От 2503
К All
Дата 06.08.2008 18:08:51
Рубрики Современность;

1970 столкновение К-19 и "Гэтоу" с вероятным пробитием ПК ПЛА

В связи с большим значением происшедших далее событий я постараюсь изложить их, строго опираясь на сохранившиеся документы.
«Выписка ВАХТЕННЫЙ ЖУРНАЛ крейсерской пл «К-19» 18 дивизии пл, в/ч 26824 Начат: 14.11.1969 года Окончен: 12.12.1969 года Архив СФ: фонд 762 опись 17717 дело 15. Находится в кампании с 24 марта 1969 года Приказ КСФ №-0200 от 21.05.69 г. Командир: капитан 2 ранга В.Шабанов СПК: капитан 3 ранга Беликов Н.В. К-р БЧ-5: инженер-капитан 2 ранга Ми-няев Р.А.
План на 14.11.69г.: 11.00-12.30 — переход в 28 полигон, 13.00-21.00 — уничтожение радиодевиации.
14 ноября 1969 года
11.15 Получено разрешение ОД для перехода по плану. На пл прибыл ко¬мандир; капитан I ранга Лебедько.
11.16 Дали команду: Исполнять приказание моторных телеграфов. Снялись со швартовых для следования по плану.
ПОЛИГОН БП № 27
14.49 Начали определение и уничтожение радиодевиации. Хода и курсы переменные.
…………………….
(20.01 —погрузились, 22.01 —всплыли)
……………………….
22.05 Вышли из полигона БП № 27.
22.26 Окончили работы по определению радиодевитации.
15 ноября 1969 года
План на 15.11.69 г.: 00.00 — 24.00 — отработка элементов задач № 2 и № 3 КАРПЛ-67, полигон БП № 70
…………………..
01.15 Открыты клапаны вентиляции средней. ПЛ погрузилась на 40 метров.
03.36 Вошли в полигон № 70.
04.25 (Боевым постам, ЦП — боевая готовность № 1. Начали маневр всплы¬тия на глубину 10 метров для определения места, снятия давления в пл через РКП.)
06.01 (Закончено определение места, пл погружена на глубину 40 метров с дифферентом 0 град.).
06.30 Боевым постам, ЦП — боевая готовность № 2.
07.10 Глубина 60 метров, отсеки осмотрены. Замечаний нет. I
07.12 Удар по корпусу в носовой части Ш = 69 град. 34,2 мин. Сев, Д=36 град. 05 мин.Вост.
07.13 Продуть среднюю группу.
07.14 Продуть весь балласт. I
07.14 К = 90 град. Обороты 0 / 265 (пр/б).
07.15 Боевая тревога. Всплытие в надводное положение. Ш = 69 град. 34,2 мин.Сев., Д = 36 град 05,8 мин.Вост. Отсеки осмотрены. Замечаний нет за исключением 1-го отсека.
07.15 К = 90 град. 0/140.
07.18 Отдраен верхний рубочный люк. Открыта радиолокационная вахта. Радиолокационный и визуальный горизонт чист. Ш = 69 град. 34,2 мин. Сев., Д = 36 град. 06,2 мин. Вост.
07.25 Завалены носовые горизонтальные рули.
07.30 Включены якорные огни, для осмотра носовой надстройки. Замере¬на глубина под килем, глубина 197 метра.
07.38 Выключены якорные огни. Пущен ЭК-10 № 2 для пополнения ВВД.
07.39 Пущены оба дизеля на прогрев.
07.40 Произвели гидрометеонаблюдения: море— 3 балла, облачность — 5 баллов, ветер 210 град. — 5 баллов, видимость — полная.
08.00 ... Вахтенный офицер — капитан 3 ранга Беликов Н.В.
08.10 Не герметичен ТА № 3, ТА опечатан, выставлен вахтенный — мат¬рос Светлов.
08.12 начали круговую циркуляцию для осмотра точки столкновения. Опе¬чатан печатью № 21 в/ч 26824 навигационный черновой журнал и журнал вах¬тенного гидроакустика.
08.18 Передано РДО № 5.
08.28 Продут главный балласт, остановлены оба дизеля, получена квитан¬ция на РДО№ 5.
08.35 Передано РДО № 6.
08.45 Получена квитанция на РДО № 6. Район столкновения осмотрен, ничего не обнаружено. В результате столкновения пробита ЦГБ № — 1 и обте¬катель ГАС МГ-10. Кроме этого, оружие и технические средства корабля готовы к боевому использованию. Дали малый ход правой турбиной, левая — в ТТ ре¬жиме.
08.46 Боеготовность № 2, заступила 3 смена.
08.55 Получено радио в наш адрес.
09.53 Передано РДО № 7.
10.04 Получена квитанция на РДО № 7.
10.06 Материальную часть можно использовать без ограничений за исклю¬чением: разуплотнилась мембрана ЭК-10 № 1; разгерметизировалась передняя крышка ТА № 3, ТА заполнился водой, опечатана задняя крышка ТА № 3, вы¬ставлен вахтенный.
11.14 К = 270 град. 0,265.
12.12 0/300
12.35 К = 280 град.
12.37 К = 270 град.
12.00 Ш = 69 град. 30,1 мин. Сев., Д = 35 град. 41,8 мин. Вост.
12.35 Обменялись позывными и опознавательными с асс «Алтай», (асс «Ал¬тай» по приказанию ОД СФ стал сопровождать пл при следовании в базу).
…..
губа Сайда
15.30 Отшвартовались к 1 плавпирсу левым бортом первым корпусом.
15.31 На пл прибыли капитан I ранга Романенко, Яковлев и капитан 2 ранга Михайлов.
16.40 На пл прибыли начальник штаба СФ вице-адмирал Исай, командир 12 эпл контр-адмирал Неволин и офицеры штаба флота и эскадры.
