Добрый день! КОШЕЧКА
Кошку я с собой в отпуск уже 15 лет вожу. А всё потому, что какой-то умник, вроде Маленького принца, где – то брякнул, что, мол, мы в ответе за тех, кого приручили. Я вообще – то такую хренотень не читаю, а вот фраза втемяшилась в подсознание и ничем её оттуда не вышибешь. И вот это понимание загоняет тебя по жизни в полный тупик: жену приручил – не моги развестись, ребёнка приручил – не моги по заднице ремешком прогуляться, бойцов приручил, хотя как их, гоблинов, приручишь, но, тем не менее, в бубен не въедешь. Вот так и тащишь по жизни этих прирученных, висят они как жернова на шее, всплыть не дают, только ко дну тянут. А тебя самого кто приручил? Кто за тебя в ответе? Хоть оборись, никто не откликнется. Полная тишина. Никому не нужен.
Впрочем, я не об этом, а о том, как меня эти сволочи – железнодорожники облапошили.
Откуда кошка взялась – это отдельная история. Кошек я вообще – то не люблю, но уважаю за крепость характера. Был я главным инженером миной базы. Базы бывают разные: колбасные население снабжают колбасой, водочные – водкой, ну а мы, естественно, минами. Правда, не население, а флот. Главный инженер – это только такое интеллигентное название должности. А на деле самая распроклятая старпомовская должность, где всё висит на тебе. Жили мы, не тужили, в пятиэтажном здании, занимали два этажа, и вдруг на эти этажи глаз положили головастики. Это так на флоте ласково называют тех, кто готовит очередную Хиросиму и Нагасаки. За головастиками - Москва! А за нами кто? Хрен с бугра! Короче, попёрли нас из своего здания, дали отдельное зданьице вдвое меньше и втрое хуже. А главное, крысы там ходили строем в шеренгу по восемь. Я на это безобразие посмотрел – нет, думаю, шалишь, нужно дератизацию проводить. У кого с языками худо, поясняю – древние римляне на своём древнеримском языке крысу называли «рата». А дератизация – это, стало быть, деяние по полному их физическому искоренению. Кстати, во время войны фрицы ратой называли наши «ишаки», в смысле истребители «И-16». Надрючил я доктора, наставил он крысоловок, насыпал яду – а толку никакого. Эти пасюки – ужасно ушлые животные. У них ведь, как у нас, сперва самая салобонистая крыса приманку попробует, а потом годули на сходе, по результатам наблюдений, решают: жрать или не жрать. На кораблях мы в своё время крысолова выводили. Сажали в железную бочку пять крыс на неделю в темноту, через этот срок в бочке оставалась одна. Вот её то и выпускали. Она другой хавки, кроме как крысятины, не признавала. Но корабль – пространство замкнутое, там всем деваться некуда, а здесь простор зелёный – беги куда хочешь! И тут меня осенило. Построил я бойцов, выдал по увольнительной записке и говорю:
- Кто к нулям часов принесёт котёнка – десять суток отпуска с выездом на родину!
Смотрю, рванули в город, что твои выжлецы за зайцем. Короче, через 4 часа два разнополых котёнка уже были доставлены. Правда, по ходу дела, два папиндоса угодили в комендатуру в состоянии таком, что «мяу» сказать не могли. Ну, это люди? Это -гоблины, от которых сплошная засада и нож в спину!
Но я, собственно, не об этом, а о том, как меня уроды – железнодорожники надинамили.
Котик был симпатичный, такой рыжий, мраморный с разводами. Мы его по масти назвали Кургапкиным. Был у нас такой сундучара – Кургапкин, тоже рыжий. Вот мы его и увековечили. А кошка была совершенно никакая, ничего придумывать не стали, назвали Машкой. Подросли они и вполне, в плане крыс, себя оправдали. И то сказать, разносолами их не баловали, кормили с камбуза, а после матросской кашки – «кирзухи» кисульки всякому мясу были рады, хоть и крысиному.
