Оборонно-промышленный комплекс — это отрасль и сфера жизнедеятельности страны, наиболее пострадавшая в процессе государственно-политических и социально-экономических преобразований последних 10—15 лет. ОПК фактически прекратил выполнять свою основную функцию — обеспечивать Вооруженные силы современным оружием, выживая, главным образом, за счет вооружения других армий. Падение производства в ОПК составило к 2000 году 70–80 %, что существенно превосходит показатели общего промышленного спада. Поэтому наметившееся после 2000 года увеличение гособоронзаказа не должно вводить в заблуждение: оно свидетельствует скорее о глубине вчерашнего падения, чем о сегодняшнем нарастании позитивных тенденций. К тому же оборонные предприятия отреагировали на рост оборонного заказа не столько увеличением количества поставляемой военной продукции, сколько повышением цен на нее.
Состояние российского ОПК можно оценить сегодня следующим образом:
• моральный и физический износ основных фондов составляет свыше 80 %, что оценивается специалистами как «закритическое» положение отрасли;
• система набора, подготовки и закрепления кадров полностью разрушена, а взамен не только не создано, но даже не предложено никаких других систем интеллектуально-кадрового обеспечения ОПК;
• бoльшая часть инвестиционных и инновационных средств (до 80 %) вкладывается предприятиями из собственной прибыли.
Кризис ОПК даже глубже и острее, чем кризис Вооруженных сил. Потеряна способность создавать многие виды вооружений. В первую очередь это связано с прекращением производства на предприятиях по выпуску специальных материалов и комплектующих.
В течение 1990-х годов российская военная промышленность практически не обновляла свои производственные фонды и сегодня все в большей мере утрачивает способность к производству современного вооружения и техники. В сочетании с углубляющейся сырьевой специализацией российской экономики это означает, что российские Вооруженные силы при сохранении нынешней численности (около 1,13 млн. человек) и при существующем уровне финансирования обречены на отставание от армий передовых военных держав мира. Может сложиться ситуация, когда даже при увеличении финансирования мы будем вынуждены закупать оружие за рубежом, а экспортный потенциал будет слабеть.
Принимаемые правительством меры носят, по существу, косметический характер и не в состоянии кардинально повлиять на ситуацию в ОПК. Попытки собирать фрагменты полуразрушенной и деградирующей оборонной промышленности в холдинги вряд ли способны сами по себе дать существенный результат. Речь идет не только и не столько о том, рациональна ли избранная система управления ОПК (например, в виде вновь созданного Федерального агентства по промышленности, что стало уже шестым изменением системы управления ОПК за последние 12 лет), сколько о том, что отсутствует системное видение проблем материально-технического обеспечения национальной обороны, а также перспектив создания гражданского высокотехнологичного сектора промышленности. Между тем такой сектор является непременной основой оборонно-промышленной деятельности.
По нашему мнению, военно-промышленная политика России требует радикального изменения. Пора взглянуть правде в глаза и признать, что Россия не в состоянии загрузить заказами, а значит — содержать непомерную для сегодняшних масштабов своей экономики специализированную военную промышленность, унаследованную от СССР. По числу занятых (2 млн. человек) она не уступает военной промышленности США и в несколько раз превосходит все страны Европы вместе взятые.
Так, по состоянию на 2000 год в российском авиационной и ракетно-космической промышленности было занято 800 тыс. человек по сравнению с 98 тыс. человек во всей объединенной Европе и 1,2 млн. человек во всем мире. При этом объем продаж российской авиакосмической отрасли составлял два с небольшим миллиарда долларов по сравнению с 72 млрд. долл. в мире (в т.ч. 22 млрд. долл. в Европе).
