От Anykt
К KM
Дата 16.01.2017 06:36:36
Рубрики Прочее; Современность; Байки;

Re: Любителям классики...

>Добрый день!
>>Здр!
>
>>>Вы считаете, что это классика? Хотя о вкусах не спорят...
>>---------------------------
>>Конеций - классика безусловно!
>
>>Не следует путать академическую музыку с классической, академическую литературу с классической.
>>Эразм Роттердамский и Тургенев - академическая литература, Конецкий - классическая.
>>Барток и Вагнер - академическая музыка, Битлс ужа давноооо - классическая...
>
>Не так. Академическая музыка - это современное продолжение классических музыкальных традиций, сложившихся до 19 века. А Битлз - это рок, никакого отношения к классике. В литературе всё несколько иначе, и Боккаччо, и Конецкий писали в одном жанре. Классиков литературы определяет время. Вот если будут Конецкого читать лет чере 50, то тогда можно его будет печатать в серии "Классики и современники" по первой категории.

>С уважением, КМ
>И не путайте подводную лодку с подледной водкой (с)
Здр!
Ввиду ускорения процессов примитивизации и оглупления широких масс, вытеснения серьёзной литературы разнообразными поделками, прошу считать произведения В.В. Конецкого классикой.
У Виктора Викторовича в автобиографической повести прослеживается очень показательный путь борьбы его либеральных воззрений с фундаментом иного рода, заложенным в нем военным временем,годами обучения в ПВМУ-ВВМУ, последующей службе и работе на гражданском флоте. Фундамент, по-моему , побеждает:).

С уважением,
Anykt
От KM
К Anykt (16.01.2017 06:36:36)
Дата 16.01.2017 09:42:57

Re: Любителям классики...

Добрый день!

>Ввиду ускорения процессов примитивизации и оглупления широких масс, вытеснения серьёзной литературы разнообразными поделками, прошу считать произведения В.В. Конецкого классикой.

Вот именно по этой причине Конецкому, к сожалению, не светит попасть в классики. Сюжеты классической литературы должны быть актуальны спустя несколько поколений. А могут ли понять читатели, воспитанные на фикшн и фэнтези, конфликт долга и свободы в произведениях на производственную тему?

>У Виктора Викторовича в автобиографической повести прослеживается очень показательный путь борьбы его либеральных воззрений с фундаментом иного рода, заложенным в нем военным временем,годами обучения в ПВМУ-ВВМУ, последующей службе и работе на гражданском флоте. Фундамент, по-моему , побеждает:).


С уважением, КМ
И не путайте подводную лодку с подледной водкой (с)
От Anykt
К KM (16.01.2017 09:42:57)
Дата 16.01.2017 18:13:26

Re: Любителям классики...

>Добрый день!

>>Ввиду ускорения процессов примитивизации и оглупления широких масс, вытеснения серьёзной литературы разнообразными поделками, прошу считать произведения В.В. Конецкого классикой.
>
>Вот именно по этой причине Конецкому, к сожалению, не светит попасть в классики. Сюжеты классической литературы должны быть актуальны спустя несколько поколений. А могут ли понять читатели, воспитанные на фикшн и фэнтези, конфликт долга и свободы в произведениях на производственную тему?

>>У Виктора Викторовича в автобиографической повести прослеживается очень показательный путь борьбы его либеральных воззрений с фундаментом иного рода, заложенным в нем военным временем,годами обучения в ПВМУ-ВВМУ, последующей службе и работе на гражданском флоте. Фундамент, по-моему , побеждает:).
>

>С уважением, КМ
>И не путайте подводную лодку с подледной водкой (с)
 Здр!
Отчасти соглашусь с Вами. Конечно, во многом, это производственная тема, тема специфическая, понятная немногим. Глубины между строчек, может быть и не хватает.
Безусловно, в отличие от классики, признанной на все времена, где , открывая книгу на любой странице и читая текст, Вы попадаете в современность, независимо от того, что написан текст в 18/19 , например , веке - "Вам ведомо, великие бояре, какие на Руси теперь настали крутые времена?" ( "А.С. Пушкин, "Борис Годунов")
Классиком назвать Виктора Викторовича можно, видимо, в обиходном плане признания качества произведений, литературного языка, в конце концов - классиком российской маринистики ( на фоне " Путей в Океан", "Красных эскадр" и проч. одномоментной литературы).. По крайней мере, в одном ряду и уровне с А. Кроном ( "Дом и корабль") А. Стрижаком ( "Долгая навигация"), ИМХО - хорошие книги :) :).
Один из недостатков нашей высшей школы ( институты, университеты, ВВМУзы и проч ВУЗы) - это отсутствие преподавания в них литературы ( русской, иностранной). Но это уже из других задач :).

С ув
Anykt

От kregl
К KM (16.01.2017 09:42:57)
Дата 16.01.2017 13:06:02

Re: Любителям классики...

Здр!

>Вот именно по этой причине Конецкому, к сожалению, не светит попасть в классики. Сюжеты классической литературы должны быть актуальны спустя несколько поколений. А могут ли понять читатели, воспитанные на фикшн и фэнтези, конфликт долга и свободы в произведениях на производственную тему?
--------------------------
Да что вы такое говорите! Это ж как надо отфильтровать в себе Конецкого, чтобы всерьёз говорить о его книгах, как о "произведениях на производственную тему с конфликтами долга и свободы"!
Позволю себе напомнить одну единственную главу, причём, ПЕРВУЮ главу из его книги (раздайте окружающим лупы для поиска производственной темы). Не о вечных ли (КЛАССИЧЕСКИХ) ценностях пишет человек?:


В феврале я узнал, что суда, на которые получу назначение, зимуют в Ленинграде у набережной Лейтенанта Шмидта, и пошел взглянуть на них.
После оттепели подмораживало, медленно падали с густо-серого неба белые снежинки, на перекрестках виднелись длинные следы тормозивших машин – был гололед.
Я вышел к Неве, дождался, когда милиционер отойдет подальше, спустился на лед и пошел напрямик через реку к низким силуэтам зимующих судов. На реке было тихо, городские шумы отстали, и только шуршала между низких торосов поземка.
Так она шуршала двадцать два года назад, когда я тринадцатилетним пацаном тем же путем спустился на лед и побрел к проруби с чайником в руках. Вокруг проруби образовался от пролитой замерзшей воды довольно высокий бруствер. Я лег на него грудью, дном чайника пробил тонкий ледок и долго топил чайник в черной невской воде. Она быстро бежала в круглом окошке проруби. Мороз был куда сильнее, чем теперь, ветер пронизывал, а поземка хлестала по лицу. Я наполнил чайник, вытащил его и поставил сзади себя. И потом еще дольше возился со вторым чайником, пока зачерпнул воды. И тогда оказалось, что первый накрепко примерз своим мокрым дном ко льду. Я снял рукавицы, положил их на лед, поставил на них второй чайник и обеими руками стал дергать первый.
На набережной Лейтенанта Шмидта заухала зенитка. Это была свирепая зенитка. От нее у нас вылетело стекло из окна даже без бомбежки.
Я бил чайник валенками, дергал за ручку и скулил, как бездомная маленькая собака. Я был один посреди белого невского пространства. И мороз обжигал даже глаза и зубы. И я не мог вернуться домой без воды и чайника.
Черт его знает сколько это продолжалось. Потом появился на тропинке здоровенный матрос. Он без слов понял, в чем дело, ухватил примерзший чайник за ручку и дернул изо всех своих морских сил. И тут же показал мне подковы на подошвах своих сапог – ручка чайника вырвалась, и матрос сделал почти полное заднее сальто. Матрос страшно рассердился на мой чайник, вскочил и пнул его каблуком.
– Спасибо, дядя, – сказал я, потому что всегда был воспитанным мальчиком.
Он ушел, не сказав «пожалуйста», а я прижал израненный чайник одной рукой к груди, а в другую взял второй. Из первого при каждом шаге плескалась вода и сразу замерзала в моей руке. От боли и безнадежности я плакал, поднимаясь по обледенелым ступенькам набережной…
И вот спустя двадцать два года я остановился приблизительно в том месте, где была когда-то прорубь, и закурил. «Интересно, жив ли тот матрос, – подумал я. – А может, он не только жив, но мы и сплавали с ним вместе не один рейс… Разве всегда узнаешь тех, с кем раньше уже пересекалась твоя судьба?»
Прямо по носу виднелся плавучий ресторан «Чайка», и я было взял курс на него, чтобы чего-нибудь выпить. Но вокруг ресторана лед был в трещинах, и я выбрался на набережную возле спуска, где торчит на самом юру идиотская общественная уборная. Такое красивое, знаменитое место – рядом Академия художеств, дом академиков, сфинксы из древних Фив в Египте – и круглая общественная уборная.
Я оставил уборную по корме, убедился в том, что ресторан закрыт на обеденный перерыв, выпил теплого пива у синего фанерного ларька, получил из мокрых рук продавца мокрую сдачу и медленно пошел вдоль набережной, рассматривая те суда, которые предстояло мне гнать на Обь или Енисей. Суда стояли тесным семейством, борт к борту, в четыре корпуса. Узкие и длинные сухогрузные теплоходы, засыпанные снегом. Два дизеля по триста сил, четыре трюма, грузоподъемность шестьсот тонн, от штевня до штевня около семидесяти метров – все это вместе взятое на обыкновенном морском языке называется «речная самоходная баржа». И утешаться следует только тем, что слово «баржа» похоже на древнее арабское «бариджа», обозначавшее некогда грозный пиратский корабль.
«Может, откуда-нибудь оттуда и „абордаж“?» – подумал я, рассматривая с обледенелой набережной свою близкую судьбу. Судьба выглядела невесело. Иллюминаторы


•были закрыты железными дисками, с дисков натекли по бортам ржавые потеки, брезентовые чехлы на шлюпках, прожекторе, компасе почернели от сажи.
На палубах змейками вились тропинки среди метровых сугробов. Тропинки, очевидно, натоптали вахтенные. Провисшие швартовые тросы кое-где вмерзли в лед.
– Ах, эти капельки на тросах, ах, эти тросы над водой, – бормотал я про себя. – Ах, корабли, которым осень мешает быть самим собой…
Именно мне предстояло приводить эти суда в приличный для плавания по морям вид. А пока смотреть на длинные гробики не доставляло никакого удовольствия.
И я пошел дальше по набережной Лейтенанта Шмидта. Я люблю ее. И лейтенанта Шмидта. Он один из главных героев детства.
Набережная – моя родина. Где-то здесь мы стояли в сорок восьмом году, с вещмешками за плечами, в белых брезентовых робах, в строю по четыре, и ждали погрузки на старика «Комсомольца». Мы отправлялись в первое заграничное плавание. На другой стороне набережной толпились все наши мамы и наши девушки. И только пап было чрезвычайно мало. У нашего поколения не может быть никаких разногласий с отцами хотя бы потому, что не многие своих отцов помнят. И когда сегодня я попадаю в семейство, где за ужином собираются вокруг стола отец, мать, дети и внуки, то мне кажется, что я попал в роман Чарской и все это совершенно нереально. И если я вижу на улице старика с седой бородой, неторопливой повадкой и мудростью в глазах, то мне кажется, что я сижу в кино. Потому что стариков у нас осталось очень мало. Их убили еще в пятом, в четырнадцатом, восемнадцатом, двадцатом, сорок первом, сорок втором и в другие годы.
А если ты вырос без отца и без деда, то обязательно наделаешь в жизни больше глупостей.
Да, от гранита этой набережной я первый раз ушел в плавание на старом большом учебном корабле с тремя трубами. Когда-то он назывался «Океан», а потом стал «Комсомольцем». На кнехтах остались старинные надписи: «Океанъ». Кажется, как вспомогательный крейсер старик принимал участие в Цусимском бою.
Нас набили в его огромные кубрики по самую завязку. Мы качались в парусиновых койках в три этажа. И когда по боевой тревоге верхние летели вниз, то нижним было больно.
А самой веселой у нас считалась такая провокация. Тросики верхней койки смазывались салом. Это делалось, конечно, втайне от хозяина. Хозяин спокойно залезал к себе под потолок и засыпал. Ночью крысы шли по магистралям к вкусным тросикам и грызли их. Тросики рвались, и жертва летела на спящего внизу. Подвесная койка – не двуспальная кровать, она рассчитана строго на одного. Когда в ней оказывалось двое, она переворачивалась. И уже втроем жертвы шлепались на стальную палубу. Грохот и проклятия будили остальных.
И с нами вместе тихо посмеивался старый «Комсомолец». Наверное, ему было приятно возить в своем чреве восемнадцатилетних шалопаев.
Старика разрезали на металлолом всего года два назад.
Мы ходили на нем в Польшу – возили коричневый брикетированный уголь из Штеттина в Ленинград.
Я помню устье Одера, вход в Свинемюнде, два немецких линкора или крейсера, затопленных по бокам фарватера. Их башни торчали над водой, и волны заплескивали в жерла орудий. Мы прошли мимо и увидели неожиданно близкую зелень берегов Одера. А в канале детишки махали нам из окон домов. Дома возникали метрах в двадцати от наших бортов.
Мы первый раз в жизни входили в чужую страну по чужой воде. Мы стояли на палубах и ждали встречи с чем-то совершенно неожиданным, удивительным. Мы думали открыть для себя новый мир. Недаром в детстве я считал слово «заграница» страной и писал его с большой буквы. Теперь-то я знаю, что все люди на земле живут одними заботами, а потому и очень похожи друг на друга.
И мы вошли в Штеттин. Обрушенные мосты перегораживали реки и каналы. Кровавые от кирпичной пыли стены ратуши были единственным, что уцелело в городе. Союзная авиация постаралась. Руины густо заросли плющом. Плющ казался лианами.
Мы ошвартовались, и человек сто пленных немцев закопошились на причале, готовясь к погрузке. Они