А потом, ясное дело, детишки пошли. Кого – то раздавали, кого – то и притапливать приходилось. А вообще – то надо было от них породу вести – «североморский крысолов». Потому как детки у них, кто выжил, тоже были знатными охотниками. И что интересно, у Джой Адамсон, в книге «Рождённая свободной», описано, как она бедолага, мучилась, пока учила львицу Эльзу охотится. И антилопу на машине перед ней волокли, и молодого Бумпу подсовывали, а та хоть бы что. А у нас потомство четы Кургапкиных забирали, чуть глаза откроют, а добычу давили без всякого обучения. Вот как через гены память о каше кирзовой западала!
Тут у меня дочка подросла до возраста, когда:
- Мама (папа) хочу кошечку (собачку)!
И котёнок народился удивительной масти, вот как женская нога в колготках, совершенно телесного цвета. А вдобавок кошка, котов я не люблю, они мне напоминают что – то среднее между депутатом Госдумы и инспектором ГАИ. Жирные, наглые и по мелочи щипать сами не свои.
Так вот кошка и появилась. Бесконфликтная, ничего не перегрызла, не разбила, на занавесках не качается и в деревне всякую живность давит на хорошо и отлично. Но кто же знал, что это удовольствие растянется на пятнадцать лет, и конца и края не видать!
Вот и вожу ёе в отпуск с собой и всё железнодорожным транспортом.
Но я, толкую - то не об этом, а о том, как меня эти фармазоны – железнодорожники кинули.
Почему именно железнодорожным транспортом? Поясняю, потому что машины у меня нет. И вот почему. Один мичман – сундучара, поехал как-то с караулом сопровождать транспорт, где – то там нарезался, как хрюндель, попал к ментам и пистолет потерял. Потом, правда, бабушка – старушка шпалер его припёрла, в ситцевый платочек завёрнутый, но трёх патронов, как не бывало. Ствол был чистый, куда старая карга задевала патроны, до сих пор непонятно. А как раз шла кампанейщина, толи по увеличению количества дорожно – транспортных происшествий, толи по укреплению коррупции, только командира нашего из – за этого папенгута от должности отстранили. И угодил я, как его первый зам, на этот царский трон, который систематически превращается в раскалённую сковородку, хорошо, если не в электрический стул, аж на целый год. Тут дела передавать, насчитали всего – всякого на 150 миллионов (это в тех, ельцинских ценах), возбудилась прокуратура и началось. Вообще – то у меня к прокурорским уже иммунитет, как у верблюда к раскалённому песку. Когда у нас на базе не было ни одного уголовного дела, мне казалось, что все умерли. Командир, не будь дурак, начал барахлишко списывать, я ему акты подписываю, печати ставлю. Вот тут-то и на меня наехали.
В принципе, я за смертную казнь голосую обеими руками и ногами. Только не у нас. У нас процентов восемьдесят убивцев фамилию убиенного и облик его узнают только на суде. Страшнее нашей прокуратуры только Святая инквизиция и наши же менты. У этих, правда, масштабы были поскромнее, я имею в виду инквизицию. Ну, может, ещё гестапо может с ними потягается, не знаю, не бывал.
Заваливает ко мне прокурорский следак с мерзопакостнейшей фамилией – Горбачёв. Если бы его звали Адольф Шикельгрубер, знакомство было бы приятнее. И завязывается у нас оживлённый разговор: он ко мне с распространёнными предложениями, а я лаконично – да, нет, не помню. Тут он и говорит, мол, раз я помогал командиру барахло списывать, то и сам из разряда свидетелей постепенно сливаюсь в бачок с обвиняемыми, а потому необходимо будет произвести обыск не только на квартире, но и в гараже.
Тут я ему и врезал:
- Дома, - говорю, - ради бога, а в гараже ничего не получится.
- Что, не пустите?
- Пускать некуда, нет у меня гаража!
- А где же вы машину ставите?
- И машины нет.
Он меня таким презрительный взглядом прожёг и говорит:
- У тебя, у главного инженера, нет машины? Э, да что тут с тобой разговаривать!
И так у меня в мозговую подкорку впиндюрилось, что отсутствие машины – это клёвая отмазка, что до сих пор на паровозах разъезжаю. Вместе с кошкой.
Но я вообще – то толкую о том, как меня эти обормоты – железнодорожники объегорили.