А между тем даже такая богатая страна, как США, при наличии столь грозного противника, как СССР, перестала в свое время рассматривать специализированную (кадровую) военную промышленность в качестве основы своей военной мощи и решительно отказалась от нее в пользу радикальной реформы своего оборонного комплекса, к которой Соединенные Штаты приступили во второй половине 80-х годов. В докладе 1986 года, представленном президентской независимой комиссией во главе с бывшим первым заместителем министра обороны и крупным промышленником Дэвидом Паккардом, указывалось на необходимость сближения гражданского и военного секторов промышленности и активного привлечения гражданских фирм к выполнению оборонных заказов (см. раздел доклада по зарубежному опыту использования независимых президентских/правительственных комиссий). В результате по рекомендации комиссии Паккарда президентом США было принято решение возложить на министерство обороны задачу интеграции военных и гражданских технологий как в области НИОКР, так и в области производства.
Данное решение жестко выполнялось и выполняется до настоящего времени. В частности, в 1994 году министр обороны США издал директиву, обязывающую вооруженные силы использовать при постановке задач промышленности только коммерческие (гражданские) спецификации и стандарты. В результате отношения между правительством и выполняющими оборонный заказ предприятиями стали строиться на более естественной и деловой основе, то есть все более превращаться в нормальные отношения между покупателем и продавцом.
России также необходима решительная деспециализация военной промышленности и ее интеграция с гражданским сектором промышленности как основной мобилизационной базой для производства вооружения. В тех случаях, когда подобная деспециализация и интеграция невозможны (например, в производстве стратегических ракет, артиллерийских систем, боеприпасов и т.п.), должна осуществляться передача соответствующих предприятий в собственность и на полное финансирование Министерства обороны (по типу армейских арсеналов, заводов по производству танков и боеприпасов США). Все остальные предприятия оборонной промышленности (имеющие отношение к авиакосмической технике, средствам связи, радиоэлектронике и другим высокотехнологичным отраслям) должны функционировать в соответствии с законами рыночной экономики без директивного вмешательства со стороны государства. Основой для отношений государства с промышленностью должен стать государственный оборонный заказ с циклом планирования два-три года и более.
В современных условиях традиционное мобилизационное развертывание промышленности может просто не понадобиться. Период такого развертывания, равно как и сроки производства сложнейших современных образцов вооружений — ракет, самолетов, космических систем, не говоря уже о кораблях и подводных лодках, как правило, значительно превышает вероятную продолжительность даже широкомасштабной обычной войны. Следовательно, нужна принципиально новая система мобилизационной подготовки экономики. Она ориентируется на способность гражданской промышленности выпускать в случае необходимости новые системы оружия, которые не требуют длительных сроков изготовления и содержания в мирное время специальных мобилизационных мощностей по производству вооружения и военной техники (ВВТ) с длительными производственными циклами. Всякое участие в такой системе негосударственных предприятий и компаний должно быть делом сугубо добровольным и финансироваться (в случае согласия предприятий на участие в ней) из бюджета Минобороны, а не по отдельной статье федерального бюджета, как это практикуется сегодня. Разумеется, государственные унитарные предприятия по-прежнему обязаны выполнять все мобилизационные предписания правительства, также за счет бюджета Минобороны с его соответствующим увеличением.
В условиях растущей сырьевой специализации России и отсутствия национальной промышленной политики есть лишь одна реальная сила, объективно заинтересованная в развитии высоких технологий. Это сами Вооруженные Силы. Ибо если Россия останется без высоких технологий, то Вооруженные Силы перед лицом новых вызовов окажутся лишенными современного оружия отечественного производства.
Поэтому контроль над состоянием и развитием ОПК, а также все финансовые ресурсы, выделяемые на оборону (включая средства на мобилизационную подготовку, развитие военно-технологической базы, НИОКР и т. п.), должны быть переданы в полное распоряжение Министерства обороны, как это принято во всем мире. Разумеется, при условии радикального изменения его структуры, функций и задач. Вряд ли необходимо объяснять, что в нынешнем виде Минобороны не готово к решению подобных задач.
Первый важный шаг в этом направлении уже сделан: Министерству обороны по указу президента РФ от 9 марта 2004 г. № 314 «О системе и структуре федеральных органов исполнительной власти» стало подведомственным по вопросам ядерного оборонного комплекса Федеральное агентство по атомной энергии.