•подавали уголь на борт и ссыпали его в узкие горловины угольных шахт. А мы работали в бункерах, в кромешной тьме и пыли. И все мы были совершенными неграми. А после работы мы развлекались тем, что кидали пленным на причал пачку махорки. Немцы бросались в драку из-за нее под наш залихватский свист.
Война только что кончилась. Мы хотели есть уже шесть лет подряд. Шесть лет мы хотели хлеба в любой час дня и ночи. И мы были по-молодому жестоки. Когда здоровенные немцы лупили друг друга на причале, мы получали некоторое удовольствие. Это было, из песни слова не выкинешь.
И еще помню: один из пленных договорился с нами, что если он переберется по швартовому тросу на борт корабля, то получит целую пачку махорки. Метров пятнадцать – двадцать толстого стального швартова, скользкого и в проволочных заусеницах.
Немец отважно повис на тросе и пустился в путь на руках. Посередине он выдохся и замер над мутной одерской водой. Его друзья орали что-то с причала. А мы начали готовить спасательные круги. Немец попытался закинуть на трос ноги, но у него это не получилось, и он шлепнулся в воду с высоты семи метров под наши аплодисменты.
Мы вытащили немца и дали ему три пачки махорки за смелость. И после этого случая как-то даже подружились с пленными. Может быть, это произошло и потому, что все мы от угольной пыли одинаково походили на негров.
Я вспомнил свою юность и отправился дальше по набережной Лейтенанта Шмидта, думая о том, что лейтенант, очевидно, был из немцев и как все у нас с немцами перепуталось. Вот я скоро пойду в море на судне, построенном в ГДР. Оно сейчас зимует совсем недалеко от проруби, в которой я брал воду двадцать два года назад по вине немцев. А лейтенант Шмидт геройски погиб за нашу революцию и за то, чтобы на земле никогда не было войн. А вот стоит памятник первому русскому плавателю вокруг света Ивану Крузенштерну. И более странное сочетание – «Иван» и «Крузенштерн» – придумать трудно. Правда, адмирал не был немцем, он эстонец.
Адмирал стоял высоко надо мной, обхватив себя за локти. Снег украшал его эполеты. Он добро глядел на окна Высшего военно-морского училища им. М. В. Фрунзе.
Ваня Крузенштерн покинул это здание много-много лет назад, а теперь стоит здесь и не уйдет больше никогда.
Во времена моей юности среди курсантов бытовала история, связанная с адмиралом. Какой-то курсант познакомился на танцах с девушкой. И девушка, наверное, сразу полюбила его, и они даже поцеловались где-нибудь за портьерой. И когда расставались, то девушка спросила, как можно найти его в училище, она хочет повидать его еще до следующей субботы, потому что семь дней – это ужасно длинный срок. А курсант был веселым парнем, и девушка, вероятно, нравилась ему меньше, нежели он ей. И он сказал:
– Приходи на проходную и спроси Ваню Крузенштерна. Меня все знают.
И она пришла уже в понедельник и спросила у дежурного мичмана Ваню Крузенштерна. Дежурный мичман взял ее за руку, вывел на набережную и показал на памятник:
– Иди к этому памятнику. Твой парень стоит сейчас там, – объяснил он.
И она пересекла набережную, ступая по мокрому асфальту своими единственными туфельками на каблуках, и все оглядывалась по сторонам, чтобы скорее увидеть Ваню. И наконец прочитала надпись на цоколе: «Первому русскому плавателю вокруг света Ивану Крузенштерну». Адмирал добро глядел мимо нее, и кортик неподвижно висел у его левого бедра.
Но какое дело девушкам в туфельках на каблучках до бронзовых адмиралов? Она заплакала и ушла, чтобы не возвращаться. Вот какую историю рассказывали в наше время про Ваню Крузенштерна.

Это избитая истина: как только вспомнишь юность, становится грустно. Вероятно, потому, что сразу вспоминаешь друзей своей юности. И в первую очередь уже погибших друзей.
Здесь, возле памятника Крузенштерну, я последний раз в жизни видел Славу.
Тот же влажный ленинградский ветер. Промозгло, серо. Тот же подтаивающий серый снег на граните. И купола собора, лишенные крестов и потому кургузые, незаконченные, тупые.
И так же точно, как



•теперь, я выпил подогретого пива в маленьком ларечке недалеко от моста Лейтенанта Шмидта, закурил, засунул руки в карманы шинели и пошел по набережной к Горному институту, вдоль зимующих кораблей, вдоль якорных цепей, повисших на чугунных пушках. И ветер с залива влажной ватой лепил мне глаза и рот. И я думал о прописке, жилплощади и мечтал когда-нибудь написать рассказ о чем-нибудь очень далеком от паспортисток и жактов.
И у памятника Ване Крузенштерну встретил Славу.
Он шагал по ветру навстречу мне, подняв воротник шинели и тем самым лишний раз наплевав на все правила ношения военно-морской формы. На Славкиной шее красовался шерстяной шарф голубого цвета, а флотский офицер имеет право носить только черный или совершенно белый шарф. Из-за отворота шинели торчали «Алые паруса» Грина. А фуражка, оснащенная совершенно неформенным «нахимовским» козырьком, выпиленным из эбонита, сидела на самых ушах Славки.
Надо сказать, что за мою юношескую жизнь творения Александра Грина несколько раз делались чуть ли не запретными. А Славка всегда хранил верность романтике и знал «Алые паруса» наизусть.
Славка прибыл к нам в военно-морское училище из танковых войск. Он попал в танковые войска из-за какой-то темной истории.
В шестнадцать лет Славка связался со шпаной. Это, наверное, были смелые ребята. И тем они пленили его. Кто из нас, шестнадцатилетних, не мечтал проверить свое мужество на чем угодно, если судьба помешала нам принять участие в боях?
Однажды Славку попросили постоять на углу и посмотреть, не идет ли милиционер. В воздухе пахло опасностью, и Славка не мог отказаться. А его друзья ограбили квартиру. Их поймали, и Славке грозила статья за соучастие. Он прибавил себе лет в метрике и добровольно ушел в армию, попал в танковые войска и стал механиком-водителем. От работы с фрикционами плечи у него раздались, обвисли, а руки стали железной хватки.
Служить в танковых войсках тяжело, особенно зимой. Но Слава нес свою службу без уныния. Все самое тяжкое забывалось, когда он чувствовал свою власть над мощной машиной, ее послушность, ее дерзость, ее желание рвануться в бой. И когда падали впереди деревья и грохались на броню комья мерзлой земли, Слава бывал счастлив. Наверное, он здорово привык к тесному мирку танка, потому что потом стал подводником.
Начальство всегда считало его разгильдяем. И, пожалуй, не без оснований. Все что не было романтичным в его понимании, не могло его интересовать. В те уже далекие послевоенные времена казалось, что конец войны сразу должен означать начало чего-то прекрасного, легкого, свежего. Но началась «холодная война», воздух общественной жизни тяжелел. И мы в своих казармах половину времени думали о шпионах. Единственной отдушиной были книги Паустовского, его настроенческая проза, проникнутая грустной мечтой о красоте.
Мы были молоды, и многое путалось в наших головах. И в Славкиной тоже. Когда-то он мечтал стать кинорежиссером, прочитал уйму американских сценариев и рассказывал нам их. И ночами слушал джаз. Он владел приемником, как виртуоз скрипач смычком. Из самого дешевенького приемника он умел извлекать голоса и музыку всего мира. Учился он паршиво. Но великолепно умел спать на лекциях.
Великолепно умел ходить в самовольные отлучки. И ему дико везло при этом. Наверное, потому, что у Славки совершенно отсутствовал страх перед начальством и взысканиями.
Я не знаю другого человека из военных, которому было бы так наплевать на карьеру, как Славке.
Он учил меня прыжкам в воду. И мы однажды сиганули с центрального пролета моста Строителей и тем вывели из равновесия большой отряд водной и сухопутной милиции. Для меня это был последний такой прыжок. В те времена я увлекался гимнастикой и большую часть времени в перерывах между занятиями проводил головой вниз, отрабатывая стойку на кистях. Эта стойка меня и подвела. С большой высоты я врезался в воду чересчур прогнувшись, ударился глазами и чуть не поломал позвоночник.
А Славка повторил прыжок уже с Кировского моста. Он ухаживал за