Отправлял я как – то из отпуска жену в родное Заполярье. Как говорится, навеки полюбился нам этот суровый, но прекрасный край. Я бы харю раскроил тому мудаку, который эту формулировку придумал. Наверняка какой – ни будь журналюга. Ух, ненавижу я этих представителей древней профессии!
Я ещё на корабле служил, вернулись мы с Кубы. Прибежал лейтенантишко, журналистик из местной «На страже захолустья», и к замполиту. Мол, хорошего о вас много понаписали, но на дворе перестройка, гласность, так дайте негативчика. Разрешите, попросту говоря, ушат дерьма на вас вылить. Замполит и говорит: - Ступай к минёру и штурману. Они на Кубе кубинских офицеров связи в дупель споили. Да и сами такие кренделя выделывали, что только держись. Вот и бери у этих оглоедов интервью, а потом раздолбай их в своей газетёнке.
Время – адмиральский час, я лежу у себя в каюте, вваливается без стука этот злописака, раздвигает занавески – гони ему интервью.
Я спокойно так, стараясь не взорваться:
- Милый юноша, проведу для вас краткий исторический экскурс. Когда я был в столь же нежном возрасте, что и вы, я тоже имел глупость сунуться в послеобеденное время к командиру по вопросу службы. Так вот он запузырил в меня штиблетой. Я же – интеллигент в третьем поколении, и кидаться разными предметами не буду. Поэтому, лейтенант, задёрни шторы и закрой дверь с той стороны! Приём после шести склянок!
Дверь он закрыл правильно, а вот опыту старшего не внял – полез к штурману. Штурман у нас был интеллигентом в первом поколении, поэтому запустил в этого щелкопёра башмаком. Причём удачно. Он вообще был метким парнем.
Ну, у этого представителя пятой (или шестой?) власти взыграло – не так ему в своей львовской бурсе всё представлялось. Залез он в кубрики, мой и штурманский, там, ясное дело, бабуины, хоть по – русски и талдычили еле-еле, настучали, какие мы гады, и в скором времени по этому поводу был тиснут пасквиль под названием «Поветрие формализма». Что он только там не накатал! И что пьянствовали мы не только с кубинскими офицерами, но и с ихними тётками (баб не было!), и что в кубриках полный бардак: экран социалистического соревнования, о ужас, не заполнен за три месяца (это - правда), и что боевой листок висит с прошлого года (это наврал, листок был полугодовалой давности), и какую тиранию терпят от нас бедные, кроткие матросики (в задницу их целовать, что ли?) и так далее и тому подобное.
Мы со штурманом хвосты распустили, как индюки – не о каждом идиоте пропечатают в средствах массовой информации флотского масштаба! Нас даже в кабаке узнавали. Кто ни войдёт, пальцем тычет, вон, мол, формалюги сидят!
А замполиту стало обидно, что его слава стороной обошла. Вызвал нас и говорит:
- Пойдите перед корреспондентом извинитесь, с наглядной агитацией наведите порядок. Да, вот что ещё, возьмёте встречное соцобязательство!
Мы выходим, я штурмана спрашиваю:
- Что, Гоша, пойдём к этому бумагомараке?
Гоша скосоротился:
- Я ему, пожалуй, при встрече чайник начищу!
Вот и иди с таким мириться! Первое поколение – хлопцы резкие. А встречное соцобязательство мы так и не взяли: ноябрь месяц на дворе, пора уже было брать на следующий год!
Поэтому сейчас, когда где какого журналюгу прихлопнут, я думаю: сколько же они хороших людей достали?
Я кстати, не о журналистах, а о том, как меня эти крысятники – железнодорожники надули.
Короче, как уже и говорилось, отправлял я жену домой и кошку ей в оказию навялил. Пошёл справку на выезд оформлять к ветеринарам. Ну, я скажу, эти Айболиты и уроды! Из ни хрена бабло куют, им из чистой атмосферы золотые червонцы сыплются! В своё время у меня были какие – то военные бланки на перевозку крупного рогатого скота. Я туда вместо бурёнки записывал кошку, за всех должностных лиц разными факсимиле подписывался, печать части – бздынь, и можно ехать брать билет на животину. Потом эти зверские эскулапы придумали бланки с голографией и водными знаками, что твой диплом о верхнем образовании – естественно за деньги. А всего – то и делов: проверил справку от бешенства (а прививка должна быть сделана не менее чем за месяц до осмотра), уши посмотрели и полторы сотни срубили, как с куста. А потом с каждым годом – по нарастающей:
- А кошечка у вас зарегистрирована?
