая работала с самого начала, с момента возбуждения уголовного дела 3 августа.
Так вот, с 27 сентября по 22 октября мы все проходили специальную подготовку. Огромное спасибо командованию флота - в наше распоряжение был предоставлен корабль, аналогичный "Курску", и на протяжении определенного времени его экипаж выполнял все наши, скажем так, "прихоти". То есть моряки отвечали на наши, порой заковыристые, вопросы, показывали все закоулки внутри субмарины. Через десять дней каждый из следователей досконально знал закрепленный за ним отсек. Потом мы перешли к следующему этапу: пытались ориентироваться в полной темноте. Плюс еще были тренинги в противогазах, с газовыми баллонами за спиной. В такой экипировке весь личный состав группы в течение двух часов ежедневно пролезал сквозь разные, даже самые маленькие отверстия в лодке. Поначалу некоторые роптали: мол, противогазы-то зачем? Однако потом жизнь показала, что все приобретенные навыки полезны для реального исследования "Курска". К тому моменту, когда мы заканчивали тренировки на корабле, командиры отсеков лодки шутили, что прокуроров уже можно брать на выход в море: знание предмета (в смысле, отсеков субмарины) абсолютное. В результате на самом "Курске" было работать легко: мы могли ориентироваться практически с закрытыми глазами. К примеру, следователи спускались в отсек, полный масла, грязи, воды, но боязни не было - они знали, где находятся люки, ступеньки…
- Я видела, в каком состоянии находился "Курск" после подъема... Вряд ли, конечно, "учебные" представления следователей совпадали с реальной обстановкой на субмарине. Что было самым сложным в работе на первом этапе?
- Внутри отсеков стоял очень сильный запах. Первое время работали в основном в дыхательных аппаратах, потому что невозможно было дышать: в некоторых отсеках была большая концентрация угарных газов. Ежедневно нам приносили сводку специальной службы, офицеры которой ночью замеряли все отсеки, а потом говорили: здесь работать надо в респираторах, здесь - только в противогазах, а то и с газовыми баллонами.
Назову еще одну причину, почему так медленно продвигается работа. Вот вы видели лодку и можете представить, в каком состоянии там все находится. Знаете, что оттуда вытащили эквивалент тонны тротила? А следователи находятся там постоянно. И еще: наверное вы знаете, что вытащено пять хвостов разорвавшихся торпед. А семь "Гранитов", которые висят рядом с нами, сорванные со своих штатных мест? Вот из-за этого мы и не можем подать ток на лодку, чтобы резать спокойно то, что спрессовано в жуткую кашу и что необходимо вытащить на поверхность. Все это объективные сложности, замедляющие работу. Вообще я нашу работу сравниваю с археологическими раскопками. Огромные усилия уходят сначала на расчистку пространства, чтобы потом каждую железяку, каждый кабель тщательно осмотреть. Ведь там может быть бумажный носитель, а для нас это очень важно.
- Реально ли отыскать вахтенный журнал? Ведь именно он может пролить свет на многие загадочные моменты, связанные с катастрофой...
- Мы обратили внимание, что некоторые документы даже из 2-го отсека (мы их нашли) - в хорошем, читаемом виде. Вахтенный журнал пока не нашли, и все усилия следователей сейчас направлены на это: ведь он мог после случившегося быть заложен куда угодно. Первоначально мы думали, что все журналы, имеющиеся на корабле, разорвались, сгорели. Однако последние данные свидетельствуют о том, что очень много бумажных носителей информации сохранено: они просто впечатаны где-то в потолок, где-то между железными арматурами. Вот, например, разрезали как-то часть пола и нашли несколько журналов. Сразу же куча эмоций, все бросаются - вот, наконец-то! Но это пока косвенная информация. А вахтенный журнал пока не нашли, хотя у нас очень оптимистические прогнозы насчет его обнаружения.
- Заметьте, мы сейчас все время говорим об установлении каких-то фактов, имеющих к гибели "Курска" косвенное отношение: о буе, о том, почему не присосался спасательный аппарат, о поиске бумажных носителей… Все-таки почему же произошла такая трагедия - разве в этом вопросе не появилась какая-нибудь дополнительная информация?
- Самое главное для следствия - это установление причины гибели корабля, и это однозначно. Именно в связи с ней и возбуждено уголовное дело. Однако в ходе расследования уголовного дела стали возникать вопросы, требующие дополнительного расследования, но не требующие возбуждения отдельного дела: в рамках одного уголовного дела мы можем расследовать все эти небольшие моменты. Ведь неотдача буя при тех условиях, когда он должен был быть отдан, требует обязательного расследования со стороны прокуратуры. Все эти факты, которые мы расследуем, - составляющие комплексной проверки, проводимой в рамках данного уголовного дела. Сейчас, не зная точной даты и времени смерти всех подводников, мы имеем только косвенные, иногда противоречащие друг другу сведения об этом. Мы в данный момент проводим комплексную экспертизу - мы хотим знать, была ли возможность у флота спасти этих людей. Действительно ли это было невозможно в силу технических и каких-либо других причин? Или же наихудший вариант: люди были живы, их можно было спасти, а флот этого не сделал?