•какой-то девицей, а она пренебрегала им. Тогда он вызвал ее на последнее роковое свидание и явился одетый легко – в бобочке и тапочках. И они зашагали через мост. На центральном пролете Слава мрачно спросил:
– Ты будешь моей?
– Нет, – сказала она.
– Прощай! – сказал Слава и сиганул через перила с высоты шестнадцати метров в Неву.
И тут девица заметалась между трамваями и автомобилями. А Слава выплыл где-то у Петропавловской крепости. Конечно, если б он не начитался предварительно американских сценариев, то не додумался бы до такого способа воздействия на женскую психику. Правда, девица в отместку за пережитый страх дала Славке по физиономии. И они расстались навсегда.
При всем при том Слава имел внешность совершенно невзрачную, был добродушен, и толстогуб, и сонлив. Но не уныл. Я никогда не видел его в плохом, удрученном состоянии. Он радостно любил жизнь и все то интересное, что встречал в ней. Его не беспокоили тройки на экзаменах по навигации и наряды вне очереди. Он выглядел философом натуральной школы и чистокровным язычником. Естественно, такие склонности, и запросы, и поведение не могли нравиться начальству. Больше того, его выгнали бы из училища давным-давно, не умей он быть великолепным Швейком. Его невзрачная, толстогубая физиономия напрочь не монтировалась с джазовыми ритмами, и самовольными отлучками, и любовью к выпивке.
И вот мы встретились с ним на набережной Лейтенанта Шмидта в середине пятидесятых годов.
– Ты бы хоть воротник опустил, – сказал я.
– У меня недавно было воспаление среднего уха, старик, – сказал он.
Мы не виделись несколько лет. Я служил на Севере, а он на Балтике. Я плавал на аварийно-спасательных кораблях и должен был уметь спасать подводные лодки. А он плавал на подводных лодках.
– Здорово! – сказал я.
– Здорово! – сказал он.
И мы пошли выпить. В те времена на углу Восьмой линии и набережной находилась маленькая забегаловка в подвале.
Я уговаривал его бросить подводные лодки. Нельзя существовать в условиях частых и резких изменений давления воздуха, если у тебя болят уши.
– Потерплю, – сказал Славка. – Я уже привык к лодкам. Я люблю их.
Через несколько месяцев он погиб вместе со своим экипажем.
Оставшись без командира, он принял на себя командование затонувшей подводной лодкой. И двое суток провел на грунте, борясь за спасение корабля. Когда сверху приказали покинуть лодку, он ответил, что они боятся выходить наверх – у них неформенные козырьки на фуражках, а наверху много начальства. Там действительно собралось много начальства. И это были последние слова Славы, потому что он-то знал, что уже никто не может выйти из лодки. Но вокруг него в отсеке были люди, и старший помощник командира считал необходимым острить, чтобы поддержать в них волю. Шторм оборвал аварийный буй, через который осуществлялась связь, и больше Слава ничего не смог сказать.
Когда лодку подняли, старшего помощника нашли на самой нижней ступеньке трапа к выходному люку. Его подчиненные были впереди него. Он выполнил свой долг морского офицера до самого конца. Если бы им и удалось покинуть лодку, он вышел бы последним. Они погибли от отравления. Кислородная маска с лица Славы была сорвана, он умер с открытым лицом, закусив рукав своего ватника.

Я остановился возле Горного института и в память Славки снял шапку, глядя на простор невского устья, на гигантские красные корпуса строящихся танкеров, на далекие краны порта.
Вечерело, снег все крутился в сером воздухе, звякали трамваи, и гомонили на ступеньках Горного института студенты.
Я устал от воспоминаний.
«Это дело тоже требует большого напряжения», – подумал я. И пошел к трамваю. Надо было ехать домой и готовиться к техминимуму, листать учебники по навигации и повторять «Правила предупреждения столкновения судов в море». Ничто так легко не забывается, как эти правила. Их приходится повторять всю жизнь.


С уважением, kregl
От georg
К kregl (16.01.2017 13:06:02)
Дата 16.01.2017 15:43:23

Re: Любителям классики...

>Здр!

>>Вот именно по этой причине Конецкому, к сожалению, не светит попасть в классики. Сюжеты классической литературы должны быть актуальны спустя несколько поколений. А могут ли понять читатели, воспитанные на фикшн и фэнтези, конфликт долга и свободы в произведениях на производственную тему?
>--------------------------
>Да что вы такое говорите! Это ж как надо отфильтровать в себе Конецкого, чтобы всерьёз говорить о его книгах, как о "произведениях на производственную тему с конфликтами долга и свободы"!
>Позволю себе напомнить одну единственную главу, причём, ПЕРВУЮ главу из его книги (раздайте окружающим лупы для поиска производственной темы). Не о вечных ли (КЛАССИЧЕСКИХ) ценностях пишет человек?
В советское время, нашими советскими писателями, было написано книг подобного плана немало. Например, трилогия "Малая земля", «Возрождение» и «Целина» Брежнева о подвиге советского солдата и народа. За эту трилогию Леонид Брежнев в апреле 1980 года был удостоен Ленинской премии по литературе. Тираж каждой книги составил 15 миллионов экземпляров. Книги Брежнева издавались как по отдельности, так и одной книгой. Трилогия была переведена и разослана в национальные библиотеки 120 стран мира. Однако назвать эту книгу классикой язык не поворачивается.
Возможно, со временем, какие-то произведения Конецкого и признают классическими. Произведения Конецкого сегодня могут быть интересны для определённого круга читателей, а что будет с популярностью этих произведений лет через пятьдесят? А в мировом масштабе?
>С уважением, kregl


Взаимно.
От kregl
К georg (16.01.2017 15:43:23)
Дата 16.01.2017 18:58:59

Re: Любителям классики...

Здр!

http://www.baltkon.ru/upload/biblio.rtf

С уважением, kregl
От kregl
К georg (16.01.2017 15:43:23)
Дата 16.01.2017 18:56:15

Re: Любителям классики...

Здр!

>Возможно, со временем, какие-то произведения Конецкого и признают классическими. Произведения Конецкого сегодня могут быть интересны для определённого круга читателей, а что будет с популярностью этих произведений лет через пятьдесят? А в мировом масштабе?
---------------------------------
Не стану спорить. Не интересно.
50 лет?
Первое издание Конецкого отдельной книгой (публикации были и до того) - 1957 год. Добавляйте 50.
Ах, не читают неклассика Конецкого ныне?
Понял.
Шолохова читают...
КТО? КТОООО? Нынешние ублюдки и "Кошкин дом" -то не читали!

