>>Морской волк Макеев В.П.
Корабельная сторона, 26 .10.2004
На Западе его называли Уральским Драконом, а в Северодвинске знали как выдающегося создателя ракет
24 октября генеральному конструктору, разработчику современнейшего оружия Виктору Петровичу Макееву исполнилось бы 80 лет. Деятельность дважды Героя Социалистического Труда, лауреата Ленинской и Государственных премий всегда была тесно связана с нашим городом, где строили и модернизировали подводные лодки - главные носители, стартовые площадки его ракет.
РОДИЛСЯ Виктор Петрович в 1924 году в Коломне. Перед самой войной семья переехала в Фили, где на авиастроительном заводе работал отец. В конструкторское бюро этого завода пришел помощником чертежника и Виктор, когда ему исполнилось пятнадцать лет. Вероятно, именно здесь будущий создатель ракетной техники и заболел авиацией.
Во время войны завод эвакуировали в Казань, здесь же Виктор Петрович поступил сначала в Казанский авиационный институт, а позднее продолжил обучение в МАИ. После войны - работа в НИИ-88 у Сергея Павловича Королева. Королев разбирался в людях, и почти сразу обратил внимание на Макеева из всей группы студентов МАИ, направленной на преддипломную практику. Так встретились два гения отечественного ракетостроения.
На выдающиеся организаторские способности Макеева обратили внимание и в партийной организации: ЦК ВЛКСМ направил Виктора Петровича на комсомольскую работу, причем в очень высоком ранге. Однако «технарь» Макеев мечтал о живом конкретном деле, и потому при первой же возможности вернулся к Королеву, став ведущим конструктором в коллективе, создававшем Р-11 - первую отечественную управляемую ракету на стабильных компонентах топлива.
Когда серийное производство Р-11 возложили на СКБ-385 в уральском Златоусте, Виктор Петрович на предложение Королева стать заместителем главного конструктора СКБ ответил: «Поеду только главным!» Вспоминают, Сергей Павлович поначалу от этих слов опешил, поскольку Макееву к тому времени было 30 лет, но потом, поразмыслив, согласился. Значит, верил в своего ученика.
В это время стране нужен был максимально мобильный и малоуязвимый носитель для атомной бомбы. Наиболее полно отвечала этим требованиям ракета на подводной лодке. С.П. Королев такую ракету создал и после первого пуска передал всю «морскую тематику» КБ в надежные руки В. П. Макеева, сказав при этом, что отныне Виктор Петрович стал настоящим морским волком.
Все последующие 30 лет В. П. Макеев отдавал свой талант ученого, конструктора, организатора созданию морского ракетного оружия. Под его руководством СКБ-385 превратилось в головного разработчика ракетных комплексов ВМФ.
Созданная его коллективом техника, вне сомнения, сыграла свою роль в поддержании известного стратегического паритета между Советским Союзом и США. Это сейчас Россия раз за разом демонстрирует свою «беззубую политику», а в былые годы «супостат» макеевских ракет побаивался, и недаром даже дал Виктору Петровичу прозвище - Уральский Дракон. Хотя определение «уральский» немного грешит против истины. С таким же успехом можно было назвать его, скажем ненокским или северодвинским, ведь все оружие уральского СКБ испытывалось на Ненокском полигоне, а на Севмашпредприятии и «Звездочке» корабли вооружали его новейшими ракетами.
Он предъявлял к подчиненным очень высокие требования, и, как считают знавшие его, имел на то полное право. Потому что был очень требователен, прежде всего, к себе. Многих просто поражало его знание не только общих принципов работы основных узлов и агрегатов, но и мельчайших их элементов. Известен случай, когда он по принципу работы смог различить две практически одинаковые детали, каких в ракете монтируются сотни.
Человек энциклопедических познаний, высокой образованности, он любил природу, ценил и знал музыку и поэзию...
А в работе себя Виктор Петрович не жалел. Потому, без сомнения, и довольно рано умер - 25 октября 1985 года, по иронии судьбы - на следующий день после 61-го дня рождения.
Короткая выпала ему жизнь, но яркая, какую дано прожить лишь немногим.
>>>Секретные «изделия» Виталия Перегудова
Корабельная сторона, 26.10.2004
Их создавали лучшие умы, а он с товарищами их испытывал
Сегодня наш собеседник - инженер-капитан II ранга в отставке Виталий Павлович Перегудов - ракетчик, испытатель. И наш разговор с ним в эти дни вовсе не случаен: 1 ноября Государственному Центральному испытательному полигону ВМФ исполняется полвека, а службе здесь Виталий Павлович отдал более 26 лет.