18.35 (Убыли).»

Когда я спустился на причал и осмотрел носовую часть лодки, то увидел полностью разрушенный нос лодки. По характеру повреждения можно было судить об округлой форме неизвестного предмета. Прибывший начальник шта¬ба флота внимательно выслушал мой доклад и приказал сопровождающим его офицерам детально расследовать причину столкновения с неизвестным предме¬том. Командир эскадры контр-адмирал Неволин Г.Л. высказал версию, что подводная лодка либо ударилась о скалу на фунте, либо при всплытии ударилась о какое-нибудь судно. Эти предположения Неволина были не столько удивительны для меня, сколько оскорбительны. Опытный подводник, наверняка дав¬ший о столкновениях подводных лодок Северного флота с иностранными лод¬ками («К-52» в 1967 году и «К-131» в 1968 году) не поверил заместителю командира дивизии, командиру лодки и всему личному составу. Это заставило меня более подробно писать рапорт о моих действиях и действиях личного со¬става подводной лодки с момента выхода в полигон № 70. Этот рапорт излагаю ниже.
«РАПОРТ
Доношу обстоятельства столкновения подводной лодки «К-19» с неизвест¬ным подводным предметом в 07 ч. 13 м .15 ноября 1969 года.
В 04 ч. 00 м. 15 ноября с.г. подводная лодка находилась в полигоне на глубине 40 метров. Курс 90 градусов, скорость 4 узла. На вахту заступила вторая бое¬вая смена. В центральном посту находились: командир подлодки капитан 2ранга В.А. Шабанов, вахтенный офицер помощник командира капитан 3 ранга КВ. Беликов, дублер вахтенного офицера командир группы управления БЧ-2 лейтенант П.Н. Марцын, вахтенный механик командир 3-го дивизиона инже¬нер-капитан 3 ранга А.Н. Курков и вахтенный штурман командир БЧ-1 капи¬тан-лейтенант К.П. Костин. В 04 ч. 05 м. я отпустил отдыхать командира подводной лодки.
В 04 ч. 42 м. по расписанию должен был состояться сеанс связи. Разобрав¬шись с вахтенным офицером, как он думает выполнять маневр всплытия (ка¬питан 3 ранга Н.В. Беликов допущен к самостоятельному управлению подвод¬ной лодкой проекта 658М), я приказал ему всплывать на перископную глубину Действуя по моим указаниям и под моим контролем, вахтенный офицер выпол¬нил следующие действия: в 04 ч. 25 м. центральному посту была объявлена го¬товность Ml.Беликовым и мною были проверены боевые посты акустиков, ра¬диометристов и БЧ-1. Весь личный состав на постах находился в готовности Ml. Кроме этого, в центральный пост мною был вызван второй штурман ка¬питан-лейтенант В. Федотов.
После прослушивания горизонта на курсе 90 градусов ПЛ легла на курс 160 градусов для прослушивания кормовых курсовых углов. Акустики доложили, что горизонт чист. Затем был вновь прослушан горизонт в ШП на курсе 90 градусов и в 04 ч. 40 м. горизонт был обследован в режиме «Эхо» на курсовых 60 градусов — 0 градусов — 60 градусов. Давая посылки прямо по носу на ст. «Плутоний» и, включив ходовые огни, в 04 ч. 41 м. подводная лодка всплыла на перископную глубину. Во время всплытия в боевой рубке находились вместе со мной вахтенный офицер и дублер вахтенного офицера. Наблюдение на командир¬ском перископе вел вахтенный офицер, я находился у зенитного перископа.
Сразу после всплытия мной были обнаружены огни сейнера слева 120 граду¬сов, идущего контркурсом. Ясно был виден красный отличительный огонь. Кроме того, прямо по корме я также обнаружил два белых огня. Видимость была полная, облачность 2-3 балла, волна — 3 балла. Акустики этих целей не слышали. По моему приказанию была открыта радиолокационная вахта. Дистанция до целей составляла 45 и 60 кабельтов соответственно. Цели уходили за корму.
Поддифферентовали ПЛ для меньшей бортовой качки и удержания ее на глубине 10 метров. Затем был поднят «Сегмент» и штурман начал производ¬ство замеров. Все время нахождения на перископной глубине мною постоянно осуществлялся контроль за надводной обстановкой с помощью перископа и РЛС. В носовых секторах РЛС целей не обнаружила. Ранее обнаруженные цели ухо¬дили все дальше за корму.
В 05 ч. 58 м. штурмана закончили замеры, и я дал приказание вахтенному офицеру погружаться на глубину 40 метров. Вахтенный офицер в целом ма¬невр погружения выполнил правильно, но за плавучестью ПЛ контроль не осу¬ществлял, передоверявшись вахтенному механику. Так как главный осушитель¬ный насос на откачку из уравнительной вахтенным механиком был пущен поздно (с погружением), то подлодка на ходу в 4 узла начала быстро погружаться. Стоявший на горизонтальных рулях матрос Латышев действовал при этом неуверенно и поэтому вахтенный механик вызвал боцмана Красникова для ока¬зания помощи матросу Латышеву.
Видя, что. подводная лодка быстро погружается, я вмешался в действия вахтенного офицера и вахтенного механика. Приказал дать пузырь в среднюю группу. ПЛ задержалась на глубине 60 метров. Пузырь был снят в 06 ч 09 м, «К-19» находилась на глубине 40 метров. Была произведена поддифферентовка и до 07 ч 10 м лодка оставалась на глубине 40 метров. Курс 90 градусов, ско¬рость 5 узлов.
Разобрав с вахтенным офицером его ошибки, я приказал далее действовать по распорядку дня и в соответствии с суточным планом. На корабле был сыг¬ран подъем личного состава и затем объявлен завтрак.
