>>Ну, если люботыства ради... В ВВМУЗы СССР принимали граждан в возрасте от 17 до 21 года. При чём, помимо любви к морю, они готовились защищать СВОЮ РОДИНУ. Лично Вас не беспокоит, что в рамках противостояния Россия-НАТО Вам может улыбнуться перспективка столкнуться в бою, например, с некоторыми Вашими теперешними собеседниками?
>
>В Германию я переехал в 17 лет. Зная себя, я утверждаю, что именно в промежуток времени после этого переезда в наибольшей степени произошло взросление, именно тогда складывался характер, склад ума, осмысление мира, набор ценностей и т.д...
>Все это я говорю к тому, что я себя больше не считал на родине где-нибудь в одной стране. Мой внутренний мир похож на таковой у человека, у которого родители, один - русский, другой - немец, а по паспорту - украинец. Некоторое время я не не знал где мой дом и где мое место.
>Теперь знаю, там - где я человек, и со мной как таковым обращаются. Там я буду давать присягу и ту страну я буду защищать, если возникнет такая необходимость... Здесь меня за чужого не считают, даже не смотря на акцент. Здешний менталитет я понимаю лучше менталитета той страны, в которой я родился. МОЯ РОДИНА давно ЗДЕСь. И это ответ на Ваш вопрос. Именно в Германии я впервые осознал себя как часть КАКОГО-ЛИБО народа. Именно здесь мозги созрели вообще понимать что это значит...
>И тем, не менее, не смотря на такую гипотетическую возможность боевого столкновения и если учесть , что все мои планы пока только планы, и придется еще долго вкалывать, чтобы их реализовать. Даже если так, даже если кто-то из моих теперишних собеседников через н-дцатъ лет может стать противником. Не считаете ли Вы, что нужно сохранять добрососедские и по-человечески хорошие отношения друг с другом, пока все это только теория? Столкнуть людей лбами возможности будут всегда.
>Если та же Украина, например, когда-либо станет членом НАТО, Вы также будете смотреть на некогда сослуживцев, друзей, родных (я думаю почти у каждого Россиянина есть родня на Украине или наооборот) как на потенциальных врагов? И даже если так - вы откажете им в контакте теперь?
>С Уважением!
>И спасибо за поставленный ребром вопрос. Он стоил того, чтобы еще раз задуматься о таких вещах. Весьма и весьма за это признателен...
Посмотрите статью
Страницы истории
ЭТО БЫЛО В ПОДПЛАВЕ
100-летний юбилей подводных сил России, отмеченный большим президентским приемом в Кремле, нашей тихой провинции как бы не коснулся вовсе. Что, в общем-то, не совсем справедливо, поскольку Астрахань наверняка упоминается в архивных материалах, связанных с ходовыми испытаниями на Каспии малых подводных лодок, строившихся в свое время в Сормове (Нижний Новгород).
Хорошо помню, что одна из таких субмарин еще в 70-х годах прошлого века лежала в районе старого моста через Волгу. Установи ее на постамент, а не отправь на "гвозди" - не было бы памятника в Астрахани более оригинального. Но мы свою историю не ценим, часто забываем либо переписываем, считает бывший командир ракетной крейсерской подводной лодки, капитан I ранга в отставке Петр Васильевич Поплевко. В свои 68 лет он крепок, бодр и энергичен, и произойди чудо - тут же поднялся бы на мостик, чтоб хотя бы ненадолго вернуться туда, где все еще только начиналось:
- В жизни немало случайностей, от которых зависит если не все, то очень многое. Родом я из Белоруссии, где окончил десятилетку, поступил в Минский строительный техникум, и если бы были деньги, чтобы платить за квартиру, так как места в общежитии не нашлось, а сидеть на родительской шее не хотелось, то я бы скорее всего не уехал в Ленинград, к родственникам. Два года проработал там на заводе, потом призвался на срочную. После учебного отряда - Северный флот, служил на торпедной лодке, ждал своего дембеля. И если б не курсанты ВВМУ подводного плавания им. Ленинского комсомола, "сосватавшие" меня и еще нескольких "срочников", то я бы точно не оказался в училище. Ну, а дальше - скорее уже не случайный, а закономерный ход развития событий. За четыре года после школы так соскучился по учебникам, что успешно сдал вступительные экзамены. Это было в 1959 году, накануне большого "хрущевского" сокращения Вооруженных Сил. Наш штурманский факультет расформировали, так что доучивался я уже в Тихоокеанском ВВМУ им. Макарова...
Петр Васильевич осторожно перелистывает альбом с любительскими снимками, пожелтевшими от времени, словно на них, как и на подводниках, подолгу находящихся на глубине, тоже сказывается дефицит солнечного света. "Лодка диким давлением сжата, дан приказ: дифферент на корму"... Вот центральный пост корабля, и лица ребят очень серьезные, может, уходят в автономку или на ракетные стрельбы. А вот - на горизонте наши берега: "Когда усталая подлодка из глубины идет домой..."
