...Вашему вниманию предлагается уникальное издание капитана первого ранга Теренова А.И., командовавшего подлодкой "К-43" в период ее нахождения в аренде Индией (было, оказывается, и такое!).
Издание приурочено к 40-летию 10-й дивизии подводных лодок Тихоокеанского флота и начала выпуска второго поколения подводных кораблей 670-го проекта, спроектированных и построенных в городе Нижний Новгород (Горький)...
После выхода в свет альманаха "Тайфун", посвященного 10-й дивизии подводных лодок Тихоокеанского флота, ко мне поступила масса звонков от товарищей и сослуживцев с обвинениями в том, что не участвовал в составлении летописи этой славной дивизии. Пытаясь как-то оправдаться, я и взялся за перо, хотя ранее ничего длиннее объяснительной записки никогда не писал. К тому же приближается 40-летний юбилей подводной лодки "К-43" и 10-й противоавианосной дивизии. Обе боевые единицы родились почти одновременно - в 1967 году. Свой рассказ я назвал лебединой песней подводной лодки "К-43", потому как ее участие в обучении иностранных подводников, а затем и в аренде явилось ярким заключительным этапом жизненного цикла как подводной лодки, так и 670 проекта в целом.
Сам факт сдачи в аренду Советским Союзом Индии атомной подлодки, еще никем в мире не повторенный, давно стал достоянием гласности через средства массовой информации у нас и за рубежом, и я не раскрою большого секрета, тем более что все это было 20 лет назад и совсем в другой стране. История знаменательна еще и тем, что "К-43", головная подводная лодка пр. 670, как никакая другая, много лет провела во всех океанах нашей планеты, прослужив в конечном итоге больше других подводных лодок этого проекта под флагами СССР, Индии и России. Я горжусь тем, что пришлось не просто служить на этом легендарном корабле, но и командовать им в этот период его жизни, может быть на одном из самых ярких в мирной истории подводных лодок страны.
Закончив историю подводной лодки, не мог вовремя остановиться, возомнил себя писателем, как тот чукча в известном анекдоте, и написал немного об истории Индии, ее флоте, чтобы дополнить предыдущую главу.
Заключительная глава о подготовке командиров подводных лодок Соединенного Королевства несколько выпадает из общего контекста и рассчитана на специалистов, но я не мог не написать об этом. Понимаю, что у нас уже никогда не будет подобной школы, тем не менее втайне надеюсь на то, что кое-что из чужого опыта мы сможем и обязаны использовать в ближайшем будущем, пока у нас еще есть подводные лодки. В своем повествовании я частенько использовал не совсем нормативную лексику, надеясь, что читатель простит мои прегрешения, потому как владею могучим русским языком со словарем, а командно-матерным - в совершенстве. Тут уж, как известно, кто как мыслит, тот так и излагает. Старался о серьезном говорить несерьезно, избегая языка плаката, боевого листка или рапорта о выполнении боевого задания. Когда смотрю фильмы о подводниках, где они, стуча себя в грудь, доказывают мужественность и опасность профессии, мне становится смешно и грустно. Нельзя эксплуатировать этот штамп всю жизнь, ведь мы добровольно занялись этим ремеслом. Сегодня самыми мужественными и опасными профессиями являются профессии водителя и пешехода, ведь именно на дорогах объявлена настоящая война. Вспоминаю старинную байку, когда потомственного британского моряка, у которого отец, дед и прадед закончили свой жизненный путь в море, спрашивают: не боится ли он после этого выходить в море? А моряк задает встречный вопрос: не боится ли тот каждый день ложиться в постель, ведь все его потомки тихо почили в этой самой постели у себя дома?
Отправляясь в путешествие по прошлому, обнаружил, что изложить на бумаге несколько эпизодов службы на море не так легко, как кажется, особенно если пишешь не для себя, а для широкой публики. Это тебе не кораблем командовать, тут думать нужно! Я и сейчас не понял до конца, что именно создал: мемуары (что очень не хотелось бы, да и рановато), роман о южных морях (что хотелось бы, да кишка тонка) или лоцию, понятную узкому кругу людей? Пусть рассудит читатель. Бояться нечего, никто пути пройденного у меня уже не отберет.