В 07 ч 00 м вместе со мной в центральном посту находились: вахтенный офи¬цер капитан 3 ранга Н.В. Беликов, вахтенный механик инженер—капитан 3 ранга А.Н. Курков и штурмана капитан-лейтенанты В. Федотов и К.П. Костин.
Был получен доклад от акустиков, что горизонт чист. Считая, что горизонтальщик матрос Латышев отработан слабо, я решил посмотреть, как он будет осуществлять погружение в спокойной обстановке и приказал ему по¬гружаться на глубину 60 метров. Матрос Латышев погружение произвел пра¬вильно и в 07 ч 10 м ПЛ была на глубине 60 метров. Курс 90 градусов, скорость 5 узлов, дифферент 0,5 градуса на нос. Глубина места 206 метров. Горизонт по докладу акустиков в этот момент был чист. Из отсеков последовали доклады об их осмотре и отсутствии замечаний.
Примерно в 07 ч 12 м, решив уточнить суточный план, я взял журнал и в это время в носовой части ПЛ раздалось два последовательных, почти слитных, сильных удара. Корабль вздрогнул, было ощутимо сильное сотрясение корпуса и буквально вибрация его носовой части. Получив дифферент около 3-х градусов на нос, «К-19» начала погружаться.
Не вдаваясь более в подробности случившегося, я дал команду немедленно всплывать в надводное положение и продуть среднюю группу главного балласта. Несмотря на продувание средней, лодка продолжала медленно погружаться с дифферентом 4 градуса на нос. Глубина была 65 метров. Дал приказание продуть аварийно весь главный балласт. Из-за неодновременного продувания концевых ци¬стерн главного балласта начал быстро расти дифферентна корму. Все это вре¬мя я следил только за плавучестью лодки и за положениями горизонтальных ру¬лей, которыми управлял матрос Латышев. С появлением дифферента на корму, который начал быстро расти, я приказал вахтенному офицеру, чтобы он увели¬чил ход до 8-миузлов. Дифферент, по моим наблюдениям, достиг 23-х градусов на корму, лодка быстро всплывала. Для уменьшения дифферента вахтенный меха¬ник открыл клапана вентиляции главного балласта носовой группы.
В 07 ч 15 м ПЛ всплыла в крейсерское положение с креном 5 градусов на левый борт. На корабле в этот же момент мною была объявлена боевая трево¬га и дано приказание осмотреться в отсеках и включить ходовые огни. Первый доклад был, что замечаний нет, после чего я прошел в боевую рубку, где уже находился у перископа командир лодки капитан 2 ранга Шабанов. Я также осмотрел горизонт в зенитный перископ. Визуально горизонт был чист. Види¬мость полная. Море 3 балла. Облачность 5-6 баллов.
В 07 ч 20 м горизонт также был осмотрен РЛС, целей не обнаружено. Аку¬стики доложили, что горизонт чист. После выравнивания крена, образовавше¬гося из-за неравномерности продувания главного балласта, мною было разре¬шено отдраить верхний рубочный люк.
В 07 ч 50 м был включен прожектор для осмотра поверхности моря и нача¬то дополнительное продувание балласта низким давлением.
В 08 ч 08 м дали средний ход обеими моторами и подводная лодка начала циркуляцию в районе столкновения. Всего было сделано около трех циркуляции, ничего существенного не обнаружено.
В 08 ч 18 м передали радиограмму на командный пункт флота о столкнове¬нии на глубине 60 метров с неизвестным предметом в Ш = 69 град. 32 мин. Север., Д — 36 град. 05 мин. Вост., и об обнаружении течи через переднюю крышку торпедного аппарата. До этого времени радио на КП флота не посы¬лал, так как пытался выяснить, с кем же все-таки я столкнулся.
В 08 ч 50 м приказал ложиться на курс в базу. В 15 ч 20 м лодка ошвартова¬лась в бухте Ягельная.
Дополнительно к рапорту доношу, что личный состав второго экипажа «К-40» действовал четко, решительно, без паники, немедленно выполняя каж¬дое мое приказание.
Заместитель командира 18 дивизии ПЛПЛКСФ капитан I ранга Лебедько»

В рапорте сказано, что я не вдавался в подробности. Эти подробности, рас¬крывающие обстановку в центральном посту лодки во время столкновения, я излагаю ниже. И так, был получен доклад от акустиков, что с переходом на глу¬бину 60 метров горизонт чист.
Вахтенный офицер капитан 3 ранга Беликов Николай Васильевич в соответ¬ствии с распорядком дня дал команду: «Приготовиться к завтраку» и, так как вестовой накрывал стол в кают-компании, люк во второй отсек был открыт. Я сидел на раскладушке в центральном посту и просматривал суточный план лодки на 15 ноября. Слева от меня был открытый люк во второй отсек, прямо передо мной сидел вахтенный горизонтальщик матрос Латышев Борис Иванович.