- Лейтенантские погоны я получил в 26 лет, - вспоминает далее Петр Васильевич, - несколько позже по сравнению с ребятами, поступившими учиться сразу же после школы или Нахимовского училища. А то бы успел дослужиться до адмирала. Но все же, со всеми поправками на время, офицерская карьера вполне состоялась. Через девять лет после первого назначения стал командиром ПЛ и еще девять лет ею командовал. Базировались мы в дальневосточной бухте Ракушка. Райские были, надо сказать, места: нетронутая тайга, дикоросы, чистейшие воды, рыба, морепродукты - бери чуть ли не голыми руками. Ну и, разумеется, мир поглядели, себя показали. Аден, Йемен, Сомали - от Японского до Аравийского морей выполняли задачи по демонстрации военно-морского флага СССР и несению боевых дежурств. Всякое, конечно, случалось - служебные инструкции, а на лодке особенно, кровью пишутся. На надводном корабле хоть что-то, но все же предсказуемо, а тут постоянное ожидание неизвестно чего и неизвестно откуда. Возвращались мы как-то на свою базу. Позади - полтора месяца дежурства, люди, естественно, усталые, измотанные. Надо было всплыть на очередной сеанс связи с берегом. Гидроакустик прослушал горизонт - все в порядке. Начинаем всплывать на среднем ходу. Подняли перископ - буквально перед носом японская шхуна. Чтобы не повредить перископ, даю команду на срочное погружение. Я с сигнальщиком в рубке. Нижний рубочный люк, естественно, задраен - при столкновении могут погибнуть двое, но не весь экипаж. Аварии, к счастью, не случилось - ушли вовремя. Боцман опять кладет рули на всплытие, а лодка погружается. Я буквально по "стенке" сползаю в центральный пост. Глубина - 100 метров, 150 - в чем дело? Оказалось, все растерялись, забыв о том, что лодке-то был дан средний ход - настолько стремительно все происходило. И только по команде "оба мотора - самый полный назад" лодка все-таки начала всплывать. Механики продули 20 тонн дополнительного балласта, со 180 метров вышли на 30-метровую глубину. Отдыхавшие на шхуне японцы наверняка переполошились от внезапно возникших на поверхности моря водяных пузырей и фонтанов, похожих на подводное землетрясение...
Капитана I ранга П.В. Поплевко получил в 1977 году. Хоть и застойное было время, но подплав на месте не стоял. Это сейчас корабли чаще ржавеют у пирсов, чем ходят в море, а тогда находились деньги и на топливо, и на боевые стрельбы. Правда, как и повсюду процветала процентомания поддержания боеготовности флота, нередко оборачивавшаяся трагическими последствиями для моряков.
- В четвертом отсеке взорвалась группа аккумуляторных батарей, - рассказывает командир. - Они сильно "газовали" водородом, а специальная печь не успевала дожигать его излишки, 4-процентное содержание водорода в лодке - это уже гремучая смесь, и она сработала в момент запуска дизеля на продувание главного балласта. От катастрофы спасло лишь то, что по инструкции все межотсечные переборки были открыты, это ослабило силу взрыва, иначе бы просто вырвало часть борта. Смертельные ожоги получил молодой старшина-электрик, спустившийся в трюм для замера параметров батареи. На нем полностью сгорела легкая тропическая одежда - одни швы остались. Надеялись, что выживет, но в госпитале его уже не спасли. Меня, конечно, наказали: повторная сдача на самостоятельное управление подводной лодкой и выговор от командующего флотом. Я уже было - рапорт на стол, но передумал. А дело это быстро замяли вышестоящие начальники, заведомо знавшие о том, что лодка идет в поход с батареей, отработавшей свой ресурс. Ну, а в 1982 году настал и мой черед прощания с кораблем...
В подплаве я начал служить на Севере, в бригаде, в которой воевал когда-то известный подводник Магомед Гаджиев - это ему принадлежит крылатое выражение о том, что больше нигде нет такого братства, как в экипаже подводной лодки, где все либо погибают, либо побеждают. Не припоминаю ни одного случая дедовщины - ее не может быть по определению там, где люди слишком зависимы друг от друга и заняты настоящим делом. Когда молодые парни, новички, чтобы изучить оборудование, сутками не вылезают из холодных подпалубных трюмов, пока не издерут на себе по нескольку комбинезонов - это не прихоть старослужащих, а, если хотите - инстинкт выживания в крайне ограниченном пространстве, где не то что каждый квадратный метр - каждый сантиметр распределен по ответственности. Может, в том и состоит некая кастовость нашей профессии, что тот, кто служил на подлодке, вряд ли, даже если представится такой шанс, променяет ее тесноватый "уют" на роскошь крейсерских апартаментов. Если уж раз, то - навсегда...
После военной службы П.В. Поплевко в ранге действующего офицера получил назначение в Астрахань. Десять лет, до выхода на пенсию, прослужил в "Каспрыбхолодфлоте" капитаном-наставником по подготовке командного состава:
- Сначала, конечно, впечатление было ужасное: грязный, пыльный город, довольно суровый климат, хотя, казалось бы, посмотришь на карту - широта-то крымская. Повалялся по госпиталям - акклиматизировался. Супруга, Римма Ивановна, с которой мы вместе уже 45 лет, месяц проплакала, просила увезти ее обратно, но потом тоже привыкла. А тут еще - такое интересное совпадение: оказалось, до меня в "Каспрыбхолодфлоте" наставником был Столбов - командир подлодки, на которой я служил еще срочником на Северном флоте. И тогда я подумал: значит, Астрахань - судьба. Так и живем: дети помогают нам, мы - внукам. Для них это родной город, значит, и для нас тоже.