Содержание.
Лебединая песня подводной лодки "К-43"
o Начало пути
o Медвежья услуга
o В бухте Улисс
o Подготовка в базе и в море
o Подготовка к аренде
o В Индии
o Вредные привычки
Флот Индии, история, организация, особенности службы
o Немного истории
o Организация флота
o Организация корабельной службы
o Организация прохождения службы офицерами
o Религия и национальность в армии и на флоте
o Достоинства и недостатки службы в индийском флоте
Перишер
... Утром, уже у себя в кабинете, я проснулся от ласкового полизывания и причмокивания. Подумалось, что нахожусь дома, в постели с женой, рука сама потянулась обнять родного человека. Открыв глаза, увидел нахальную коричневую, мохнатую, голодную, но симпатичную рожицу медвежонка. Начал мучительно вспоминать, как я дошел до жизни такой. Должен сказать, что эту каюту в казарме подводников передал мне в "аренду" старый товарищ по службе на "К-320" Бледнов Борис Гаврилович, уже давно командир "К-201", в тот момент находящийся в отпуске. В 1979 году вместе (он - старпомом, а я - помощником) на "К-320" перешли подо льдами с Северного флота на Камчатку. Неоднократно всплывали в полынье, играли в футбол на паковом льду, пугали белых медведей. Командир он опытный, строгий, любит порядок как на корабле, так и в кабинете, его советы по службе и в жизни очень помогли мне. Оглядевшись, я подумал, что слон в посудной лавке нанес бы меньше ущерба, чем этот медвежонок в кабинете, и теперь мне с Гаврилычем не расплатиться до конца жизни. Мишка явно хотел кушать, его умные "собачьи" глаза, которые все понимают, но сказать не могут, говорили за себя, но кроме пива у меня ничего не было, и мы с ним хлопнули по баночке. Сразу обоим стало веселее, начали понимать друг друга, вспомнил вчерашний вечер, когда я, выбирая одного из медвежат, спрыгнул в маленький бассейн без воды, где они ждали своей участи. Один сразу рванул от меня в дальний угол, поливая реактивной струей пространство сзади, и по запаху я сразу догадался, что это и есть знаменитая медвежья болезнь. Другой не испугался и, как говорится, не наложил в штаны, а поднялся на задние лапы и внимательно, с подозрением наблюдал за моими действиями. Возможно, он даже подмигнул, что окончательно перевесило чашу весов в его пользу. Отвлекая его внимание левой рукой на ложное направление, как учит тактическое руководство, правой схватил его за загривок (что лишило его основного преимущества - отличной реакции и 5 сантиметровых когтей) и засунул в мешок. Затем последовала стременная, закурганная, на посошок и за охотничий трофей, а ночью мишка, уже в казарме, каким-то образом освободился из плена и начал "наводить порядок" в кабинете.
Вскоре медвежонок стал любимцем экипажа и его талисманом, приказом по части поставлен на котловое довольствие и назван Машкой, поскольку оказался девочкой. Весила она 15 кг, любимое лакомство - сгущенное молоко, причем с банкой справлялась виртуозно: засовывала язык трубочкой в открытую банку, высасывала за секунды все до капли, делала один поворот шершавым языком, и в банке не оставалось даже белого налета. Провожали нас на самолет при большом стечении народа. Командир дивизии Алкаев Н. Н., пожелав Машке навести порядок с популяцией медведей в европейской части страны и улучшить их породу, дал добро на отлет. Как ни странно, дорогу она перенесла отлично, погуляла по взлетному полю, залезла в свой штатный просторный деревянный ящик, и на нее не повлияло ни 9 часов перелета, ни смена 9 часовых поясов и климата. Болтанка самолета не укачивала Машку, аппетит у нее всегда был отменный. В подмосковном Чкаловском выбежала как ни в чем не бывало из багажного отделения самолета, повалялась на траве, закусила чем бог послал и была готова к трансферту в славный город Обнинск.