- ВИТАЛИЙ Павлович, я внимательно ознакомился с вашей рукописью, где вы называете имена тех, кто начинал историю полигона. А вот о себе вы из скромности ничего не говорите, хотя о вас тоже можно сказать - был одним из первых испытателей. Я почему-то думаю, что вы из потомственных офицеров...
- Родился в Ленинграде. Отец мой действительно офицер - полковник медслужбы. Начинал он еще в царской армии, окончив военно-фельдшерскую школу в 1912-м. Служил он и после революции, был очень известным специалистом.
- Флотским?
- Да. Как следствие большой причастности к флоту, такие легендарные ныне фамилии как Кузнецов, Галлер, Алафузов в нашей семье звучали часто... Иными словами, была такая атмосфера, что после школы у меня не было проблемы выбора профессии: я готовился стать морским офицером. Другой вопрос - в какое училище поступать? Подал документы в новое училище, и меня зачислили, хотя так и не сказали, по какой специальности буду учиться. Только когда мы прошли «курс молодого бойца», объявили: вы - курсанты Высшего военно-морского училища инженеров оружия, факультет... реактивного оружия. На ленточках наших бескозырок надпись - «Военно-морские силы», а про «реактивное оружие» ни словом, ни полусловом, вообще настрого запретили говорить. А все, что мы знали или слышали о нем, так это про немецкие ракеты ФАУ да наши «Катюши». И было нас 85 человек. До диплома дошли 55. Так оказалось, что эти 55 стали самым первым и... последним выпуском факультета. Тема моего диплома, - «Стартовая установка».
- А первая ваша должность...
- Инженер-конструктор чертежно-конструкторского бюро полигона № 21 ВМФ СССР. Но конструкторскими делами заниматься мне не пришлось. Когда в 1957-м прибыл в часть, мне сразу сказали: будешь заниматься заправкой ракет топливом. Так с самого начала и пошла моя служба по этому специализированному направлению - заправка. Помнится, тогда испытывались П-5 и П-10 Челомея и Бериева. Через год меня взяли в стартовую команду...
- Из ваших 26 лет службы на испытательном полигоне какие моменты запечатлелись в памяти ярче других?
- Обычно лучше запоминаются первые впечатления или одни из первых. Я здесь не исключение: работа над ракетой Р-11фм.
- Виталий Павлович, вы говорите об известном периоде 1957-58 годов. Вам с Королевым доводилось работать?
- Нет, не доводилось, а со специалистами из его группы, с его учениками - Попковым, Чарнко, например, доводилось.
- А с Макеевым?
- С Макеевым мы очень много работали, и начинали тогда, когда у Виктора Петровича еще не было его высочайших регалий и званий, для нас он был просто главный конструктор СКБ-385. Грамотнейший, скажу вам, толковейший инженер и жесткий руководитель. А без последнего нельзя: сами знаете, какая гонка была - каждый день на счету.
- Из коллег, из тех, с кем испытывали наше уникальное оружие, кого бы сегодня назвали?
- Таких очень много... Командиры лодок: Лихарев, Нечаев, Горонцов... Последнему впоследствии вообще суждено было стать легендарной личностью на нашем флоте. Или вот военпреды: Кобзев, Фурье, Климчук, Савенко... Кстати, Савенко заслуживает отдельного рассказа: участвовал в сдаче более чем 100 подлодок. Выдающийся результат! А как не вспомнить заводчан! Ракетные комплексы на подлодках были новым делом и для нас, и для них. Но получалось, мы учили их нашим, военным премудростям, а они нас своим, кораблестроительным. Из заводчан доброе слово скажу прежде всего о Константине Ивановиче Коробцове - милейший, грамотнейший человек. Еще назову Расина, Зайцева, Екимовского, Векшина. Из ответственных сдатчиков Севмаша и «Звездочки» - Лапшинов, Белопольский, Цоппа, Кирейчев, Зрячев, Ерыкалов, Колодочкин... Впрочем, всех заслуженных, достойных людей можно долго перечислять...
- Любопытной историей не поделитесь, естественно, не раскрывая государственной тайны?