Поэтому все эти, как вы говорите, "косвенные" моменты так тщательно и расследуются. И таких моментов в рамках уголовного дела о гибели "Курска" много - порядка 20. Они очень важны для будущего конструирования других кораблей.
- На протяжении всего времени со дня гибели лодки какая-либо из трех основных версий периодически приобретает особенное звучание. Совсем недавно, например, снова муcсировалась версия столкновения. Не раскрывая тайн следствия, можно ли сказать, что у следствия есть приоритетная версия?
- Поймите, до тех пор, пока мы не соберем достаточного количества доказательств в пользу той или иной версии, неоспоримо подтверждающих ее правоту, мы будем молчать. По-другому не имеем права поступать.
По делу допрошено более 1100 человек. Это ключевые фигуры: командиры боевых частей, офицеры, матросы вахтенных служб. Они все были допрошены, и по обстоятельствам не только гибели "Курска", а и по обстоятельствам учений. В настоящий момент закончена экспертиза, которая проверяла проведение подготовки учений.
- И можно сказать, что исключены те версии, которые говорили о какой-то накладке в ходе учений, о том, что, может быть, сами наши корабли потопили "Курск"?
- Эти версии были исключены еще в сентябре-октябре 2000 года. Доказать их несостоятельность было очень просто. Во-первых, у любого корабля есть регистрационные журналы, и мы со специалистами сразу же могли по ним определить фактическое нахождение каждого корабля. Во-вторых, в результате подобного удара сам надводный корабль сделал бы сальто-мортале, однако никаких сведений о таких событиях в вахтенных журналах не зафиксировано. И не могли все эти тысячи людей (а на одном "Адмирале Кузнецове" экипаж - более двух тысяч человек) скрыть такое, несмотря ни на какие приказы начальства. И наконец, третий момент: уже в сентябре прошлого года при помощи водолазов следователями были произведены осмотры всех кораблей. Сразу же все корабли были поставлены к пирсу, полностью осмотрены как с внешней, надводной, так и внутренней, подводной, стороны. Никаких повреждений, свидетельствующих о столкновениях, не было найдено. И потом, у большинства кораблей нет такой подводной оснастки (может, я неправильное слово сказал, не морской термин) для той глубины, на которой он шел.
- Но если версия столкновения по-прежнему фигурирует в основных версиях, это означает, что теоретически наша подлодка могла столкнуться с каким-то иностранным кораблем?
- Следствие в настоящий момент не располагает никакими доказательствами этого, кроме косвенных, представленных командованием Северного флота.
- Было или не было столкновение, но у нас ведь нет того объекта, который предположительно мог стать одной из сторон происшествия, и вряд ли он будет предоставлен российской стороне, несмотря на все запросы...
- Запросы давным-давно направлены - более того, на многие уже получены ответы. Рассказывать подробностей не буду (это информация секретного свойства), но разрешения на осмотр предполагаемых объектов они не содержали.
- Так это, получается, тупиковая ситуация?
- Почему тупиковая? Если мы действительно сейчас определим, что было столкновение, то будем наверняка знать причину гибели "Курска". Дай Бог, найдем вахтенный журнал гидроакустического комплекса или вахтенный журнал корабля - и все узнаем.
- Где, в каком отсеке сосредоточены сейчас ваши основные усилия?
- Я думаю, что где-то до конца января мы будем работать в третьем отсеке: всю остальную часть мы уже осмотрели со специалистами. Уже не раз говорилось о силе взрыва, которая была настолько велика, что, например, торпедные стеллажи впечатались в третий отсек, причем уже в районе переборки с четвертым отсеком. Чтобы разобрать все завалы (а их нужно буквально "просеять"), потребуется немало времени. Ведь необходимо каждый предмет осмотреть, чтобы найти ту единственную информацию, которая нам поможет в раскрытии истины.
- А вам не кажется странным, что ни один из тех 23-х человек, которые находились в 9-м отсеке, не оставил прощальной записки? Ведь эмоционально это можно было бы понять, однако теперь многим кажется, что записки на самом деле есть - просто про них не рассказывают...