Насчёт "определённого круга читателей" сто раз проверял: подсовывал Конецкого навскидку любому (не мой взгляд) адекватному интеллигентному человеку - БЕЗОТКАЗНО. Не оторвать, бросаются искать ещё и читать. И это люди - совсем далёкие от моря. Последний случай - ДИТЁ, девочка студентка химфака МГУ, 23 года. МЕСЯЦ НАЗАД (декабрь 2016 года) влипла в Конецкого с пол-оборота!
Всё просто, читатель должен быть порядочный. И всё. И всёёё.

С уважением, kregl
От georg
К kregl (16.01.2017 18:56:15)
Дата 16.01.2017 19:30:07

Re: Любителям классики...

>Здр!

>>Возможно, со временем, какие-то произведения Конецкого и признают классическими. Произведения Конецкого сегодня могут быть интересны для определённого круга читателей, а что будет с популярностью этих произведений лет через пятьдесят? А в мировом масштабе?
>---------------------------------
>Не стану спорить. Не интересно.
>50 лет?
>Первое издание Конецкого отдельной книгой (публикации были и до того) - 1957 год. Добавляйте 50.
>Ах, не читают неклассика Конецкого ныне?
>Понял.
>Шолохова читают...
>КТО? КТОООО? Нынешние ублюдки и "Кошкин дом" -то не читали!
Не передёргивайте, внимательней читайте, что написано. Повторюсь, конечно, Конецкий интересен определённому кругу читателей, возможно, со временем, какие-то произведения Конецкого и признают классическими, но писатель он своеобразный. Кто-то признает Конецкого классиком, кто-то с этим не согласиться. Для классического произведения это не приемлемо. Произведения поэтому и называются классическими, что они всем нравятся.

>Насчёт "определённого круга читателей" сто раз проверял: подсовывал Конецкого навскидку любому (не мой взгляд) адекватному интеллигентному человеку - БЕЗОТКАЗНО. Не оторвать, бросаются искать ещё и читать. И это люди - совсем далёкие от моря. Последний случай - ДИТЁ, девочка студентка химфака МГУ, 23 года. МЕСЯЦ НАЗАД (декабрь 2016 года) влипла в Конецкого с пол-оборота!
>Всё просто, читатель должен быть порядочный. И всё. И всёёё.
Ну да, как всегда, роман хороший, с читателями не повезло.

>С уважением, kregl

Взаимно.
От kregl
К georg (16.01.2017 19:30:07)
Дата 16.01.2017 21:42:06

Re: Любителям классики...

Здр!

>Произведения поэтому и называются классическими, что они всем нравятся.
---------------------------
Всё. Я теперь образован: электрифицированный подзаборный блатняк, выкормыши Дубины Роговицкой и Пикуль - классики.

С уважением, kregl
От georg
К kregl (16.01.2017 21:42:06)
Дата 17.01.2017 00:11:56

Re: Любителям классики...

>Здр!

>>Произведения поэтому и называются классическими, что они всем нравятся.
>---------------------------
>Всё. Я теперь образован: электрифицированный подзаборный блатняк, выкормыши Дубины Роговицкой и Пикуль - классики.
Ну да, коряво написал, прошу прощения. Конечно, понятие "всем нравятся", это несколько не тот критерий. Но классические произведения должны содержать такие сюжетные ходы и так описывать взаимоотношения героев в коллизиях произведения, пусть и придуманных, которые волнуют читателей во все времена и в любых странах.

>С уважением, kregl


Взаимно.
От kregl
К georg (17.01.2017 00:11:56)
Дата 17.01.2017 09:21:33

Re: Любителям классики...

Здр!
> классические произведения должны содержать такие сюжетные ходы и так описывать взаимоотношения героев в коллизиях произведения, пусть и придуманных, которые волнуют читателей во все времена и в любых странах.
----------------------------
Тогда - второй круг:
http://nvs.rpf.ru/nvs/forum/3/co/143638.htm

С уважением, kregl
От smoker
К kregl (17.01.2017 09:21:33)
Дата 21.01.2017 00:55:08

в пандан

"...Впереди ожидал меня еще целый свободный вечер, поход в ресторанчик с друзьями, посещение почтамта, какие-нибудь, как всегда надеешься, хорошие письма. Потом мы должны были отправляться в Арктику.
Газетная бумага то светлела, то бледнела, потому что по небу все бежали частые облака, очень белые сверху, но темные, дождевые снизу. Скоро по листьям ударили первые капли. И я залез в сторожку. Там пахло сухим деревом и было приятно читать под шум дождя, еще не холодного, еще летнего дождя. Я и не заметил, как дождь прошел, когда услышал мужской голос:
— Он укусил астру! Вы видите: он кусает красную астру! Берегитесь его, бродяги!
На моей скамейке сидел мужчина средних лет и разговаривал с воробьями. Я хорошо видел его в маленькое окошечко сторожки.
— Большущий кот! — сказал мужчина воробьям. — Он кусает астры только так, для вида, а сам подбирается к вам!
Стайка воробьев, не обращая внимания на предостережение, прыгала по мокрой дорожке сквера. Самые беспечные плескались в большой луже у куста чернотала.
Белый с рыжими пятнами кот метнулся на дорожку сквозь желтые листья куста.
Шурхнув крыльями, разметались кто куда воробьи и сразу принялись звонкими голосами ругать кота.
Кот попал в лужу и досадливо сморщился.
— Они провели тебя вокруг пальца, — сказал мужчина коту и покрутил на указательном пальце крышку спичечного коробка. — Они натянули тебе, сорванцу, нос.
Кот дрыгнул лапой и, вихляя узким задом, скользнул обратно в высокую, мокрую траву газона.
Мужчина заглянул в нагрудный карман своего пиджака и вытащил из него папиросу. Очевидно, это была последняя папироса. Мужчина вывернул карман, вытряхнул из него табачные крошки и трамвайные билеты. Потом закурил.
Мне тоже хотелось курить, но я почему-то боялся обнаружить себя. Мне казалось, что это будет неприятно ему. Я видел его худощавое лицо, волосы, налипшие на лоб. Складка на брюках совсем пропала от влаги, парусиновые туфли были в песке.
Я люблю отгадывать профессию человека по его виду, но здесь мне все никак не удавалось подобрать дело, которым он занимался в жизни. У него были широкие плечи и большие руки.
Листва от дождя зазеленела весело. Облачка просветлели и торопились куда-то к морю. По одному робко упали на дорожку давешние воробьи. Но еще качались покинутые ими веточки, когда заскрипел под чьими-то ногами мокрый гравий, и вся компания опять вспорхнула.
Шла женщина.
Когда она поравнялась со скамейкой, мужчина сказал:
— Там дальше тупик. Дальше некуда идти.
Но женщина сделала еще несколько шагов, выискивая что-то взглядом. Ей было лет двадцать пять. Обыкновенная молодая женщина в легком плаще.
— Садитесь, — мужчина показал ей место рядом с собой. — Эта скамейка последняя осталась.
Женщина поколебалась.
— Я не ем человеков, — сказал мужчина. — А если очень мешаю вам, то уйду.
Женщина села. Она ничего была в профиль, лучше, чем в фас.
— Нет, вы мне не мешаете, — сказала она, достала из сумки книгу и положила ее на колени.
— Этот белый сорванец опять спрятался за куст, — сказал мужчина и кивнул на белого кота. Он сказал это так, как будто он был давно знаком с этой женщиной, а она знала все, что давеча произошло с воробьями и котом на этой дорожке.
Женщина удивилась, быстро глянула на соседа, сразу же отвернулась и натянула на кисти рукава жакета. Ей было, наверное, прохладно.
Мужчина стал скручивать папироску, но неудачно — кончик отвалился, за ним просыпался и весь табак.
— Ничего не поделаешь, — вздохнул мужчина и дунул в папиросный мундштук. — Черт! — добавил он после паузы. — Когда-то в детстве я умел делать из таких пустых гильз свистульки. Все забывается. С годами.
Женщина отодвинулась на край скамейки и раскрыла книгу. Мужчина замолчал и долго смотрел, как вываливаются из-за вершин деревьев легкие облачка. Женщина несколько раз неприметно отрывалась от книги и рассматривала соседа.
— Если залезть в траву, вот как этот кот, то оттуда все будет казаться совсем зеленым, правда? — вдруг спросил мужчина. Он по-прежнему разговаривал с незнакомкой так, будто давным-давно знал ее.
Женщина пожала плечами и хотела отодвинуться еще дальше, но было уже некуда.
Мужчина заметил это и смущенно махнул рукой.
— Честное слово, я не хотел вам… помешать, что ли… Просто так славно все здесь после дождя…
Женщина перевернула страницу.
Ветер качнул вершины кленов. Они зашелестели. Ветер спустился ниже, зарябил по лужам, и сразу громче раскричались в сквере воробьи.
Мужчина смотрел на свою соседку и водил по губам пустой папиросной гильзой.
Она обернулась.
— У вас пуговица едва держится на обшлаге, — тихо сказал он. — На правом… Вы можете ее потерять.
Женщина решительно выпрямилась и захлопнула книгу.
— Какое вам дело до моей пуговицы, гражданин? — спросила она.

