Победителей не судят - старая военная мудрость в наше время явно ждет уточнения. Спасательная операция на Камчатке, завершившаяся полным успехом, нуждается не только в подробном разборе военными начальниками и специалистами, который был обещан министром обороны. Хочет полной ясности и общество: почему не справились своими силами, чего не хватает нашему некогда могучему флоту, какие технологии для военных и мирных морских нужд надо развивать? И не для "разбора полетов и ныряний", а ради исправления ошибок и движения вперед. Уроки бухты Березовая не так трагичны, как уроки "Курска", но и их придется выучить.
Аппарат АС-28, или "Приз", который отчего-то начали называть батискафом, - на самом деле маленькая подводная лодка. Он был создан главным образом для спасения людей с потерпевших аварию подводных лодок, а также для различных работ на глубинах, недоступных водолазам. "Призу", вызволенному из подводного плена на Камчатке, уже 26 лет, но вопреки всем спекуляциям о его якобы аварийном состоянии он был абсолютно технически исправен. В марте с.г. разработчики, специалисты ЦКБ "Лазурит", а также ТОФ освидетельствовали его, и приказом комфлота эксплуатация была продлена до марта 2006 года.
Однако он явно отстал от современных подводных технологий. В новейших зарубежных аппаратах используются более совершенное оборудование, связь, системы наблюдения, обработки информации, они оснащены мощными компьютерами и т.п. Когда "Приз" разрабатывался, такой аппаратуры просто не было. Поэтому все аппараты этого класса должны пройти модернизацию. Вскоре, как это и планировалось до аварийной ситуации, запутавшийся в браконьерских сетях и тросах гидроакустической антенны АС-28 будет вывезен в Сормово, модернизирован и станет по сути аппаратом нового поколения. Модернизацию уже прошел подобный аппарат Северного флота.
Но неоднозначность ситуации в бухте Березовая заключалась в том, что поочередно с "Призом" в плановых работах на гидроакустической антенне участвовал и самый современный по сегодняшним меркам телеуправляемый подводный аппарат "Веном", полтора года назад принятый в эксплуатацию на спасательном судне "Г. Козьмин". Эти аппараты, как и обследовательские легкие "Тайгеры" и нормобарические тяжелые водолазные скафандры, были закуплены Министерством обороны после трагедии "Курска". "Веном" оснащен такими же мощными тросорезами, как и "Скорпио", и именно при перекусывании одного из них от чрезмерного усилия вышла из строя гидравлика. После того как флотские специалисты в рекордные сроки починили ее, аппарат спустили снова, но вскоре был поврежден силовой кабель. Аппарат всплыл в аварийном режиме.
Причиной этого, по мнению специалистов, была неопытность пилота-оператора, управляющего движением аппарата. И это неудивительно: за последние годы за границей были обучены 12 пилотов-операторов для этих аппаратов, но сегодня на флотах работают лишь 4, а в тот момент на Камчатке не оказалось ни одного. Как говорят сами моряки, желающих работать на этом сложнейшем оборудовании гражданских специалистов с высшим образованием (в морских спасательных службах все, кроме командиров и экипажей подводников, - гражданские) найти почти невозможно. Мало того что это колоссальная ответственность в случаях спасательных операций и постоянный «сухой» тренинг без реальных погружений под воду - для них на наших флотах просто нет средств. Есть и еще одна причина: новые штатные должности для них ввести невозможно, а денежное довольствие имеющихся в штатном расписании просто смешное. Вот и вверяют управление техникой космической сложности недостаточно подготовленным людям.
Получилось вполне по-нашему: оборудование закупили на десятки миллионов долларов, а на нормальную зарплату для персонала и поддержание его рабочей формы денег не нашли. Впрочем, и само Управление поисковых и аварийно-спасательных работ (УПАСР ВМФ), и соответствующие подразделения флотов всегда финансировались по остаточному принципу, а теперь еще и переживают реорганизацию, оттуда уходят классные специалисты. Но без того самого человеческого фактора, о котором у нас принято думать в последнюю очередь, невозможно ни строить, ни летать, ни ходить по морям.