Лодка шла максимально-малошумной скоростью 5 узлов. В 7 часов 13 минут неожиданно раздался сильный двойной удар в носовой части корпуса, я не¬вольно взглянул в открытый люк и увидел, что носовую часть лодки резко по¬вело влево, а затем так же вправо. На мгновение мелькнула мысль, что сейчас произойдет разлом лодки по носовому шпангоуту 3-го отсека. Но этого, слава Богу не случилось. Тахометр показывал, что обороты правой турбины упали до нуля. Лодка продолжала лежать на курсе 90 градусов и, похоже, было, что мы столкнулись с неподвижным или дрейфующим на глубине неизвестным предметом. Дифферент медленно пошел на нос. Мы воткнулись в неизвест¬ный предмет, находившийся ниже нас по глубине погружения, который начал тонуть и потащил за собой нас. Продувание средней группы главного балласта не удержало лодку. При этом я подумал, что лучше дать ход вперед и подмять по себя неизвестный предмет, чем дать ход назад и подвергнуть себя рис¬ку навала объекта на носовую надстройку. В случае навала объекта мы неминуемо получили бы большой дифферент на нос, потеряли ход и уткну¬лись бы носом в грунт. Все эти мысли пронеслись у меня в какие-то десятки секунд, и я дал приказание продуть аварийно весь главный балласт и одновре¬менно дать ход вперед до 8 узлов. Мне запомнилось навсегда лицо вахтенного на станции погружения и всплытия старшины 1-ой статьи Первененка Алек¬сандра Михайловича: оно было плоским и белым как лист бумаги. Данное мною приказание он и вахтенный офицер выполнили мгновенно. Нос лодки оторвался от неизвестного предмета, и дифферент стал быстро нарастать на корму. Все, что было в отсеке не закреплено, полетело в его кормовую часть. Тут же погас свет, и включилось аварийное освещение. Лодка стремительно всплывала. Из 1-го отсека доложили, что через заднюю крышку торпедного аппарата № 3 в отсек поступает вода. Как потом выяснилось, от удара произошло перемеще¬ние боевой торпеды, и она своей хвостовой частью отжала крышку торпедно¬го аппарата. С всплытием поступление воды в 1-ый отсек практически прекра¬тилось. Экипажу была объявлена боевая тревога. Эта команда была дана с опозданием потому, что обстановка по герметичности лодки была мне не ясна и я не мог позволить сразу при столкновении раскрывать все переборочные люки личному составу, занимающему боевые посты.
Несомненно, экипаж лодки испытал стрессовое состояние. Вполне воз¬можно, что от момента столкновения до момента всплытия прошло больше времени, чем три минуты. Это допустимо при такой обстановке. Для меня лично промчалась целая вечность. По моей оценке своевременные и му¬жественные действия вахтенных лиц центрального поста спасли подводную лодку.
В ночь с 15 на 16 ноября выгрузили торпеды из носа и кормы. 16 ноября в Гаджиево прибыл Главнокомандующий ВМФ Адмирал флота Советского Со¬юза С.Г. Горшков, Командующий флотом адмирал Лобов СМ. и сопровождаю¬щие их лица. На катерном причале их встретили командир эскадры контр-адми¬рал Неволин и командир 18 дивизии капитан I ранга Борисеев. Главком осмотре с причала повреждения носовой части лодки и задал мне вопросы:
1). Почему сразу не была объявлена боевая тревога;
2). Почему не был дан задний ход.

Я все объяснил ему как изложил выше. Кажется он был удовлетворен моим ответом, но сказал:
- Столкновение произошло потому, что вы завтракали.
- Товарищ Главнокомандующий, мы не подавали команду «завтракать».
Немного подумав, Горшков произнес:
- Вероятнее всего это столкновение с подводной лодкой. Но самое глав¬ное экипаж цел, лодка сама возвратилась в базу, а с кем столкнулись, потом разберемся.
Обернувшись ко мне, он добавил:
- Жаль, что вы ее не утопили.
- Старались, товарищ Главнокомандующий.
Но тут меня дернул за руку Командующий флотом, и разговор замяли.
После главкомовского посещения неволинские версии об ударе о судно или скалу отпали, и все зациклились на подводной лодке, которая, конечно же, не стояла на месте, а двигалась. Теперь встал вопрос, почему мы ее не слышали.
- Это ваше счастье, — говорил мне Неволин, — что вы находились в цент¬ральном посту. А мне хотелось ему ответить: «Нет, Георгий Лукич, это ваше счастье, что я находился в центральном посту, а моя беда».
16 ноября я отвел лодку на судоремонтный завод в Пала-губу и в 16.30 поста¬вил ее на киль-блоки в док. В доке я имел возможность лучше рассмотреть харак¬тер повреждений. Обращали на себя внимание три особенности повреждения:
1) округлость всей формы разрушения носовой части;
2) отсутствие заусениц на металле поврежденного легкого корпуса (говорит о том, что неизвестный предмет был без движения);
3) остроконечная часть киля лодки была, как будто, надраена наждаком. Самый кончик немного был свернут вправо.
Из этого я сделал заключе¬ние: Главком совершенно прав, что неизвестным предметом является подводная лодка. К этому стоит добавить: лодка эта находилась без движения на стабилиза¬торе глубины. Если бы она двигалась, у нас изменился бы курс вправо или влево и были бы заусеницы на металле легкого корпуса.
И, наконец, последнее: загнутость острой оконечности киля вправо и его зачищенность до блеска свидетель¬ствует о том, что борт предмета был пробит. При продувании нами главного бал¬ласта и даче среднего хода вперед оконечность киля, высвобождаясь от погружавшегося предмета, чуть поползла влево. Можно предположить, что в кор¬пусе предмета образовалась рваная пробоина. Этими соображениями я поделился с командованием дивизии и эскадры, но они не были приняты во внимание.
Комиссия, нагрянувшая на лодку в Полярный, состояла из представителей 5-го Управления флота, 1-го и 14-го НИИ ВМФ, а также ЦКБ «Рубин» и даже Академии наук. Комиссия не приняла во внимание мои соображения и должным образом не осмотрела повреждения, а больше занималась теоретическими вопро¬сами шумности и дальности обнаружения шумящих объектов при изотермичес¬ком типе вертикального распространения скорости звука в воде. Несмотря на данный тип гидрологии и разницу в шумности подводных лодок представители Акустического института Академии наук исписали две доски формулами, дока¬зывая, что мы все-таки должны были лодку слышать. Похоже, искали не столько объективные причины столкновения, сколько виновного. С выводами комиссия меня не ознакомила и быстро свернула свою работу.
В период работы комиссии американский резидент в Полярном умудрился сфотографировать повреждения на «К-19» и представить этот снимок в ЦРУ США.