Возложение прямой ответственности за состояние всего ОПК на военное ведомство вынудит руководство страны создать, наконец, полноценное гражданское министерство обороны. В целях подготовки гражданских специалистов для Минобороны следует создать специализированные учебно-исследовательские учреждения Минобороны типа военно-промышленных институтов и академий оборонного менеджмента, давно уже существующих в основных военных державах мира.
Военное строительство и мировой опыт
История показывает, что министерства обороны всех стран мира всегда стремятся решать прежде всего ведомственные задачи, регулируя потоки информации в собственных интересах, не обязательно совпадающих с интересами общества и государства.
Поэтому, на наш взгляд, чрезвычайно важно создать систему сдержек и противовесов ведомственным интересам в российском военном строительстве с тем, чтобы избежать опасных для безопасности страны ошибок, чрезмерных затрат и тупиковых путей развития. Сделать это крайне сложно в условиях отсутствия в стране развитого, авторитетного и независимого экспертного сообщества по вопросам обороны.
Тем не менее, мы считаем, что есть достаточно проверенный способ не совершать грубых ошибок в подобных условиях. Это использование мирового опыта военного строительства, метод, неоднократно проверенный в российской истории военными реформаторами.
Так, еще Петр I, заложивший основы одной из самых современных и победоносных армий XVIII в. в условиях, когда Россия была еще относительно бедной и малонаселенной страной (14 миллионов жителей по сравнению с 20 миллионами во Франции), дал рецепт выхода из подобных ситуаций: не знаешь, что делать, — учись у других. И не просто копируй чью-то понравившуюся армию, а синтезируй чужой опыт, выбирая из него все лучшее и наиболее подходящее для национальных условий.
Вот, например, как Петр I решил задачу составления военно-морских уставов для создаваемого им российского флота (сведенных в огромный фолиант, который и сейчас поражает своей детализацией и четкостью формулировок). 30 октября 1717 г. Петр направил адмиралу Ф.М.Апраксину следующее указание о переводе иностранных морских законодательных актов, сведении их в одно целое и составлении проекта русских морских уставов (цитируется по оригиналу):
«Чтоб шаутбейнахту Паддану придать из русских офицеров, которыя по аглински умеют, чтоб перевесть весь полной аншталт, как флота, так и магазеиноф аглинских, а вице-адмиралу Крейсу галанския, а француския к новому году поспеют. Датской аншталт был у князя Михайла Голицина, чтоб ево сыскать. И все сии вышеписания свесть и ис того зделать свой».*
Пора и российской армии перестать игнорировать зарубежный военный опыт. Все страны СНГ его уже давно изучают, и только Россия одиноко стоит в стороне. Конечно, на бездумном заимствовании иностранного опыта можно обжечься, как обожглась Россия на некоторых гарвардских и чикагских экономических рецептах. Однако необязательно выбирать самые неподходящие для России и наименее апробированные на самом Западе подходы, как это произошло с российскими экономическими реформами.
Существуют такие принципы и пути военного строительства, которые давно уже носят аксиоматичный характер, приняты во всех ведущих правовых государствах мира и не требуют проведения каких-то долгих прогнозных исследований и разработок доктринальных положений.
Конечно, каждая страна шла и идет собственным путем строительства своих вооруженных сил, исходя из национальной специфики. В результате современные армии мира характеризуются большим многообразием подходов к военному строительству.
Возьмем, к примеру, такой вопрос, как комплектование армии — на призывной или на контрактной основе, — который уже второе десятилетие раскалывает российское общество. На наш взгляд, непримиримость сторон в этом споре объясняется недостаточным знанием мирового опыта, который показывает, что способ комплектования — далеко не решающий фактор эффективности вооруженных сил. Укомплектованная сплошь добровольцами армия США, например, разительным образом отличается от израильской армии, построенной по милиционному принципу, заимствованному Израилем у Швейцарии. Совсем по-иному комплектуется кадрово-призывная армия Турции. И тем не менее армии этих стран не раз доказывали свою эффективность в боевых условиях и ни одна из них не собирается менять национальную систему комплектования.