В учебном центре Машка поселилась в хозблоке, рядом со швабрами, ведрами, щетками и туалетом, но по казарме ходила беспрепятственно, играя в догонялки с матросами. Раз в неделю, в банный день, Машку мыли шампунем, поливая водой из шланга. Не сказать что она очень уж любила эту процедуру, но зато выглядела великолепно, как новенькая машина после мойки. Первоначальным воспитанием ее занялся боцман В. Огородников. Возникла даже абсурдная идея использовать Машку в качестве дневального в казарме, а затем вахтенного у трапа на корабле, так как она узнавала каждого члена экипажа по запаху. Еще бы, ведь этот вахтенный не нуждается в автомате Калашникова и уж точно не уронит его за борт, а проверяющий начальник не пройдет на борт корабля незамеченным!
Вскоре я начал понимать, что дикий, быстро подрастающий зверь скоро доставит нам хлопот, так как количество порванных штанов, юбок и обцарапанных людей росло в геометрической прогрессии. Всем хотелось угостить Машку, да не просто, а с рук, наивно полагая, что она, как собака, будет аккуратно слизывать конфеты и шоколад. Но зверь есть зверь, и он сначала с быстротой молнии когтями вырывает добычу, а потом даже не извиняется. Восхищала нас физическая подготовка и ловкость медвежонка: его гимнастический трюк в туалете, когда он, одной левой лапой цепляясь за писсуар, подтягивается и забирается в него, не сможет повторить даже чемпион мира по гимнастике. Руководство учебного центра (командовал центром в те годы капитан 1-го ранга Золотарев Е. Н., первый старпом, а затем командир "К-43"), бросив работу, занялось поисками зоопар- ка, куда можно пристроить зверя, но, как оказалось, это была трудная задача. Везде требовался сертификат об отсутствии болезней и другие документы. А у меня, кроме приказа по части, не было ничего, и мне же предстояло и расхлебывать ситуацию.
Ранним июньским утром 1984 года, взяв семью - жену Татьяну, маленькую дочь Катю и маленького медведя Машку, выехал на своей машине на природу для прощального пикника. Медвежонок радовался как ребенок, особенно после того, как пожевал красной рыбки и высосал очередную банку сгущенки, бегал по траве и обнюхивал мой жигуленок, но, поняв, что надо возвращаться в машину, предпочел залезть на вершину дерева и спускаться не пожелал. Потребовалось не менее часа, чтобы снять его с дерева, и мы тронулись в Москву. Идея заключалась в том, чтобы сдать Машку в цирк, поскольку в зоопарк не принимают. На всякий случай захватил пару литров "шила" и копченой чавычи для администрации, и по Киевскому шоссе и проспекту Вернадского добрался до нового цирка на Ленинс- ких горах. Остановив машину у главного входа, открыл багаж- ник для проверки самочувствия будущего артиста - и увидел безрадостную картину: Машка выбралась из мешка, сидит на канистре с моторным маслом - лапы враскорячку (прямо как человек), дожевывает второй хвост чавычи, крышка канистры сорвана, масло вытекает на дно багажника, и разбита одна бутылка со спиртом. Отчетливо вспомнил слова одного знакомо- го академика о том, что умный отличается от мудрого тем, что первый успешно выходит из трудной ситуации, а второй в нее не попадает, ну а тот, кто находится в ней постоянно, - полный идиот. Поняв, что две первые категории ко мне не относятся, засунул Машку в мешок еще раз, завязал горлышко цепью, бросил в салон на заднее сиденье и отправился с семьей к ад- министрации цирка.