Как выяснилось потом, по результатам работы комиссии был сделан вывод, что условия гидрологии и соб¬ственные помехи «К-19» позволяли ей обнаружить идущую лодку на расстоянии 300-400 метров. Сила удара была настолько велика, что если бы «К-19» имела скорость на 1-2 узла больше, она разрезала бы американскую лодку пополам. Эти данные содержались в докладе Начальника Главного штаба ВМФ адмирала флота Сергеева Н.Д. Начальнику Генерального штаба ВС СССР маршалу Советского союза Захарову М.В. 9 ноября 1970 года. В частности, в нем также говорилось: «Общей причиной столкновения подводных лодок является несовершенство су¬ществующих средств подводного наблюдения на подводных лодках проектов 627А, 658М и 675. Своевременное обнаружение малошумных целей существующими гидроакустическими станциями не обеспечивается».
Значит, все-таки и высшее руководство считало, что лодка, с которой мы столк¬нулись, имела ход. Но тогда меня закрутили другие задачи и проблемы, никто мне открытых претензий не предъявил, и я возвратился к этому случаю через 17 лет. В 1986 году в Кишиневе в штабе войск юго-западного направления мне при¬несли обобщенную разведсводку по флотам НАТО. В таблице, перечислявшей слу¬чаи аварий подводных лодок флотов, я обнаружил аварию американ¬ской подводной лодки «Гэтоу» 15 ноября 1969 года в Баренцевом море. Все сразу стало на свои места.
Во время тех далеких событий мы шли на сближение с США для заключения договора по ограничению стратегических вооружений, получившего в послед¬ствии наименование, как договор ОСВ-1. 17 ноября 1969 года в Хельсинки состо¬ялся первый раунд советско-американских переговоров. К этому времени команд¬ный пункт ВМС США уже имел донесение от «Гэтоу» о столкновении с советской подводной лодкой. Переговоры в Хельсинки вел Заместитель министра иностран¬ных дел Семенов B.C. Второй раунд был в начале 1970 года, и далее пошла про¬буксовка до мая 1972 года. Естественно, что военно-политическому руководству СССР наше столкновение было не нужно. Столкновение «К-19» было предано забвению и предельно засекречено. Но все-таки дотошные американские журна¬листы сумели в 70-х годах кое-что раскопать и опубликовать. В публикациях про¬шли такие, например, подробности: «Лебедько испугался и не стал преследовать «Гэтоу», а на Шабанова, спавшего во втором отсеке, при столкновении упал «Мор¬ской атлас»...», ну и подобные досужие вымыслы. Эти публикации мне стали из¬вестны лишь в начале 90-х годов.
Первыми, кто начал всерьез докапываться до случая столкновения, явилась известная организация «Гринпис». Она где-то в ар¬хивах ВМС США обнаружила донесение командира «Гэтоу» Лоуренса Бурхардта, в котором он сообщал о столкновении с советской подводной лодкой, указав широту и долготу у входа в горло Белого моря, то есть совсем в противоположном районе, где это случилось. «Гринпис» через политического обозревателя «Россий¬ской газеты» Александра Федоровича Мозгового вышла на флагманского штур¬мана ВМФ контр-адмирала Алексина В.И. В Главном штабе ВМФ материалов по этому делу не нашли, но Алексин назвал меня, сказав, что контр-адмирал Лебедь¬ко В.Г. что-то знает об этом случае. Так в нашей прессе появились первые публи¬кации Мозгового А.Ф. о столкновении «К-19» с «Гэтоу» в «Российской газете» от 25 сентября 1992 года и в «Морском сборнике» № 11 за 1993 год. Статьи называ¬лись «Таран „Хиросимы"», но в те годы общественности было не до «Хиросимы».
Так что же в действительности происходило в Баренцевом море в ноябре 1969 года? «Гэтоу» действовала по плану сверхсекретной разведывательной опе¬рации «Холлистоун», проводимой совместно Агентством национальной безопас¬ности и Разведуправлением ВМС США. Расходы на эту тайную операцию исчис¬лялись цифрой со многими нулями. «Гэтоу» проходила специальную подготовку к этому походу. Особые меры принимались по контролю за шумом подводной лодки. Все внешние люки и горловины легкого корпуса подвергались специаль¬ной обработке, исключающей возникновение вибраций... В целях повышения эф¬фективности разведывательных действий на «Гэтоу» был сооружен специальный отсек, в котором размещалась суперновейшая аппаратура радиоперехвата, а так¬же другое оборудование. Обслуживалась эта аппаратура персоналом Агентства национальной безопасности. Самая секретная организация Америки делегирова¬ла в этот поход на «Гэтоу» восемь своих сотрудников... Таким образом, подвод¬ная лодка участвовала в решении задач стратегической разведки».
В июле 2002 года в Петербург вместе с женой приехал бывший агент на¬циональной безопасности Барри Мерилл. При знакомстве они оказались очень приятными людьми. Супруга Барри — Джуди является праправнучкой адмирала Поля Джонса, основателя американского военного флота, служившего в русском флоте при Екатерине II, наградившей его русскими орденами и давшая ему звание адмирала. Вот, что поведал нам очевидец событий Барри Мерилл: «С вечера 14 ноября «Гэтоу» следила за нами с момента нашего погружения.
Но, простите, когда мы крутились вокруг своей оси в 4 часа 25 минут, где была «Гэтоу»? Во всяком случае, мы бы обнаружили ее, если бы она следила, находясь в нашем левом кормовом секторе. Барри Мерилл рассказывал нам то же самое, что писала газета «Нью-Йорк Тайме» в 1975 году.