Примеров своеобразия, присущего армиям мира, можно привести буквально сотни. Но есть и немало устойчивых черт военного строительства, которые присущи всем современным армиям мира и которые полностью или частично отсутствуют в российской армии (как, впрочем, отсутствовали они и в Советской Армии). Именно эти общие черты следовало бы положить в основу общенациональной дискуссии по вопросам модернизации военной организации, поскольку они накапливались десятилетиями путем проб и ошибок и, на наш взгляд, по существу безальтернативны с точки зрения нормального функционирования современных армий для самых разнообразных условий.
Среди таких черт, которые присущи всем современным армиям мира и в тоже время отсутствуют в российской армии, можно назвать, не ранжируя их по степени важности, следующие.
1. Наличие в вооруженных силах в мирное время структур, объединяющих разнородные силы и средства, и соответствующих органов управления, необходимых при ведении военных и антитеррористических действий. В СССР и в России такие структуры создавались только с началом боевых действий, что всегда приводило к длительной потере управления и неоправданным потерям личного состава, вооружения и военной техники, большому времени для отработки в условиях ведения боевых действий взаимодействия, рациональных способов переброски войск и т.п.
Так, например, ходом любых операций, которые проводят США или НАТО, управляет командование объединенной группировки наземных, воздушных и морских сил и средств. Объединенные группировки создаются и проходят боевую подготовку в мирное время и давно уже существуют во всех развитых странах. Только такие группировки, объединяющие разнородные силы и средства, способны вести боевые действия в современных войнах. Отдельные виды, рода войск и военные округа для этого не приспособлены. У нас этого нет. Сохраняется архаичная структура Вооруженных сил, при этом Генеральный штаб предполагает управлять всем планированием и руководством, не желая делегировать свои функции и полномочия другим структурам. Из-за этого у нас почти нет генералов и офицеров высшего звена, способных управлять объединенными группировками в вооруженных столкновениях типа войны в Ираке, осуществлять адаптивное планирование и корректировку оперативных планов в зависимости от неожиданных изменений обстановки.
Основной аргумент, приводимый в оправдание такой ситуации, заключается в следующем: на Западе объединенные командования призваны проводить операции за рубежом, России же необходимо защищать только свою территорию и функции таких командований выполняют командования военных округов, которые одновременно возглавляют стратегические направления на своих театрах военных действий.
Однако весь опыт строительства Вооруженных сил в СССР и России, включая и опыт Второй мировой войны, убедительно свидетельствует: военные округа не способны сколько-нибудь эффективно выполнять функции объединенных группировок войск под руководством соответствующих командований. На них возложен значительный объем административных функций. Командования же объединенными группировками выполняют только функции оперативного руководства, в мирное время их главная задача заключается в проведении всесторонней боевой подготовки, включая подготовку органов управления. Ссылки на то, что объединенное командование и объединенная группировка существуют у нас в Чечне, нельзя считать убедительными. Такое командование стало создаваться только после начала боевых действий, периодически передавалось из одного ведомства в другое, что вело к неустойчивости управления и неоправданным потерям личного состава.
В связи с этим нет никаких оснований для дальнейших задержек с образованием на первом этапе объединенного командования силами быстрого реагирования. Необходимо также создать командование стратегических и оперативно-тактических перебросок, в задачи которого должно входить оперативное управление и контроль всех военных транспортных средств воздушного, наземного и морского базирования, а также учет всех аналогичных средств гражданского назначения.
2. Возложение главной ответственности за состояние военной промышленности на министерство обороны, а не на другие правительственные структуры, при жестком парламентском и общественном контроле за обоснованием статей максимально открытого военного бюджета и расходованием выделенных средств.
3. Отсутствие у министерства обороны, равно как и у каких-либо других правительственных органов права на принуждение в мирное время предприятий частного сектора к созданию или поддержанию мобилизационных мощностей, а также к принудительному выполнению оборонных заказов.