- Летом 1959 года мы испытывали ракету Р-11, точнее сказать, ее модификацию для старта из подводного положения. Носителем была подлодка Б-67, с которой в свое время состоялся первый надводный старт этой же ракеты. В августе вышли в Белое море. Стартовая позиция находилась у южного побережья Кольского полуострова. Туда же пришло и опытовое судно полигона «Аэронавт» с членами комиссии. Лодка погрузилась, все подготовили и в час «Ч» нажали кнопку «Старт». В шахте раздался гул запущенного двигателя ракеты, на пульте замигали лампочки, транспаранты, а потом все стихло. В отсеках раздались радостные крики «Ура!», «Есть первый старт из-под воды!»... Лодка всплыла, подошла и пришвартовалась к «Аэронавту». И тут между командиром лодки и членами комиссии происходит такой диалог: «Ну как?» «А что как?» «Как ракета вышла?» «Какая ракета? Никакой ракеты не было...» «Как не было?! Мы же ее выпустили!» «А мы ее не видели...» Ну и так далее. Все в недоумении! Открыли крышку шахты, а ракета как стояла, так и стоит в ней!!! Решили разобраться и для начала дали отбой всем измерительным средствам. И тут с боевого поля приходит сообщение: «Падение ракеты зафиксировано»! Это начальник боевого поля, не зная еще о случившемся казусе, решил «перестраховаться»...
Члены комиссии собрались на мостике «Аэронавта» и стали вы-двигать различные версии сбоя, как вдруг, а это через 52 минуты после нажатия кнопки «Старт», раздался рев, и злополучная ракета... вылетела-таки из шахты под изумленными взглядами комиссии!
Позже выяснилось: после первого запуска двигателя ракета приподнялась над пусковым столом, штекерные разъемы расстыковались, вода попала на контакты и короткое замыкание обесточило сеть - ракета «села» обратно на стол. Когда же шахту осушили, разъемы обсохли - питание восстановилось, и ракета «самозапустилась»...
- Ее нашли?
- Должен сказать, секретность тогда блюли так, что даже нам, испытателям, запрещалось ракету называть ракетой. Поэтому ввели такой термин - «изделие». Так вот, через пару дней после ЧП начали искать пропавшее изделие. На берег сошли офицеры во главе с начальником штаба. Первые, на кого они наткнулись, были мальчишки из ближайшего поселения. И вот блюститель режима, соблюдая секретность, их спрашивает: «Дня два назад самолет над деревней не пролетал?» На что ребята, не зная, что такое «изделие», отвечают: «Нет, дяденька, самолета здесь не было, а вот ракета пролетала...»
Впрочем, ракету тогда так и не нашли. А история эта имела такое продолжение: в НИИ доработали штекерные разъемы, и уже в следующем году испытание повторили. 10 сентября 1960 года состоялся первый экспериментальный пуск ракеты с подводной лодки из подводного положения. Пуск прошел успешно, и на этот раз командиру боевого поля не пришлось «перестраховываться»...
- Виталий Павлович, сегодня Ненокский полигон - современнейшая воинская часть, есть и свой городок с благоустроенным жильем, со своей социальной сферой. Вам же приходилось начинать, скажем так, на полупустом месте...
Я скажу коротко: когда в 1955-м первая группа офицеров будущего полигона во главе с Хворостяновым прибыла на деревянный вокзал Молотовска, Илья Алексеевич огляделся, снял фуражку, и первыми его словами были: «Ничего себе дыра!» А что вы хотите?! Болото кругом, низкие деревянные дома, город кончался улицей Арктической - сейчас проспект Ленина, заборов с колючей проволокой в избытке, по улицам машины с заключенными и конвоирами еще частенько разъезжали...
- Каперанг Хворостянов - первый командир полигона. Что это был за человек?
- Грамотный, эрудированный, хладнокровный, спокойный. Героем Советского Союза стал в 1945-м, когда воевали с Японией. Хворостянов командовал тогда торпедным катером. Полигоном Илья Алексеевич руководил с 1954-го по 1965-й. Позже служил в Ленинграде и Севастополе, стал вице-адмиралом... Достойный человек, и надо увековечить его память, так я считаю. К тому же, скоро 60 лет Победы. Мое предложение: назвать безымянный пока проезд от улицы Орджоникидзе до проходной порта именем Хворостянова. И еще надо бы установить мемориальную доску на доме, в котором он жил.
- А где этот дом?
- Ленина, 34/42 - один из «полукруглых» домов на площади Ломоносова. Таких людей мы должны помнить, как и все большие дела коллектива полигона.