ОТ РЕДАКЦИИ: Все, что вы прочитаете на этой странице, "Известиям" рассказали специалисты - и те, кто участвовал в спасательной операции, и независимые эксперты, так или иначе связанные с флотом. Но когда полоса уже была готова к печати, все они один за другим попросили снять из материалов их имена. Причина проста: в очередной раз военное ведомство категорически запретило как-либо комментировать происшедшее, давать любую информацию журналистам. Повторяется старая история: в стремлении защитить честь мундира старшие командиры не щадят честь подчиненных, демонстрируют пренебрежение обществу и нарушают закон о свободе информации. Тем не менее мы решили публиковать все материалы, изменив имена, настолько важна и серьезна реальная информация о происшествии, в том числе и для самого Военно-морского флота. Приносим свои извинения читателям за эту вынужденную меру - мы не хотим, чтобы достойные люди пострадали из-за своей честности.
В спасении участвовали специалисты всех военно-морских НИИ
Во всех спасательных операциях на море вместе с военными и гражданскими специалистами с первых минут участвуют и врачи - как спецфизиологи (профессионалы в области подводной медицины), так и врачи других специальностей. Не была исключением и операция на Камчатке. Об этом "Известиям " рассказал врач Иван СИДОРОВ (напоминаем, это вынужденный псевдоним).
- Кроме центрального поисково-спасательного поста на командном пункте УПАСР такие же посты были развернуты на ТОФ, в Петропавловске-Камчатском, а также расчетные группы специалистов во всех военно-морских НИИ. В их задачу входила выработка рекомендаций для командования. Цель врачей в спасательной операции - не только сохранить жизнь людей, но и максимально сберечь их здоровье. От них требовался анализ информации об условиях выживания на борту подлодки и самочувствии экипажа и, соответственно, подготовка рекомендаций. Все врачи находились на постоянной телефонной связи, обсуждая детали и вместе находя решения, а затем передавали их в штаб операции.
Штатный спуск аппарата рассчитан на 4 часа, поэтому питания для экипажа на борту, естественно, нет, разве что кто-то возьмет какой-нибудь бутерброд и т.п. Аварийный запас питания подобного аппарата обычно рассчитан на 5 суток - это галеты, консервы, витаминизированная карамель, стерилизованная питьевая вода в консервных банках.
Никаких обогревательных приборов в этом аппарате нет ввиду кратковременности спусков. Штатная температура внутри аппарата - 13-14 градусов, высокая влажность. Со временем температура снижается, приближаясь к забортной - в диапазоне от 5 до 10 градусов. Объем отсека для экипажа - чуть больше 10 куб.м, отсека для спасаемых - 13,5, казалось бы, можно подвигаться, чтобы согреться. Но двигаться им в этой ситуации было нельзя, надо было экономить воздух. Врачи рекомендовали им согреваться всем подручным, в частности утеплителями, которые есть на борту. Это мягкие комбинезоны, которые входят в спасательное снаряжение. Они сделаны из тонкого поролона, с двух сторон обшитого трикотажем.
Дышат подводники воздухом, специальных дыхательных приборов там нет. Но есть комплекты регенеративного вещества, которое удаляет из воздуха углекислый газ и насыщает его кислородом. Одна банка позволяет дышать 64 часа одному человеку или один час - 64 человекам. Запасы регенерации рассчитаны на 120 часов для экипажа из 5 человек. Но рассчитать запас времени было не так просто. Первые расчеты: 7 человек - 7 банок, значит, они смогут дышать 64 часа. Но регенерирующая способность вещества при низкой температуре падает примерно на 30% - стало быть, получаем 42-43 часа. Но это подсчеты самые общие. На самом деле время возможного существования (ВВС) на аварийной подводной лодке рассчитывается сложнее. Есть предрегенерационный период, до достижения концентрации углекислого газа 1,3% (в нормальном воздухе его примерно 0,02%). В этот момент включают регенерационную установку, она работает, пока есть запасы вещества. Но и после того, как все запасы закончились, есть еще пострегенерационный период - до концентрации углекислого газа 7%. Это критический момент, когда люди начинают терять физическую активность, а затем и сознание от отравления углекислым газом. Врачи и химики советовали максимально продлевать время работы одной банки, используя следующую лишь тогда, когда появляются первые субъективные признаки избытка углекислого газа. Кроме того, давали рекомендации, как увеличить регенерационную отдачу вещества. Все это позволяло продлить время для спасательных работ. По последним расчетам, критическая точка могла наступить в 22 часа понедельника. Но всплыли они, как известно, в 17.25 по московскому времени.
Психологически люди вели себя абсолютно адекватно. Никто специально их к этому не готовит, но все подводники - изначально фанатики своего дела, как говорят они сами, "сумасшедшие". Связь с ними все время была лишь гидроакустическая, при которой разборчивость минимальная, команды короткие из-за экономии электроэнергии, долгих разговоров вести невозможно. Но абсолютно однозначно: никакой паники, нервозности не было. Переохлаждение у них, разумеется, было, но оно не подошло к критическим цифрам. Конечно, им потребуется реабилитация, и для этого флотскими специалистами разработаны уникальные реабилитационные курсы для спецсанатория в Солнечногорске.