4. Безраздельное сосредоточение функций как административного, так и оперативного управления вооруженными силами в руках гражданского министра обороны.
5. Подчинение аналогов российских внутренних войск (жандармерии во Франции, карабинеров в Италии и т.п.) министерству обороны.
6. Тождественность понятий «вооруженные силы» (включая гражданские структуры министерства обороны) и «военная организация государства». Предоставление исключительного права на получение воинских званий и ношение военной формы только личному составу вооруженных сил.
7. Наличие в составе вооруженных сил стран с горным рельефом специально подготовленных горных войск (такие войска есть даже у Израиля).
8. Наличие военной полиции.
9. Подчинение военной разведки гражданскому министру обороны, а не высшему военному штабу.
10. Наличие у вооруженных сил собственных контрразведывательных органов.
11. Наличие корпуса кадровых младших командиров (сержантов). Российская армия — единственная в мире (кроме милиционных армий), в которой сержанты набираются из обычных призывников, и которые затем, как и все призывники, демобилизуются по истечении срочной службы (подробнее по этой проблеме см. следующий раздел доклада).
12. Территориально-земляческий принцип комплектования. В отличие от большинства других стран, Россия бескомпромиссно придерживается принципа экстерриториальности воинской службы, предполагающего отказ военнослужащему в праве службы в том регионе страны, где он проживал до призыва или вербовки в армию, а в случае передислокации в другой регион — в праве служить в одном подразделении вместе с земляками.
13. Отсутствие специальных военно-учебных заведений по подготовке военных юристов, медиков (за исключением ФРГ), священников и журналистов. Это объясняется тем, что врачи, юристы, священники и журналисты являются представителями самостоятельных профессий, требования которых к своим членам (в частности этические) не обязательно совпадают с требованиями военной профессии.
14. Получение всеми кадровыми офицерами профессионального военного образования, фундаментом которого является высшее гуманитарное (либеральное) образование, а собственно военные знания являются надстройкой.
Разумеется, отсутствие у российских вооруженных сил перечисленных черт не означает, что принципы и методы российского военного строительства заведомо хуже. Однако общество, как и сама армия, должны располагать достаточной информацией для непредвзятого сравнения российской военной организации с наиболее передовыми военными системами мира.
Принятие российскими вооруженными силами этих общих черт современного мирового военного строительства будет лежать в русле реализации указания президента В.Путина о том, что армия
должна эффективно взаимодействовать с вооруженными силами других стран. Быть готовой к тому, чтобы вместе со своими партнерами решать проблемы коллективной безопасности, борьбы с террором, участвовать в миротворческих операциях.
Изучение иностранного опыта военного строительства является неотъемлемым элементом военной культуры любого цивилизованного государства. Все страны, которые вставали перед необходимостью создания или преобразования своих армий, в том числе и царская Россия, начинали этот процесс прежде всего с изучения иностранного опыта.
Современную американскую армию, например, невозможно понять, если не учитывать, что в основе подготовки ее офицерского корпуса лежит прусская школа профессионального военного образования Шарнхорста, Гнейзенау и Клаузевица, а огромная тяга к техницизму объясняется влиянием французской Высшей политехнической школы, где прошли курс обучения виднейшие американские военные теоретики XIXвека. Когда в конце 60-х годов ХХ века США встали перед необходимостью перехода на добровольный принцип комплектования своей армии и была создана специальная независимая президентская комиссия по изучению проблем создания полностью добровольческих вооруженных сил, важнейшей частью работы этой комиссии стало как раз изучение систем комплектования армий стран Западной Европы, Латинской Америки и других. Комиссией был внимательнейшим образом рассмотрен даже давно забытый у нас опыт комплектования Красной Армии на чисто добровольной основе с января по июль 1918 года.
сделать для кораблей системы сервисного обслуживания производителя. Чтобы военные занимались только
эксплуатацией, а не ремонтом. Это и будет лакмусовой бумажкой "реформы".