Командный пункт подводной лодки ошиб¬ся при определении скорости «К-19», считая, что лодка идет 8-ми узловым ходом. «Гэтоу» обогнала нас, и на ней почему-то решили, что мы повернули вправо. Они сделали то же самое. Тут и раздался удар в правый борт на расстоянии 3-х футов в нос от корпусной защиты реактора. При столкновении Барри Мерилл, как и Ша¬банов, спал. «Удар был настолько силен,—сказал он, — что казалось, произошло землетрясение». Лодка с глубины 66 метров (20 футов) упала (!) на 100 метров». Тут произошел эпизод, который чуть не обернулся ядерным конфликтом. Запа¬никовавший командир минно-торпедной части «Гэтоу» кубарем скатился в пост управления оружием и приказал приготовить к стрельбе три торпеды и ракету «Саброк» с ядерными боеголовками. К счастью командир отменил его приказа¬ние». Далее Барри рассказывал: «Удержавшись на глубине 100 метров, ведя борь¬бу за живучесть, командир приказал развить полный ход, какой только позволял уровень мощности реактора. Лодка всплыла на глубину 25 метров и взяла курс на восток в район мыса Святой нос». Я спросил у него:
— Почему вы пошли на восток?
— Так вы бы искали нас на западе, ответил он мне.
Действительно, корабельная поисково-ударная группа под командованием ка¬питана I ранга Сычева Б.К. начала поиск с района столкновения на запад, а проти¬володочный самолет Командным пунктом флота в воздух поднят не был.
Барри вспоминал: «...на востоке мы всплыли, легли на левый борт и задела¬ли пробоину.
По всей вероятности имело место затопление одного помещения «Гэтоу», имеющего объем, равный 1/3 объема отсека. Помещения на других па¬лубах отсека остаются при этом герметичными. Наши инженеры — эксперты для определения размеров пробоины выполнили расчет по прикладной системе Маткад. Расчетный размер пробоины получился 45 х 45 см. Реальная пробоина должна быть меньше по размеру из-за демпфирования динамической нагрузки тарана за счет смятия легких конструкций носовой оконечности корпуса двухкорпусной «К-19». Реально можно считать размер пробоины 15 х 30 см. Из-за нарастания дифферента на нос и обкатки носовыми обводами «К-19» корпуса «Гэтоу» килевая балка вышла из отверстия, освобождая лодки от сцепления. «К-19» после продувания главного балласта рвется вперед и наносит освобо¬дившейся килевой балкой царапину — борозду на корпусе «Гэтоу». Через про¬боину забортная вода под давлением 7-10 атмосфер мгновенно затопила поме¬щение на одной из палуб отсека, если находились там люди, то они погибли». При встрече Барри первым произнес тост «За тех, кого нет с нами!»
Заделав пробоину, Бурхардт донес о столкновении с советской подводной лод¬кой, показав широту и долготу в районе горла Белого моря.
Остается только восхищаться мужественными действиями американских под¬водников, сумевших выйти из тяжелейшей критической ситуации и привести аварийную лодку через океан в базу. С возвращением в базу, по данным откры¬той печати, что подтвердил и Барри, старший помощник командира «Гэтоу» был снят с должности за допущенные повреждения правого борта при входе в док. Странная формулировка! Разве в атлантическом флоте США лодки влетают в док на полном ходу?
Через две недели потихоньку был снят и ее командир Бурхардт. Предваритель¬но ему показали для морального удовлетворения фотографию разбитого носа «К-19», стоящую в доке Папа-губе. Сейчас он ведает церковной общиной в Сан-Диего и «замаливает свои грехи».
Во всей этой истории остается тайной, как такой опытный подводник, ка¬ким, безусловно, был кэптен Лоуренс Бурхардт, подставил свой правый борт под удар «К-19».
В 90-х годах через ветеранов — подводников США я задал ему три вопроса:
1) Какой ход он имел в момент столкновения?
2) Какие поврежде¬ния получил?
3) Как сложилась его судьба?
Но Бурхардт не посчитал нужным, отвечать мне на эти вопросы.
Мы не утверждаем, что вышеприведенные факты действительно имели место на «Гэтоу», но придет время мы или наши потомки узнают доподлинную правду.
Отсутствие достоверных данных о тех давних событиях порождает различ¬ные домыслы и неправильные суждения даже среди подводников. Приведем не¬которые из них.
1) Красавкин В.К., Филоненко В.Н. «Штаб Северного флота». С-Пб, 1999 год, стр. 248: «В выводах комиссии штаба флота было записано, что основной причи¬ной столкновения явился поверхностный анализ командиром подводной лодки гидрологических условий в районе плавания, отсутствие должного внимания к кормовым курсовым углам».
Во-первых, выводы этой комиссии не совпадают с выводами Главного штаба ВМФ
Во-вторых, совершенно несправедливо обвинять Шабанова В.А. в неправиль¬ной оценке гидрологии. Очевидно, мудрецы из 5-го Управления флота рассмотрели в 1969 году возможность распространения акустического луча на глубинах более чем поверхностных.
В-третьих, совсем плохо комиссия посчитала, что лодка в полигоне боевой подготовки должна вертеться вокруг своей оси, постоянно проверяя кормовые сектора, тогда, как даже в боевых документах говорится, что проверка отсутствия слежения проводится через 4 часа. Наверное, комиссия сожалела, «К19» столкнулась с иностранной лодкой носом, а не кормой.
Наконец, в-четвертых, комиссия понятия не имела, старший на борту «К-19» в свое время был начальником радиотехнической службы подводной лодки и нео¬днократно исполнял обязанности флагманского специалиста РТС соединения на Севере и на Тихом океане.
Таким образом, «турецких святых» в оценке гидрологии на лодке не было.
2) «История штурманской службы Северного флота». Североморск, 2001 год, стр. 60: ««К-19» следовала из Белого моря в Гаджиево». Штурмана не поверили архи¬вным документам, а передрали все из американских источников.
3) Газета «Алфавит» № 13 за 2003 год, Москва. Из интервью члена Союза журналистов капитана I ранга Кулинченко В.Т.: «Американская подводная лод¬ка сознательно шла на таран... Разведывательная лодка «Гэтоу» долбанула нашу...»