Есть люди, которым не везет с рождения во всем и до самой смерти.
Идет такой человек поздней ночью пешком через весь город, потому что на одну секундочку опоздал к последнему автобусу. Именно на одну секундочку. А опоздал, потому что забыл в гостях спички и было вернулся за ними, но посовестился опять тревожить, а тем временем автобус…
Денег на такси у таких людей никогда не бывает, но ленивые наши, высокомерные ночные таксисты обязательно сами притормаживают возле безденежного неудачника и спрашивают: «Корешок, тебе не на Охту?» А ему именно на Охту, но он отвечает: «Нет, на Петроградскую». — «Ну ладно, — говорит шофер. — Садись, подвезу». — «Спасибо, я прогуляться хочу», — бормочет неудачник. — «В такой дождь? Да ты в уме?!»
И вот бредет неудачник совсем один по ночным улицам под дождем и все хочет понять, в чем корень его невезучести, и все сильнее хочет курить, но спичек-то у него нет. И вот он ждет встречного прохожего, чтобы спросить огонька. Наконец встречный появляется. Издали виден огонек сигареты. Неудачник достает папиросу, раскручивает ее и уже предвкушает дымок в глотке. И вдруг видит, как прохожий отшвыривает сигарету прямо в лужу. «Ничего, — думает неудачник. — У него спички есть». Но в том-то и дело, что спичек у прохожего не оказывается. Вообще-то он достает коробок, долго вытаскивает спичку за спичкой, но все, до самой последней, они оказываются обгорелыми. А дождь идет все сильнее. И кончается тем, что прохожий вдруг орет: «Черт! Промок из-за тебя, как… как… На коробок и иди…» И неудачник машинально берет пустой коробок и идет к…"
От kregl
К smoker (21.01.2017 00:55:08)
Дата 21.01.2017 09:58:53

Re: в пандан

Здр!

Так что - да!: качество читателя имеет громадное значение, иначе так и будет мерещиться засилие специфической производственной тематики на фоне полного отсутствия общечеловеческого взгляда на порядок вещей. Бывает...
Конецкий - просто блестящий писатель редкостного духовного настроя. Умница из умниц.

С уважением, kregl
От georg
К kregl (17.01.2017 09:21:33)
Дата 17.01.2017 10:32:26

Re: Любителям классики...

>Здр!
>> классические произведения должны содержать такие сюжетные ходы и так описывать взаимоотношения героев в коллизиях произведения, пусть и придуманных, которые волнуют читателей во все времена и в любых странах.
>----------------------------
>Тогда - второй круг:
> http://nvs.rpf.ru/nvs/forum/3/co/143638.htm
Это уже лишнее. Вполне хватило и первого.

>С уважением, kregl

Взаимно.
От kregl
К georg (17.01.2017 10:32:26)
Дата 17.01.2017 10:53:12

Re: Любителям классики...

Здр!
>>Здр!
>>> классические произведения должны содержать такие сюжетные ходы и так описывать взаимоотношения героев в коллизиях произведения, пусть и придуманных, которые волнуют читателей во все времена и в любых странах.
>>----------------------------
>>Тогда - второй круг:
>> http://nvs.rpf.ru/nvs/forum/3/co/143638.htm
>Это уже лишнее. Вполне хватило и первого.
-----------------------
И вы в этом "первом", не усмотрели "взаимоотношения героев в коллизиях произведения, пусть и придуманных, которые волнуют читателей во все времена и в любых странах"?

Впрочем эту вашу систему критериев я не счёл бы достаточной для определения классичности произведения.
Например, блестящее произведение, учебник Тарга - классический учебник по теретической механике, а учебник Феодосьева - нет. Учебник Скучика - классика, а Лепендина - нет. Например академическая музыка Глинки - классика, а академическая музыка Пьяццоллы - совсем нет. Академическая джазовая музыка Телониуса Монка - классика, а академическая джазовая музыка Стефана Грапелли - нет. Рок музыка "Слейд" - классика, а "Наутилус Помпилиус" - нет, да ещё и плагиат.

С уважением, kregl
От georg
К kregl (17.01.2017 10:53:12)
Дата 17.01.2017 17:44:32

Re: Любителям классики...


>И вы в этом "первом", не усмотрели "взаимоотношения героев в коллизиях произведения, пусть и придуманных, которые волнуют читателей во все времена и в любых странах"?

>Впрочем эту вашу систему критериев я не счёл бы достаточной для определения классичности произведения.
>Например, блестящее произведение, учебник Тарга - классический учебник по теретической механике, а учебник Феодосьева - нет. Учебник Скучика - классика, а Лепендина - нет. Например академическая музыка Глинки - классика, а академическая музыка Пьяццоллы - совсем нет. Академическая джазовая музыка Телониуса Монка - классика, а академическая джазовая музыка Стефана Грапелли - нет. Рок музыка "Слейд" - классика, а "Наутилус Помпилиус" - нет, да ещё и плагиат.
Вот, и я об этом же и толкую. Кому-то нравиться дом-2, кому-то нет. А они, из дома, тоже с претензией на своё место под солнцем. Дескать, писали, снимали, играли, любовь, или что там, строили, владели умами и душами молодых. Но классикой это же их, т.н. "искусство", не назовёшь.
Вы правы, есть произведения, которые сразу становятся классикой, а есть такие, которые, вроде и о том же, а не приживаются. Не умаляя достоинств Канецкого, как писателя и уважая мнения его преданных читателей, думаю полемика по этому вопросу себя исчерпала. Пусть каждый останется при своём. Время само всё расставит на свои места.