--
С уважением, Михаил
Президентская комиссия по оборонному менеджменту США (1985-1986 гг.)
Комиссия была создана в соответствии с исполнительным указом № 12526, подписанным президентом Р.Рейганом 15 июля 1985 года. Указ предписывал комиссии рассмотреть «широкий круг вопросов оборонного менеджмента, а именно: бюджетный процесс, систему закупок, законодательный контроль, а также систему взаимоотношений, как формальных так и неформальных, между аппаратом министра обороны, Комитетом начальников штабов, объединенными командованиями, министерствами видов вооруженных сил и Конгрессом».
Председателем Комиссии был назначен видный промышленник и бывший первый заместитель министра обороны Дэвид Паккард. Всего в состав комиссии вошли 16 человек, а именно Эрнест Арбакл, Николас Брейди, Луис Кэбот, Фрэнк Карлуччи, Уильям Кларк, Барбер Конабл, Пол Горман, Карла Хиллз, Джеймс Холловэй, Уильям Пери, Чарльз Пиллиод, Брент Скоукрофт, Герберт Штейн, Джеймс Вулси.
Работу комиссии обеспечивал внушительный штат сотрудников, включавший трех старших консультантов (Винсента Пуритано, Жака Генслера и Джона Беккета), исполнительную дирекцию (7 человек), профессионально-технический штаб (12 человек), административный аппарат (11 человек) и группу связи с общественностью (2 человека).
Работа комиссии была организована следующим образом. Главной ее формой были пленарные заседания. Всего комиссия провела 30 таких заседаний продолжительностью в полный рабочий день были посвящены открытым публичным слушаниям.
На пленарных заседаниях помимо действующих членов Конгресса, правительства, включая министров всех видов вооруженных сил, высокопоставленных кадровых военных и представителей оборонной промышленности были заслушаны все три бывших президента США, бывшие министры обороны, советники президента по национальной безопасности и председатели КНШ. Было также выслушано мнение ведущих научно-исследовательских центров и экспертов в области обороны.
Помимо пленарных заседаний работа велась в шести рабочих группах по следующей тематике: планирование стратегии и ресурсов; военная организация и командование; приобретение*; личный состав и человеческий фактор; этика поведения бизнесмена и отчетность; выполнение рекомендаций комиссии.
Ключевым направлением деятельности комиссии было исследование сложившейся системы приобретения и выработка предложений по ее реформированию. Это видно хотя бы из того, что, помимо «линейной» группы по приобретению (acquisition panel) была сформирована еще и специальная группа по приобретению (acquisition task force) во главе с У.Перри. В состав ее вошел сам Д.Паккард, а также Л.Кэбот, Ч.Пиллиод, Д.Вулси и Э.Арбакл. Работу этой группы обеспечивал особый аппарат технических советников, нанятых сверх численности перечисленного выше аппарата комиссии.
В своей работе комиссия широко использовала независимую экспертизу. В частности, комиссия привлекла известную аудиторскую фирму «Артур Андерсен» для изучения деятельности министерства обороны в области контрактного аудита и контроля за деятельностью оборонных подрядчиков. В частности, аудиторы из «Артур Андерсен» изучили опыт работы 15 крупнейших подрядчиков Пентагона с посещением их головных и региональных офисов.
Другой фирме, «Маркет опинион ресерч», комиссией было поручено провести опрос общественного мнения с тем, чтобы определить отношение американцев к широкому кругу вопросов оборонного менеджмента. Вопросы этики корпоративного управления у оборонных подрядчиков изучала фирма «Этикс рисорс сентер».
Работа комиссии велась форсированными темпами. Уже 28 февраля 1986 года комиссия представила президенту Р.Рейгану свой промежуточный доклад с предварительными выводами и рекомендациями. Положения этого доклада были затем детализированы в трех отдельных тематических докладах: по оборонному приобретению (представлен 7 апреля 1986 года), по национальному оборонному планированию и бюджетированию (12 июня 1986 года), по поведению и ответственности подрядчиков (). Окончательный доклад комиссии Паккарда, резюмирующий все промежуточные выводы и рекомендации, был представлен президенту и министру обороны 30 июня 1986 года.