- А чего её регистрировать? Чай, не собака, да и по улицам не бегает.
- Нет уж, вы заплатите и оформите непременно паспорт с цветной ламинированной фотографией и отпечатком мочки носа.
На другой год:
- Зарегистрирована?
- Вот паспорт!
- Привита?
- Вот печать!
- Почему со дня прививки прошло не тридцать суток, а двадцать девять?
- Да я, доктор с детства с математикой маюсь, ошибся маленько, я исправлюсь, окажу добровольную помощь вашему гуманнейшему заведению. Вот ведь, святые люди, зверюшек лечат...
- А персональный идентификационный электронный чип вживлён?
- Господи, а эта беда ещё на хрена?
- Положено!
- Ладно, вживляйте… Сколько эта радость стоит? Сколько?! Полторы штуки? Да эта долбаная кошка столько не стоит! Да нет, я не выражаюсь, это у меня по привычке и от неожиданности. В детстве в плохой компании научили, вот и прёт рецидив. Куда платить?
И вот так ежегодно эти хреновы специалисты по искусственному осеменению норовят карман вывернуть.
Но разговор то не об этих клистирных трубках, а о том, как меня эти железнодорожные шлагбаумы нагрели.
Получил я справку на вывоз живности и сразу поехал на вокзал, брать кошачий билет. А то перед отходом поезда в суточных кассах не люди – игуанодоны, того и гляди затопчут. Сунул я в окошко жёнин билет и справку, красавица, этакая «мисс паровоз», билет мне оформила, и поехал я спокойно домой. Дома буркалы протёр – билет кошачий выписан на сегодня, а кошку с женой отправляю завтра. Ладно, кумекаю, завтра перед отправкой укажу этим остолопам на их ошибку, билет обменяю. Не тут то было! Похожу я на следующий день, перед отправкой кошки с женой восвояси, к той же кассе, а там, ясный перец, сидит уже совсем другая рожа. Я ей ситуацию расталдычил: - На, забери билет неправильный, и выписывай новый.
Эта мне отвечает:
- Это ошибка той, что вчера была, я билетов не принимаю, возьмите новый, а со старым билетом вопрос решите со старшей кассиршей.
Я, как буриданов осёл, беру очередной билет и шурую к старшей кассирше. Та мне говорит, что она не в курсах, что делать, катись, мол, к дежурному по вокзалу. Пошёл к дежурному. Там вместо сизой ряхи в красной фуражке сидит какой – то субтильный сопляк и объявляет мне, что случай не стандартный и двигать мне надо в кассу возврата. И все так культурно, вежливо, что не дое.. , в смысле не заавралишь. В кассе возврата ещё одна кракопидра говорит:
- Старый билет не возьму, потому как он уже уехал, могу взять новый.
Мама дорогая, на хрена я его покупал?
Фиг с ним, сажаю кошку в поезд по новому билету, с собой им, в смысле кошке с женой даю старый, а сам, без маханий руками на перроне, без распускания соплей и попыток догнать уносящий дорогих родственников поезд, бодрой иноходью прорысил к кассе возврата. Елдырин бабай, там как назло образовалась очередища! Пять минут назад ни одного олигофрена не было, и сразу целая ярмарка папуасов!
Пробился я, как кирасир через вражеское каре, а эта лахудра мне и заявляет:
- Поезд ваш укатил полторы минуты назад и ваши домогательства не уместны. Билет бери на память, а денег не дам!
Вот так вот, ни много, ни мало восемьдесят четыре целковых, тридцать две копеечки коту, а вернее кошке под хвост!
Ну, не суки, а?!
А я ещё маленьким хотел стать машинистом. Но это в другой раз.
С наилучшими пожеланиями