>С уважением, kregl


Взаимно.
От 378G
К kregl (17.01.2017 10:53:12)
Дата 17.01.2017 13:42:08

Re: Любителям классики...

За "Slade" - респект! С "НП" - 100% верно.
С ув.
От kregl
К 378G (17.01.2017 13:42:08)
Дата 17.01.2017 14:55:52

Re: Любителям классики...

Здр!
>За "Slade" - респект! С "НП" - 100% верно.
--------------------------
"I don't mind" = "Шар цвета хаки".

С уважением, kregl
От 378G
К kregl (17.01.2017 14:55:52)
Дата 18.01.2017 09:29:31

Re: Любителям классики...

Добрый!
"Один в один".
С ув.
От kregl
К 378G (18.01.2017 09:29:31)
Дата 18.01.2017 11:31:35

Злостный нетематик. Больше не буду(+)

Здр!

>"Один в один".
--------------------------------
Вот тут - "колин элвис":
https://www.youtube.com/watch?v=BUavFsfbFv8
А вот тут - сам коля, у которого элвиса слямзили:
https://www.youtube.com/watch?v=0gD09sgp_Lw

Ну, Джона Майэлла давно знаю. А после "разговора" с вами решил поискать, а что где есть ещё и вот - наскочил. Любуйтесь, тут ещё мноого всего, вплоть до одного мелкого Шумана:
http://websound.ru/music_twins2_r.htm

С уважением, kregl
От 378G
К kregl (18.01.2017 11:31:35)
Дата 19.01.2017 09:34:11

Re: Злостный нетематик....

Спасибо !
От KM
К kregl (16.01.2017 13:06:02)
Дата 16.01.2017 15:19:28

Re: Любителям классики...

Добрый день!


>>Вот именно по этой причине Конецкому, к сожалению, не светит попасть в классики. Сюжеты классической литературы должны быть актуальны спустя несколько поколений. А могут ли понять читатели, воспитанные на фикшн и фэнтези, конфликт долга и свободы в произведениях на производственную тему?
>--------------------------
>Да что вы такое говорите! Это ж как надо отфильтровать в себе Конецкого, чтобы всерьёз говорить о его книгах, как о "произведениях на производственную тему с конфликтами долга и свободы"!


>Позволю себе напомнить одну единственную главу, причём, ПЕРВУЮ главу из его книги (раздайте окружающим лупы для поиска производственной темы). Не о вечных ли (КЛАССИЧЕСКИХ) ценностях пишет человек?:

Да мне самому нравится проза Конецкого, особенно "Завтрашние заботы". Но думаю, что это скорее профессиональное. До классика он не дотягивает по глубине, а кое-где вторичен. Имхо.


>Во времена моей юности среди курсантов бытовала история, связанная с адмиралом. Какой-то курсант познакомился на танцах с девушкой.

Они встречались в час заката
На перекрестке двух дорог,
И побеждала ночь бушлата
Зарю ее румяных щек.

И ветер был нетерпеливым
Над голубой равниной вод,
И кто хоть раз бывал счастливым,
Тот двух встречавшихся поймет.

В заката золотом тумане,
Смотря на невскую струю,
Она сказала: «Милый Ваня,
Скажи фамилию твою».

На миг утратив блеск и лихость
И ощутив сомнений терн,
Курсант ответствовал ей тихо,
Но все же внятно: «Крузенштерн».

Поэта явно гложет зависть:
Пиши о них, любви внимай,
Над ними яблонь старых завязь,
И оба молоды, как май.

Но изменение в природе
Идет, горит сентябрь листвой,
И эта девушка приходит
В гнездо морское над Невой.

И просит разыскать ей Ваню,
Который ей необходим,
Но писем нет, и нет свиданий,
И, словом, что такое с ним?

Рассказу этому поверив,
Дежурный открывает рот
И, поглядев в окно на берег,
К себе рассыльного зовет:

«Скажите курс гражданке верный
И ей сопутствуйте в пути,
Чтобы курсанта Крузенштерна
В пределах города найти».

Идут. Ах, путь весьма недлинен,
Там, где вздымает корабли
Невы волненье темно-синей,
Дневальный говорит: «Пришли!»

Стоит пред скорбною девицей
Видавший сотни непогод,
Высокий и бронзоволицый
Великий русский мореход.

И говорит с улыбкой Клава:
«Столетие прошло, как дым,
Но прежде странствия и славы
Вы, штурман, были молодым,

Бывали с теми и другими
И действовали напрямик,
Свое не забывая имя,
Как ваш забывчивый двойник».

С уважением, КМ
И не путайте подводную лодку с подледной водкой (с)
От kregl
К KM (16.01.2017 15:19:28)
Дата 16.01.2017 15:38:22

Re: Любителям классики...

Здр!

>До классика он не дотягивает по глубине, а кое-где вторичен. Имхо.
--------------------------
А "глубина", это что такое? Это - чтоб в омут от страсти, да с истерикой. Ну праильно, чтоб самого толстокожего проняло.
А если тихо и вкрадчиво? Ну, как у Конецкого...


>Курсант ответствовал ей тихо,
>Но все же внятно: «Крузенштерн».
------------------------------------
Ну, из одного фольклорного источника растекается много ручейков. И каждый имеет своё художественное оформление. В стихе - лубочно. У Конецкого - нежно.

С уважением, kregl
От KM
К kregl (16.01.2017 15:38:22)
Дата 16.01.2017 16:16:14

Re: Любителям классики...

Добрый день!

>>До классика он не дотягивает по глубине, а кое-где вторичен. Имхо.
>--------------------------
>А "глубина", это что такое? Это - чтоб в омут от страсти, да с истерикой. Ну праильно, чтоб самого толстокожего проняло.
>А если тихо и вкрадчиво? Ну, как у Конецкого...

Нет, это не про истерику, а про индивидуальное восприятие. По мне так у Конецкого кое-где именно этой теплоты и тонкости недостаёт. Может, потому что я общался со знавшими его лично.


С уважением, КМ
И не путайте подводную лодку с подледной водкой (с)
От 378G
К KM (16.01.2017 16:16:14)
Дата 17.01.2017 09:22:34

Re: Любителям классики...

Добрый день!
Виктор Викторович и по жизни был весьма резким.Это наложило отпечаток на манеру изложения.
С ув.
От KM
К 378G (17.01.2017 09:22:34)
Дата 17.01.2017 10:08:03

Re: Любителям классики...

Добрый день!

>Виктор Викторович и по жизни был весьма резким.Это наложило отпечаток на манеру изложения.

Да, но не только. Он, как бы это помягче... не всегда честно выводил черты своих героев из реальных людей. В результате многих незаслуженно обидел. "Ему известность, а нам жить с этим", - слышал не от одного.