О том, насколько серьезно отнесся к выводам комиссии президент Р.Рейган можно судить по быстроте и характеру его реакции на результаты ее работы.
Уже 1 апреля 1986 года, не дожидаясь окончательного доклада комиссии, президент издал директиву по национальной безопасности № 219 с предписанием министерству обороны и другим исполнительным структурам правительства рассматривать в качестве руководства к действию практически все рекомендации комиссии, содержавшиеся в ее предварительном докладе от 28 февраля 1986 года и не требовали законодательного оформления.
24 апреля 1986 года президент обратился к Конгрессу со специальным посланием с просьбой о принятии соответствующего законодательства в отношении той части рекомендаций комиссии, которые нуждались в одобрении Конгресса. Все предложения президента были одобрены Конгрессом без каких-либо существенных изменений.
Доклад комиссии Паккарда положил начало радикальной реформе американского оборонного комплекса. Комиссия решительно рекомендовала принятие комплекса мер по сближению гражданского и военного секторов промышленности. Данная рекомендация жестко выполнялась и выполняется вплоть до настоящего времени. В частности, в 1994 году министр обороны США издал директиву, обязывающую вооруженные силы использовать при постановке задач промышленности только коммерческие (гражданские) спецификации и стандарты. В результате отношения между правительством и выполняющими оборонный заказ предприятиями стали строиться на более естественной и деловой основе, то есть превратились в отношения между покупателем и продавцом. России также необходима решительная деспециализация военной промышленности и ее интеграция с гражданским промышленным сектором.
Как ни удивительно на первый взгляд, сегодняшняя ситуация в нашей военной промышленности чрезвычайно похожа на ту, которая сложилась в американском оборонном комплексе 20 — 30 лет назад. С конца 60-х до середины 70-х годов по мере свертывания войны во Вьетнаме Пентагон резко снижал закупки вооружений — с 44 млрд. долл. в 1968-м до 17 млрд. долл. в 1975-м году, то есть примерно в 2,6 раза. У нас сегодня цифры вполне сопоставимые. По словам президента Владимира Путина, объем производства в ОПК с 1992 года уменьшился в три раза[28].
Следствием резкого падения производства явилась недогрузка производственных мощностей. В середине 70-х американские предприятия, выпускавшие боеприпасы, были загружены всего на 10 % (в России сегодня — на 7 %), другие отрасли — на 30—50 %. При этом 45 % станков и оборудования не обновлялось со времен Корейской войны 1950—53 годов. Старели не только станки. В 1976-м средний возраст рабочих на авиационных заводах компании «Локхид» составлял, например, 62 года, компании «Фэйрчайлд» — 56 лет, то есть большинство из них были наняты еще в годы Второй мировой войны.
У нас та же картина. Средний возраст работающих в оборонном комплексе вырос с 47 лет в 1996-м до 58 лет в 2000 году. Об износе производственных фондов в нашем ОПК и говорить не приходится: доля оборудования, возраст которого меньше пяти лет, в 2001 году составляла 4,6 %.
США первоначально попытались вывести из кризиса оборонную промышленность тем же способом, каким это пытается делать Россия в последние годы. Чтобы загрузить оборонные предприятия, США стали активно наращивать экспорт оружия: с 1970 по 1975 год он вырос почти в 10 раз — с 1,8 до 14 млрд. долл., почти сравнявшись с объемом закупок для собственной армии (17 млрд. в 1975 году), а по ряду позиций значительно его превысив. И если до того США предлагали на экспорт, как правило, устаревшие образцы, то в 70-е годы стали продавать новейшие вооружения.
В России ситуация схожая: оружейный экспорт вырос менее чем с 1 млрд. долл. в 1992 году до 5 млрд. долл. в настоящее время, значительно превысив объем закупок для собственных нужд. Как и Америка 70-х, мы сейчас активно продаем за границу новейшее вооружение.