На удивление, встретили нас очень приветливо, а когда уз- нали, что платить за Машку не придется и что в приданное по- лучат недоеденный хвост рыбы, - обрадовались, познакомили с Юрием Никулиным, который в тот день был приглашен для приема новой цирковой программы. Усадив семью смотреть новое представление вместе с приемной комиссией, пошел с администратором за Машкой. Выйдя на улицу, увидел боль- шую толпу народа в том месте, где оставил машину. На этот раз Машка когтями разорвала брезент, села на место водителя, свесив задние лапы, но до педалей не доставала, передней лапой периодически нажимая на сигнал, с любопытством наблюдая за народом через стекло. Пришлось снова обманным движением брать ее за загривок, но тут она схватила руль всеми четырьмя лапами и покидать салон не пожелала. Указательным пальцем левой руки ткнул ее меж ребер, резонно полагая, что она, как и человек, боится щекоток. Фокус сработал, и я под улюлюканье толпы торжественно вытащил ее наружу и понес во внутренний двор цирка.
Инстинкт подсказывал Машке, что со свободой как с осоз- нанной необходимостью придется расстаться, и она впервые в моих руках яростно сопротивлялась, а когда посадил в клетку, завыла, зарычала, пытаясь перекусить решетку. Тот последний ее взгляд я помню до сих пор. Через несколько лет узнал, что у Машки есть потомство и она на гастролях в Аргентине. Порадовался за нее, что увидит новые континенты и страны, а не только Камчатку и Москву...
... В те годы эти места Южной и Юго-Восточной Азии еще не были использованы для активного отдыха и туризма, по крайней мере нами, но мечта увидеть мир, зародившаяся у меня в детстве, как и у любого моряка, начала реализовываться именно тогда. Побывав за годы своей службы почти во всех морях Атлантики и Средиземного моря, Северного Ледовитого, Тихого и Индийского океанов, надо быть поэтом или Виктором Конецким, чтобы оценить и описать все места, где побывал: красоту ледяного безмолвия полярного дня в районе Северного полюса или полярного сияния ночи, курящихся над облаками вершин камчатских вулканов или ультрамариновый цвет тропических морей, шикарные белоснежные песочные пляжи с экзотическими пальмами и цветами. Здесь я бессилен, поскольку нет ни таланта, ни соответствующего образования. Очень не мешало бы побывать во всех этих местах, не имея за спиной груза ответственности за корабль и экипаж, и посмотреть на эту красоту не через перископ подводной лодки, вместе с семьей. В период службы такой крамольной мысли не возникало, может быть, потому что времени не было думать об этом. Когда изучаешь географию, порты, проливы и острова с точки зрения нанесения по ним ракетных ударов, других мыслей, видимо, и не должно возникать. Как тут не вспомнить книгу о первых американских атомных подлодках, идущих под Северный полюс. При всем уважении к первопроходцам, меня убила фраза командира "Наутилуса": "не успел я надеть ночную пижаму, как меня вызвали в центральный пост". И это подо льдом. Где найти такую подводную службу, чтобы спать в пижаме? Как тут не помянуть добрым словом советского командира, не снимающего водолазного свитера и канадки с сапогами по несколько дней, а то и недель. Спишь в центральном посту с одним открытым (дежурным) глазом, всегда в ожидании ЧП. В районе ниже поясницы (а если точнее - в заднице) расположен встроенный биологический дифферентометр, кренометр и акселерометр. При незначительном изменении назначенного дифферента, крена или скорости автоматически открываются оба глаза. Нет, американцы правы, говоря: "Тяжела служба подводника, но русские сделали ее невыносимой"....
