После развала Советского Союза нам досталось сомнительное наследство: разбросанные то тут, то там шахты ракетных комплексов, казармы, базы подводных лодок. Строительство этих режимных объектов стоило государству миллиардов, а теперь они разрушаются под колючими ветрами Арктики. Больно, что невероятно сложные, дорогие механизмы, которые еще можно восстановить, совсем забросили, будто это никому не нужный сарай.
По покинутым обитателями строениям полуостровов Средний и Рыбачий можно изучать историю расцвета и падения Советского союза, историю несбывшихся надежд и нереализованных планов. Заброшенный поселок подобен одинокому человеку: вроде живет, а радости нет. Мы всегда отличались расточительностью. Особенно остро она чувствуется здесь, на полуостровах Рыбачий и Средний, нашей морской стратегической границе. Это застывший музей советской эпохи. Заброшенные гарнизоны и оборонительные укрепления как шрамы на теле тундры. Чужеродны. Их много, но каждый из них одинок по-своему, у каждого своя история бегства.
Дошло до откровенного вандализма: в 2008 году охотники за цветным металлом срезали с памятника Саше Ковалеву звезду и венок из медиГарнизоны, в которых, на первый взгляд, имеется все необходимое для жизни — многоэтажные дома, клубы, спортзалы, но нет ни единой живой души. Поселки-призраки, затерянные на карте, осиротевшие в одночасье, которые лишь изредка посещают одинокие путники. Они — тени прошлого, воинственного, пропитанного славой, ставшей никому не нужной. Поселок Гранитный — мертвый гарнизон и бывшая легендарная военно-морская база торпедных катеров Северного флота России, которая шороху наводила по всему Баренцеву морю во время Великой Отечественной войны. От поселка Гранитный осталась только точка на карте. База выведена в 1996 году, местных жителей расселили еще в 90-х. Осиротевшие полуразрушенные дома, окна и двери выбиты, на улицах гулкая режущая пустота. Поселок официально упразднен в 2006 году «в связи с отсутствием проживающего населения».
До недавнего времени здесь был похоронен знаменитый юнга Саша Ковалев, который 8 мая 1944 года совершил настоящий подвиг — закрыл своим телом пробоину на катере, из которой хлестал кипяток. Во время одного из боев немецкие пули пробили трубопровод, из-за чего судно начало терять скорость и тонуть. Чтобы двигатель не заглох, 17-летний Саша Ковалев закрыл собой брешь, чем спас катер. Погиб он на следующий день во время очередного авианалета.
В июле 2010 года знаменитого юнгу и его 12 товарищей-катерников в ходе торжественной церемонии перезахоронили в Североморске. Одной из причин того, что останки героев пришлось потревожить, стало плачевное состояние воинских могил. После ухода служащих из гарнизона захоронения и памятники оказались под угрозой исчезновения. Дошло до откровенного вандализма: в 2008 году охотники за цветным металлом срезали с памятника Саше Ковалеву звезду и венок из меди. Если бы героев не предали земле на военном кладбище флотской столицы, может быть, через десять лет уже никто и не вспомнил бы, кто здесь похоронен.
Поселок Мыс Скорбеевский — военный гарнизон, покинутый жителями в 1996 году. Он прошел эволюцию от простых армейских палаток, деревянных домов и казарм до многоэтажных зданий, гаражей, котельных и электростанции. По трехкилометровому водопроводу из озера Лохи в дома подавалась вода. Построен он основательно и еще долго будет поражать воображение случайно забредших путников. Бухта Незаметная, часть губы Оленья — кладбище субмарин. До войны здесь располагался дом отдыха, который скорее можно считать дачей командующего. От пансионата остались одни стены. В послевоенное время на берегу был построен склад для хранения химикатов. Его забросили еще в конце 80-х. До сих пор сохранилась железная дорога для вагонеток, которая ведет к складу от деревянного пирса.
Молчаливые свидетели войны, они так же хищно смотрят на морские просторы, как и 70 лет назадПо воспоминаниям офицера ВМФ Курганова, примерно в конце 70-х годов бухта Незаметная стала использоваться как кладбище кораблей. Судоремонтные заводы с большим трудом справлялись с ремонтом текущих и аварийных заказов, проблема утилизации решалась довольно просто: если не расстрел в качестве мишени на учениях, то буксировка в отдаленную бухту, где корпус лодки вскоре сам ложился на грунт. По рассказам ветеранов, в 80-х годах некоторые лодки и корабли там были еще на плаву. Ржавчина от корпусов и остатки ГСМ засоряли акваторию, поэтому было решено разобрать их на металл. Некоторые корпуса были лебедкой вытащены на берег. Сама лебедка тоже сохранилась в 100 метрах от берега. В конце 90-х разделкой корпусов занялись частные лица.