Наращивая экспорт, российское руководство параллельно стремится перенести акцент с текущих закупок военной техники на финансирование НИОКР. В том же направлении двигались и американцы, увеличив в середине 70-х долю расходов на научно исследовательские и опытно конструкторские работы (НИОКР) в своем гособоронзаказе до 50 %.
Показательно еще одно совпадение. Как и в нынешней России, в тогдашней Америке большую активность проявляли сторонники роста государственного сектора в военной промышленности и даже ее национализации. Были предприняты и реальные шаги по увеличению доли государственной собственности в этом секторе экономики, а также по спасению от банкротства крупных оборонных компаний (например, фирмы «Локхид»).
Однако главное, что объединяет современную Россию и Америку 25-летней давности, — это общая убежденность в том, что вывести военную промышленность из кризиса можно главным образом за счет увеличения гособоронзаказа. В США он начал расти (примерно на 25 % в год) с 1976 финансового года, и продолжался этот рост более 10 лет — до 1987 года. В России гособоронзаказ с 2000 года также растет впечатляющими темпами.
Американский опыт 70-х—80-х годов позволяет спрогнозировать, куда придет российская «оборонка» при неизменности нынешнего правительственного курса в отношении ОПК. По мнению авторитетных американских экспертов, в том числе и тех из них, кто реально занимался реформированием военной промышленности в последнее десятилетие, резкое увеличение оборонного заказа в 1976–1987 годах принесло оборонному комплексу больше вреда, чем пользы. Дело в том, что оно на долгие годы затормозило реформу отрасли, породив у правительства иллюзии об изменении к лучшему положения в оборонном секторе.
Однако постепенно иллюзии развеялись. Во-первых, рост оборонного заказа не привел к заметному расширению поставок новой военной техники в войска. Промышленники, утратившие за долгие годы спада многих субподрядчиков, ответили на рост финансирования продлением сроков исполнения заказов и повышением цен на свою продукцию. При этом более интенсивное размещение оборонного заказа не остановило исход предприятий из «оборонки». К 1987 году из 118 тыс. компаний, поставлявших в 1982 году продукцию Пентагону, более 80 тыс. полностью перешли в гражданский сектор либо вовсе прекратили свое существование. Не оправдала себя и идея увеличения расходов на НИОКР за счет сокращения текущего производства военной техники. Нередко оказывалось: некому выпускать новое вооружение именно в тот момент, когда у государства появлялись наконец деньги на закупку вновь созданных образцов оружия или возникала срочная необходимость перевооружения. И в то время как крупные оборонные фирмы благодаря контрактам на НИОКР выживали и даже наживались, многие субподрядчики, критически важные для производства, просто исчезали.
Что касается такого способа компенсировать отсутствие заказов для собственной армии, как форсирование государственного экспорта вооружения, то он, по мнению американских военных экономистов, только лакирует действительность. А это приводит к тому, что вовремя не принимаются решения по реформированию ОПК. Кроме того, подобная практика ставит в неравные условия предприятия-экспортеры и те компании, которые работают на нужды национальных вооруженных сил.
Нетрудно заметить, что наша политика по отношению к ОПК, по сути, копирует американскую 70-х — середины 80-х годов. И в России оборонные предприятия, лишенные возможности увеличить объемы производства из-за потери смежников, устаревшего оборудования, низкой производительности труда и неэффективного управления, вынуждены растягивать сроки исполнения заказов и повышать цены на те небольшие партии оружия, которые они еще в состоянии выпускать. В Программе перевооружения армии акцент делается на научно исследовательские и опытно-конструкторские работы по созданию оружия нового поколения. При этом правительство оптимистически надеется, что после десятилетия прозябания в отсутствие госзаказов промышленность сможет наладить его массовое производство. Всемерно форсируется экспорт даже тех образцов оружия, которые не закупаются для российских Вооруженных сил.