Купить новейшее оборудование еще недостаточно
О возможностях современной подводной техники обозревателю "Известий" Татьяне БАТЕНЕВОЙ рассказал эксперт в области подводной техники кандидат технических наук Виктор ИВАНОВ.
Виктор Иванов: В 2002 году для Военно-морского флота России было закуплено 6 обследовательских аппаратов "Тайгер", два рабочих аппарата "Веном", а также множество другого оборудования. О масштабе этих закупок говорит то, что в мире эксплуатируется всего пять таких "Веномов", так вот, два из них - у нас. У флота США, к примеру, всего два нормобарических скафандра, во Франции - один, а в России их теперь 8 - у каждого флота свой.
известия: Но оказалось, что "Веном", имеющийся в распоряжении ТОФа, еще как следует не освоен. И что нам не хватает аппаратов типа "Скорпио". В чем же их преимущества?
Иванов: Необитаемые подводные аппараты рабочего класса "Скорпио" - разработка 20-летней давности. Единственное их преимущество - в большей мобильности. Аппарат весит всего полторы тонны, тогда как "Веном" - 3,5 плюс более 40 тонн спускоподъемного и управленческого оборудования. И хотя рабочие возможности "Венома" шире, но транспортировать аппарат в состоянии лишь самолет типа "Руслан". А "Скорпио" можно быстрее перебросить обычной транспортной авиацией, что и продемонстрировали британские и американские специалисты. Кроме того, с одним аппаратом "Скорпио" прилетело более 30 специалистов: четыре смены операторов, десяток инженеров, которые знают его узлы и конструкции, специалисты по обслуживанию компьютеров, гидроакустики, гидравлики и т.п. В ВМФ пока такого количества подготовленных специалистов просто нет. И относятся к этой сложной технике везде по-разному: где-то понимают ее возможности, а где-то считают навязанной матчастью.
известия: Управление подобными аппаратами отличается особой сложностью?
Иванов: Судите сами: у "Венома" два оператора. Пилот управляет семью движителями аппарата. Его основные "органы чувств" - гидролокационная система, при помощи которой определяются направление и расстояние. А на дистанции визуального контакта (она зависит от прозрачности воды) второй оператор управляет рабочими органами - двумя манипуляторами, навесным оборудованием - тросорезом, дисковой и цепной пилами и т.п., а также контролирует параметры работы аппарата на мониторах. На "Веноме" работают четыре мощных компьютера. Оба оператора должны действовать согласованно - как один человек.
известия: Прежде у нас делали ставку на работу водолазов и обитаемых спасательных аппаратов.
Иванов: До аварии "Курска" в России опыта использования телеуправляемой подводной техники не было, информацию специалисты черпали из СМИ. В первый раз реально столкнулись с ней в 2000 году на "Курске", где "Тайгеры" обеспечивали работу водолазов - контролировали обстановку, доставляли им в качестве лифта необходимые материалы, оборудование и т.п. Тогда и увидели, что во всем мире на них сделана ставка при спасательных работах, и пошли по тому же пути. Два-три года эксплуатации показали: купили то, что надо. Но такое оборудование недостаточно купить. Большие усилия потребовались, к примеру, от военных конструкторских бюро, чтобы его разместить на существующих кораблях. По сути, оборудование ХХI века размещали на судах чуть ли не ХIХ века. Или проблема энергопитания - потребление энергии огромное, очень негативно на них сказываются скачки напряжения, что сплошь и рядом на наших кораблях. Поэтому было необходимо приобрести и источники бесперебойного питания, чтобы напряжение выравнялось. Но обновить технический парк все-таки значительно проще, чем подготовить нужное количество специалистов.
известия: Насколько известно, готовят их за рубежом?
Иванов: Да, но теперь обсуждается возможность организации тренингового центра для постоянной переподготовки специалистов при 40-м ГосНИИ аварийно-спасательного дела. Пока раз в полтора-два года УПАСР проводит сборы для офицеров на базе этого института, но, как показывает практика, этого недостаточно. Однако отрицать, что положительный опыт эксплуатации этого оборудования в России уже есть, невозможно. Оно уже успешно использовалось в ряде операций, а месяц назад прекрасно показало себя в ходе учений на Северном флоте.
• Татьяна Батенева