- Да, это действительно странно. Ведь не секрет, что в переборках между отсеками есть так называемые межпереборочные стаканы. Это такие специальные вакуумные и герметичные пространства для сохранения предметов в случае непредвиденных ситуаций. Между 8-м и 9-м отсеком их два. Там лежат чистые листы бумаги и карандаши. И мы думали, точнее, надеялись, что личный состав, зная об этих "стаканах" и их герметичности, положит туда свои записки, пожелания - словом, все, что хотелось бы сказать.
Первое, что мы сделали (помимо поиска тел погибших), когда зашли в девятый отсек, - направили следователя с понятыми к этому месту. Чистые листы бумаги с карандашами, которые должны там находиться по правилам, мы нашли, но, к сожалению, больше ничего.
- Да, загадок много. Почему, например, в записке старшего мичмана Андрея Борисова, найденной в пластиковой бутылке, нет даже намека на то, что случилось? Я видела ксерокопию этого письма, и меня поразило то, что, даже осознавая возможность гибели, он прощается со своими родными как-то так спокойно, без надрыва. И нет никакого даже намека на то, что же все-таки произошло.
- Как у следователя и криминалиста у меня свой взгляд на эту записку. Скажем, я вижу не только текст - я вижу почерк, стиль, я вижу, что она написана, скажем так, в особых условиях. Что такое особые условия? Это вода, темнота, стрессовое состояние писавшего человека, а также то, где он пишет: стоя, лежа, на коленках. Я бы сказал, что он писал это письмо в самом начале, потому что это хороший, устойчивый почерк, без порывов в бумаге и так далее. Борисов, видимо, одним из первых стал понимать, что нужно на всякий случай написать прощальное письмо, - и закрыл его в бутылке с водой. А что касается остальных... Вы знаете, врачи говорят, что когда идет угарный газ при пожаре, смерть наступает достаточно быстро и практически безболезненно. Вполне возможно, что они просто заснули и не успели написать последние прощальные слова. Кстати, пожар возник не стихийно - он как-то связан с действиями экипажа, точнее, с регенерирующими кислород установками...
- При опознании погибших поражает та почти моментальная скорость, с которой оно проходит. А помнится, в начале работ сам Генпрокурор говорил о том, что ни о каких результатах опознания говорить не придется до окончания работ по поиску погибших.
- В течение всего этого года часть следователей занималась тем, что опрашивала родственников, друзей, сослуживцев об идентификационных признаках каждого подводника. Зная, предполагая, надеясь на то, что будет подъем, мы собрали 9 томов с описаниями родственников того, какие ребята были из себя: у кого какие зубы, наколки, шрамы, родинки и прочее. Кроме того, те медицинские книжки моряков, которые были обнаружены в 4-м отсеке, мы сразу же отправили к судебным медикам. Мы добывали любую возможную информацию, вплоть до сведений из детских поликлиник. На каждого из моряков был собран огромный "талмуд": все признаки, прямые, косвенные, какие только могут быть. Поэтому когда мы поднимали тела, судмедэкспертам было с чем работать. Иногда получалось так, что практически сразу говорили: это такой-то - вот видите, у него шрам на левом запястье и такие-то приметы. Потом мы уточняли эти признаки еще раз у сослуживцев, а после -вызывали родственников для однозначного заключения насчет того, что это именно тот человек, о котором говорится.
- Не хочу вас обидеть, но возможно ли такое, что вы как следователи (и действительно очень компетентные специалисты) тем не менее не знаете каких-то нюансов, которые относятся к чисто морской или, скажем так, подводной специфике, и это помешает вам прочувствовать всю суть ситуации?
- Я вас прекрасно понимаю; именно поэтому мы и привлекаем к работе огромное количество специалистов. Ведь на осмотре "Курска" только из одного ЦКБ "Рубин" трудится около 50 специалистов. Кроме того, мы привлекаем к содействию командиров отсеков с аналогичных проектов, которые знают, где и что должно лежать и в каком состоянии. Они могут нам объяснить: этот клапан находится в таком положении, потому что с ним случилось то-то и то-то.
- Я имею в виду более конкретные вещи. Например (и это всех волнует) - мог ли "Курск" выполнять какие-то маневры на такой маленькой глубине?
- Вопрос относится к тайне предварительного следствия. Могу сказать одно: дело очень сложное. Имея заключение одних экспертов, мы просили других сделать свое заключение. Теперь же для объективности мы бы хотели иметь мнение еще одних специалистов, дабы действительно подтвердить прежние выводы или опровергнуть их. У нас огромное количество экспертов, и мы все время сопоставляем данные из разных источников. Идет кропотливейшая работа.
----------------------------
С уважением, kregl
Еще Егиев... - Netreader202.08.2003 02:09:41 (123, 7341 b)