Большая часть корпусов так и остается лежать на дне бухты. Остальные все-таки разобрали, некоторые предстали в виде плавучих музеев. Одна из лодок типа «К», служивших на Северном флоте, по окончании эксплуатации была переоборудована в «УТС-5» и долгое время простояла в Екатерининской гавани в Полярном. Потом ее вновь переоборудовали под музей и поставили на вечной стоянке в Североморске. Перед мысом Коровий во время отлива оголяется песчаный пляж. Верится с трудом, что еще несколько часов назад здесь было море. Едва заметный с берега ДОТ привлек внимание. Проемы бойниц укреплены стальными балками, на которых можно еще найти самые настоящие пулевые отметины. Таких ДОТов разбросано по берегу много. Молчаливые свидетели войны, они так же хищно смотрят на морские просторы, как и 70 лет назад. Он готовы служить как прежде, но статус их неясен — памятник, военный объект или туалет для случайных туристов?
Дорога к маяку на мысе Немецкий лежит через поселок Вайда-Губа. По сути, это несколько заброшенных строений, действующий маяк и радиолокационная станция военных с фантастическими шарами РЛС, которые мониторят норвежский берег. Над мысом Земляным возвышается одноименная 200-метровая гора. Но на многих картах она значится как Пумманки. Обрывистые высоченные скалы слезятся грунтовыми водами. В октябре 1944 года командующий Северным флотом адмирал Головко развернул здесь свой командный пункт. Отсюда велось управление знаменитым десантом в Лиинахамари. Батарея береговой артиллерии, состоявшая из 6 орудийных башен и подземных казематов, была установлена в 1943 году. Она держала под огнем вход в Петсамо-фьорд — главную базу снабжения горно-егерской дивизии «Лапландия». Море с трех сторон, ветр и снега задувают со всех сторон. На самом краю находится будка наводчика, выкрашенная в белый цвет. Орудия и казематы великолепно сохранились. Но что они могут в условиях современной войны?
Для многих исчезнувший гарнизон — это метафора их собственной судьбыКогда офицерские пятиэтажки поселка Большое Озерко выглянули из-за сопки, показалось, будто все обитатели гарнизона собрались на концерт самодеятельности в клубе, и уличная пустота — это лишь игра воображения. Вот-вот кто выскочит из подъезда и понесется сломя голову на первое выступление. Здесь нет ощущения двадцатилетней пустоты. Кажется, что только вчера люди покинули этот затерянный в тундре островок. Местные говорят, что сюда по-прежнему заходят подводные лодки и рыболовецкие баркасы. По строениям легко можно угадать, что штаб был в центре поселка, недалеко от клуба и ряда казарм. Детский садик был в пятиэтажке напротив штаба, в крайнем подъезде, ближе к дороге на пристань. Здесь еще сохранились роспись на стенах и нарисованные вислоухие щенки.
Для многих исчезнувший гарнизон — это метафора их собственной судьбы. Балин Виктор, житель поселка: «Я хорошо помню, как мы с другом убежали с садика с прогулки и пошли к штабу, встали на входе в него, как караул, и отдавали честь всем офицерам, пока нас не нашли матери и не всыпали ремня! Насколько я помню, было в наше время 5 линий. Деревянные домики были на первой линии со стороны залива, затем шли «финские», покрытые, кажется, пластинами, 2 линии, затем два ряда каменных. Но ближе к школе стояло несколько деревянных домов на 3, 4 и 5 линиях. Вроде так. Помню, как солдаты покрасили какую-то собаку так, что у нее были полосы, как у тигра, им было очень весело».
Закрываю глаза и вновь иду через пробитые насквозь стены одной из пятиэтажек. Вещи, оставленные поселенцами, сохранились и по сей день: смотрящий без надежды в небо пупс, резной флакон когда-то дорогих духов, книги. Под моими ногами жизнь сотни людей. Ради чего?