Во-первых, ни один подводник, тем более в мирное время, сознательно на та¬ран не пойдет. Подводник Кулинченко, к сожалению, за свою службу на подвод¬ных лодках этого не усвоил.
Во-вторых, основываясь на собственном опыте («К-131»), Вадим Тимофеевич до сих пор считает, что американские лодки «долбали» все советские лодки, кото¬рые им попадались. «К-19» в их число не входит.
4) Гэри Вей и Уолтер Войн. «Восходящий прилив». Нью-Йорк, 2003 год, стр. 37-58,128,129. Я признателен авторам за рассказ о моей непростой служ¬бе в ВМФ СССР, хотя в книге имеются неточности. Что же касается «К-19» и «Гэтоу», то мы узнали кое-что новое. А, именно, «Гэтоу», как предпоследняя лодка в серии «Трешер», оказывается, имела более усиленный корпус и пото¬му повреждений не получила.
Американцы вообще не любят вспоминать об этом случае, но, тем не менее, «К-19» не забывают. Сняли и показали оскорбительный для наших подводников фильм о произошедшей на лодке трагедии 4 июля 1961 года.
Единственно в чем мы сходимся, так это в оценке военно-политического руко¬водства США и СССР того далекого случая, который мешал и тем и другим идти на сближение.
13 декабря 1969 года Шабанова вызвали на парткомиссию 12 эскадры и объявили ему строгий выговор с занесением в учетную карточку «за срыв боевой зада¬чи, низкую организацию службы на подводной лодке и личную недисциплиниро¬ванность». Жаль, что Шабанов не сказал мне о вызове его на парткомиссию, иначе я бы вмешался в это дело.

В.Лебедько «Верность долгу» СПб: «Развитие» 2005
От Dimas
К 2503 (06.08.2008 18:08:51)
Дата 12.08.2008 08:18:27

из книги К.Костина "Записки штурмана К-19"

http://nvs.rpf.ru/nvs/forum/files/Dimas/Kostin_K-19.doc
Вначале я был назначен во 2-й экипаж подводной лодки ≪К-40≫, которая тогда стояла в ремонте в Пала-Губе (город Полярный). Лодка, где мне предстояло служить, была так называемого 1-го поколения. Условия там мало чем отличались от тех, что были на ≪дизелюхах≫. Так что мечта сбылась только частично, особенно насчет ≪чистой рубашки с галстуком≫. Затем, после того как я сдал все положенные зачеты и ко мнеприсмотрелись, я был назначен на плавающую подводную лодку ≪К-19≫, которую на флоте прозвали ≪Хиросимой≫ после известной аварии в 1961 году. Судьба тесно связала меня с ≪К-19≫, хотя приходилось плавать и на других лодках нашей дивизии.
Командиром на ≪К-19≫ был недавно назначенный капитан 2-го ранга Шабанов. Своими впечатлениями о нем я просто обязан поделиться. Небольшого роста, подвижный, со слегка выпученными красными глазами, как у Гурвинека, говорит как-то отрывисто и внезапно. Я слышал, что он чуть ли не единственный из оставшихся в живых после той аварии. Для первого знакомства с новым штурманом он вызвал меня к себе в каюту... ночью. То, что ночью, меня особенно не удивило, к тому времени я уже привык к командирским причудам. Меня удивили вопросы, которые он мне начал задавать. Например: ≪Какая глубина моря в Чесапикском заливе?≫ и т.п. Я не знал, какая там глубина моря, меня ставили в тупик и другие его вопросы, и мне было стыдно. Я ощутил свое ничтожество по сравнению с масштабом его эрудиции.
— А какова вероятность среднеквадратической ошибки?
— 68,3%, с облегчением ответил я (это я знал).
— Нет! Неверно! Стыдно не знать такие вещи!
И это он заявил мне, с отличием закончившему ВШК, где теория вероятности была почти основным предметом! Его авторитет в моих глазах сразу упал. Кроме того, приглядевшись я увидел, что он попросту пьян. Мне стало понятно, почему меня отговаривали идти к нему штурманом.
После ≪дизелюх≫ многие порядки здесь, на атомных лодках, меня удивляли. Например, элементарное дело — перешвартовка. Перейти от одного пирса к другому командиру здесь не доверяют. Обязательно приходит или начальник штаба, или командир дивизии! ≪Ну, давай, командир, действуй!≫ Только командир начинает давать команды на руль и на телеграф, как сразу следует: ≪Стоп!≫ И начинается издевательская критика типа: ≪Шабанов! Ты соображаешь или нет!?≫, ≪Шабанов! Ну, ты даешь!≫ или ≪Шабанов! Ты чем думаешь: головой или ж...!?≫
И это, конечно, при всех, даже при матросах. В это время на командира было жалко смотреть. Особенно мастерски издевался над Шабановым капитан 1-го ранга Лебедько — зам. командира дивизии. В столкновениях, о которых пойдет речь, именно его невыдержанность сыграла свою отрицательную роль.
Итак, в ноябре 1969 года состоялся мой первый выход в море на атомной подводной лодке, моя мечта сбылась! Для страховки в море взяли еще одного штурмана — капитана-лейтенанта Федотова. Старшим на борту был капитан 1-го ранга Лебедько. Утром 15 ноября мы были в полигоне БП в районе Териберки. Нейтральные воды. До берега порядка 25 миль. Я находился в штурманской рубке, решал астрономическую задачу. Накануне мы были под перископом, провели очередную тренировку астронавигационного расчета и измерили высоты светил для определения места. В центральном посту Лебедько ≪учил≫ Шабанова ≪военному делу настоящим образом≫. Он орал, бесновался, топал ногами. В штурманской рубке он так ударил кулаком по столу, что чудом не разбил стекло автопрокладчика. В центральном стояла немыслимая, гнетущая психологическая обстановка, такая, что нервы были на пределе. Хотелось забиться куда-нибудьв уголок или надеть шапку-неви димку. Обстановка разрядилась после того, как объявили команду завтракать. В отсеке наступила тишина. Мичман Пухта, старшина команды гидроакустиков, участник войны, мастер своего дела, с облегчением вздохнув, ушел завтракать, оставив за себя молодого акустика. Перед этим, помню, лодка изменила глубину — то ли с 60 на 90, то ли наоборот — с 90 на 60 метров.