С уважением, КМ
И не путайте подводную лодку с подледной водкой (с)
От georg
К kregl (16.01.2017 15:38:22)
Дата 16.01.2017 16:00:09

Re: Любителям классики...

>Здр!

>>До классика он не дотягивает по глубине, а кое-где вторичен. Имхо.
>--------------------------
>А "глубина", это что такое?

А почитайте М.А. Шолохова "Тихий дон" и " Поднятая целина" и сравните с "Целиной" Брежнева, или с Конецким. Тогда поймёте, что такое "глубина" и чем классика отличается от просто хороших произведений.
>С уважением, kregl


Взаимно.
От kregl
К georg (16.01.2017 16:00:09)
Дата 17.01.2017 14:53:01

Re: Любителям классики...

Здр!
>>>До классика он не дотягивает по глубине, а кое-где вторичен. Имхо.
>>--------------------------
>>А "глубина", это что такое?
>
>А почитайте М.А. Шолохова "Тихий дон" и " Поднятая целина" и сравните с "Целиной" Брежнева, или с Конецким. Тогда поймёте, что такое "глубина" и чем классика отличается от просто хороших произведений.
----------------------
Знаете, я - не из самых молодых и году в 1972 писал сочинение по "Поднятой целине", а "Тихий Дон" - прочитал примерно тогда же. К глубинам страстей казачества (имея в тестях казака чистокровного и ПОДЛИННОГО в проявлениях (см. ниже)) - тяги категорически не испытываю, мне ближе "совокупность умственных, эмоциональных, культурных особенностей, ценностных ориентаций и установок, присущих", например, ленинградцам. Вот, к Конецкому...

О глубинах (выловлено где-то не просторах).

Шел казак куда-то вдаль.
На груди была медаль:

«За отвагу», «За победу»,
«За приятную беседу»,
«За научные труды»,
«За охрану всей среды»,
символ сдачи ГТО,
«Прохождение ТО»,
Клуб беременных «Журавлик»,
Гардероб ДК «Гидравлик»,
«Альтависта точка ком»,
«Общество больных грибком»,
Капитан игры «Зарница»,
«Гомельская психбольница»,
табакерка, и огниво,
восемь крышечек от пива,
«Фестиваль цыганской пляски»
«Крановщик, работай в каске!»
«Берегись велосипеда»,
«Тридцать восемь лет Победы»
вкладыш жвачки «Лёлик-Болик»,
«Анонимный алкоголик»,
«Клуб ценителей вина»,
Символ панков из говна,
«Самый опытный водитель»
«Лучший хряк-производитель»,
Октябрятская звезда,
«Героиня мать труда»,
группа крови, и Ай-Пи,
и пацифик на цепи.

Поскользнулся вдруг казак...
И медальками — херак!
И теперь медальки все
раскатились по шоссе.

Ребятишки! Дяди, тёти!
Если где-нибудь найдете:

Орден Славы, Орден Мира,
пуговку с гербом Алжира,
фенечку, консервный нож,
малахитовую брошь,
Красный крест, Петровский крест
«Город Прага», «Город Брест»,
«Полковая медсестра»,
«Детство — чудная пора»,
«Эсперанто», «ЦСКА»,
личный номер лесника,
запонки к военной форме,
«Лучший токарь», «Выхлоп в норме»,
«КГБ», «Почетный донор»,
«Частный фонд Елены Боннер»,

хоть медалькой, хоть значком
поделитесь с казачком!

Типаж (этот - не из родственников!госссподи прости):



С уважением, kregl
От georg
К kregl (17.01.2017 14:53:01)
Дата 17.01.2017 18:15:09

Re: Любителям классики...

>Здр!
>>>>До классика он не дотягивает по глубине, а кое-где вторичен. Имхо.
>>>--------------------------
>>>А "глубина", это что такое?
>>
>>А почитайте М.А. Шолохова "Тихий дон" и " Поднятая целина" и сравните с "Целиной" Брежнева, или с Конецким. Тогда поймёте, что такое "глубина" и чем классика отличается от просто хороших произведений.
>----------------------
>Знаете, я - не из самых молодых и году в 1972 писал сочинение по "Поднятой целине", а "Тихий Дон" - прочитал примерно тогда же. К глубинам страстей казачества (имея в тестях казака чистокровного и ПОДЛИННОГО в проявлениях (см. ниже)) - тяги категорически не испытываю, мне ближе "совокупность умственных, эмоциональных, культурных особенностей, ценностных ориентаций и установок, присущих", например, ленинградцам. Вот, к Конецкому...
В отличии от Вас, я не писал сочинений на эти темы. Более того, всю обязательную школьную классическую литературу я прочитал гораздо позже, когда она стала мне интересна. А в школе я прочитал всего Жюль Верна, избранное Стивенсона, В.Скотта, Эдгара По, Дюма, М.Рида, Дефо и т.д. по списку. Ну, не интересно мне было читать о донском казачестве и их проблемах, в то время, своих хватало. Я прочитал эти книги именно тогда, когда было нужно по возрасту, а не по обязаловке. Прочитал Конецкого, не понравилось. Возможно слишком поздно я его начал читать, ничего нового для себя не открыл.

>О глубинах (выловлено где-то не просторах).
Какой-то КВН.



>С уважением, kregl


Взаимно.
От КЭВГ
К KM (16.01.2017 09:42:57)
Дата 16.01.2017 10:30:32

Re: Любителям классики...

>Добрый день!

>>Ввиду ускорения процессов примитивизации и оглупления широких масс, вытеснения серьёзной литературы разнообразными поделками, прошу считать произведения В.В. Конецкого классикой.
>
>Вот именно по этой причине Конецкому, к сожалению, не светит попасть в классики. Сюжеты классической литературы должны быть актуальны спустя несколько поколений. А могут ли понять читатели, воспитанные на фикшн и фэнтези, конфликт долга и свободы в произведениях на производственную тему?
Получается, писателям-маринистам напрочь закрыта дорога в классики. Ну кому через несколько поколений интересны производственные сюжеты Станюковича...

>С уважением, КМ
>И не путайте подводную лодку с подледной водкой (с)
С уважением, КЭВГ.
От KM
К КЭВГ (16.01.2017 10:30:32)
Дата 16.01.2017 10:50:05

Re: Любителям классики...

Добрый день!

>>>Ввиду ускорения процессов примитивизации и оглупления широких масс, вытеснения серьёзной литературы разнообразными поделками, прошу считать произведения В.В. Конецкого классикой.
>>
>>Вот именно по этой причине Конецкому, к сожалению, не светит попасть в классики. Сюжеты классической литературы должны быть актуальны спустя несколько поколений. А могут ли понять читатели, воспитанные на фикшн и фэнтези, конфликт долга и свободы в произведениях на производственную тему?
>Получается, писателям-маринистам напрочь закрыта дорога в классики. Ну кому через несколько поколений интересны производственные сюжеты Станюковича...

У Станюковича "производственного" ровно столько, сколько нужно для того, чтобы оттенить романтическое и раскрыть характеры. Конецкий больше углубляется в производственную тему, что делает его рассказы более интерестными лишь для современников и коллег. Но это моё сугубое имхо.

С уважением, КМ
И не путайте подводную лодку с подледной водкой (с)