Ход был у нас, к счастью, небольшой. Молодой акустик, очевидно, не разобрался спросонок в акустической обстановке и не услышал шумы американской подводной лодки, с которой мы вскоре столкнулись. Точное время не помню. Я сидел за штурманским столом и вдруг какая-то неведомая мощная сила прижала меня к носовой переборке и долго не отпускала. Как такового удара я не слышал, но он несомненно был. Дифферент пошел на нос. Первое, что промелькнуло в голове: налетели на камни! Но нет, мы же недавно определяли место, да и удар был бы другим. Я до
сих пор сравниваю его с ударом боксерской перчатки. Мы сразу же всплыли, дали радио. На поверхности ничего и никого не было. С мостика никаких повреждений не было видно. Вскоре нам дали радио — возвращаться на базу. На подходе к Кольскому заливу мы увидели, как группа надводных кораблей на полных парах идет нам навстречу. Это были сторожевые корабли, идущие к месту столкновения. Поравнявшись с нами, они на короткое время застопорили ход, уточнили место нашего столкновения и затем пошли дальше, дав полный ход. Позднее я слышал, что они обнаружили американскую лодку и несколько раз давали ей сигнал на всплытие, но она так и не всплыла и тихим, четырех узловым ходом, так и ушла. Только через много лет я узнал, что это была американская атомная подводная лодка ≪Гэтоу≫. Кэптена Буркхардта, я слышал, наградили, зато нашего Шабанова чуть не сняли, доведя почти до инфаркта.
Уже в доке в поселке Росляково, я наконец увидел результат столкновения — нос нашей лодки был смят по самые торпедные аппараты, а сама вмятина, если смотреть сбоку, имела. аккуратную цилиндрическую форму. Прочный корпус ≪Гэтоу≫, и был тем цилиндром, оставившим нам такую аккуратную вмятину. Таким образом, наш удар пришелся по американской лодке почти под прямым углом. Последствия могли быть ужасными, если бы было наоборот... До сих пор непонятно, как такое столкновение могло произойти, если, как известно — ≪Гэтоу≫ давно следила за нами, а мы шли не меняя курса и скорости? И надо же было такому случиться на моем первом выходев море на атомной лодке!
Подходя к причалу в Гаджиево, мы увидели группу ≪черных полковников≫, которые уже ждали нас для расследования этого ЧП. Комиссия работала несколько дней. По мою душу прибыл Ф-1 КСФ* капитан 1 ранга Яковлев. И хотя было ясно, что мины штурмана в этом столкновении нет, Яковлев, как настоящий педантичный зануда, все досконально проверил: восстановил прокладку, проверил расчеты астрономической задачи и даже черновые записи проведенных накануне регламентных проверок навигационного комплекса. Претензий к нам не было.
Зато задача остальных членов комиссии была гораздо сложнее, чем разбор дорожного происшествия. Они ≪накопали≫ Флагманский штурман Краснознаменного Северного флота.столько замечаний (на флоте это умеют делать), что даже хотели снять командира с должности. Пишущая машинка почти раскалялась, когда по ночам перепечатывалась отсечная документация, корректировались корабельные расписания и даже книжки ≪Боевой номер≫. Особенно много вопросов было к акустикам. Среди членов комиссиибыли создатели акустической техники и даже представители Академии Наук и это столкновение ставило под сомнение их престиж. Они доказывали, что в любом случае наши акустики должны были слышать американскую лодку. Своими вопросами они довели мичмана Пухтудо слез. В результате совместных усилий комиссии и вышестоящего командования сделали вывод, что никто не виноват — ни техника, ни акустики, ни экипаж. Виновата во всем неудачная гидрология моря. Этот вариант устраивал всех. Уважаемый читатель, а Вы согласились бы с этим выводом, приняв во внимание следующее.
Во-первых, перед столкновением ≪Гэтоу≫, какой бы бесшумной она ни была, находилась на наших самых чутких носовых курсовых.
Во-вторых, акустик, который сменил Пухту, был хоть и молодой, но настоящий акустик, а не трюмный. Он сидел рядом с Пухтой и, как все, молил Бога, чтобы его не заметил Лебедько.
Я уверен: он слышал шумы, но не решился доложить, побоявшись его гневных вопросов.
В-третьих, насколько я знаю, различного рода аномалии в распространении звука в морской воде обычно наблюдаются в теплых морях и не характерны для холодного Баренцева моря.
Так что ссылки на неудачнуюгидрологию — это, мягко говоря, хитрая уловка.
В-четвертых, это видно невооруженным глазом — коман дование постаралось, чтобы авторитет Северного флота не пострадал.
От 378G
К Dimas (12.08.2008 08:18:27)
Дата 12.08.2008 08:50:06

Re: из книги...

Я имел в виду события,описанные на стр.104-105.
От 378G
К 2503 (06.08.2008 18:08:51)
Дата 06.08.2008 19:34:24

Re: 1970 столкновение...

В книге Лебедько еще есть эпизод столкновения с траулером на К-40.
От 2503
К 2503 (06.08.2008 18:08:51)
Дата 06.08.2008 18:14:59

рисунок Лебедько

столкновение К-19 и 'Гэтоу' 1970