Колесо чакры на Государственном флаге Индии символизирует неуловимый бег времени, но есть и другая Чакра – древнейшее оружие индийских богов. Этот герб и стал символом подводной лодки «К-43»
... У каждого была первая двойка в школе, первая учительница и первая любовь. Ну а мне вспоминается первая и последняя авария, еще по службе на Северном флоте, когда я третьим, прикомандированным штурманом ходил на "К-308" в Атлантику на учения. Возвращались мы домой в Мотовский залив, в Западную лицу, ранней весной, когда сильный шторм в течение недели значительно усилил поверхностные течения, а нам не давал возможности точно определить свое место. Хоть и говорят, что самый надежный способ определения места корабля - по опросам местных жителей, но где их возьмешь в открытом бушующем море? Пройдя по счислению противолодочный рубеж: мыс Нордкап - остров Медвежий, и повернув на юг, к полуострову Рыбачий, мы, наконец, получили по радиомаякам несколько линий положения с большим разбросом, но даже такая погрешность показывала, что мы имеем невязку около 20 миль к востоку. Признаваться в этом не хотелось, и мы со штатным штурманом Димой Тепловым решили ее уполовинить, надеясь на следующем всплытии уточнить место, тем самым избежать большой одноразовой ошибки в месте корабля. Навигация, кораблевождение и проституция - древнейшие профессии, казалось, только древность их и объединяет, но, как оказалось, нарушая элементарные законы предохранения от ошибок, можно "залететь" на любой профессии. Шли в подводном положении, и я все время убеждал командира всплыть сейчас, до достижения назначенной точки всплытия, и далее следовать над водой. Правду он знал, но тянул с решением, так как наверху шторм продолжался, а это, как известно, тяжелое испытание для подводника. Кроме того, сильным аргументом командира было правило, по которому оперативный дежурный флота обязан был дать нам свободный коридор, выведя все корабли и подводные лодки на 20 миль от фарватера, по которому подводные лодки возвращаются с боевой службы. С нашей ошибкой в месте мы укладывались в этот норматив. Но как потом выяснилось, ОД флота этого не сделал, и мы двигались по полигонам, в каждом из которых отрабатывали свои задачи ничего не подозревающие другие наши подводные лодки.
По боевой готовности № 2 я находился в штурманской рубке на вахте, командир подводной лодки рядом со мной, наблюдая за показаниями эхолота НЭЛ-6, который показывал ровное дно Баренцева моря, не давая ни малейшего шанса уточнить свое место по глубинам. Продолжая убеждать командира всплыть, я ссылался на свою интуицию и задницу, которые подсказывали, что все это добром не кончится. И вот в тот момент, когда командир сдался, приняв решение всплывать за 10 миль до назначенной точки, случилось то, что должно было случиться. Закон Мэрфи (мы его еще называем "законом подлости" или "законом бутерброда, который падает всегда маслом вниз") никто не отменял. Пройдя по полигонам боевой подготовки, в которых работали наши подлодки, никого не обнаружив, мы зашли в последний полигон, где новенький и даже, возможно, единственный в тот момент атомный подводный крейсер стратегического назначения (кажется, это был крейсер "К-490") двигался навстречу со своим "летучим голландцем", т.е. с нами. Шли мы практически на одной глубине и контркурсах, лоб в лоб, со скоростью сближения 18 узлов (летчик Талалихин, наверное, позавидовал бы). Мы его не слышали, он нас практически тоже. Спасло то, что лодки имеют обтекаемую каплевидную форму, и мы, скользнув корпусами, ударили его по горизонтальному стабилизатору, порвав себе обтекатель гидроакустики. От удара отдыхающий народ в отсеках повыбрасывало с коек, а командир "мордой лица" въехал в эхолот, за которым наблюдал...
... Свою подлодку нашел на пятом пирсе, среди других ей подобных, вмерзших в лед и засыпанных по рубку снегом. Эки- паж, в составе которого уже давно служат совсем другие люди, встретил как положено. Провели семью по кораблю. Он и сейчас в прекрасном состоянии, но запах, ставший родным запах индийских специй и гороха не выветрился из отсеков до сих пор. В центральном посту, где провел свои лучшие годы, как будто ничего не изменилось, возникло ощущение, что подлодка хоть сейчас может выйти в море и показать на что способна. Я рассказал народу некоторые подробности славной истории корабля, мы сфотографировались на память, и было видно, что экипаж гордится своей причастностью к этой истории. На рубке по-прежнему белой краской с любовью, уже нашими моряками, нарисован номер "S-71". За кораблем так и осталось негласное имя "индианка"...
... Обесценивание звания офицера, наша главная беда, произошло не сегодня. Сейчас звание полковника 99% офицеров получают не командуя полком: полковники в спецподразделениях с автоматом борются с террористами, полковник командует самолетом на показательных полетах. А когда в воздух поднимается майор, он сразу же теряет обстановку, бросает самолет, так как имеет налет 15 часов в год (ну а когда за штурвал садится генерал, он при посадке обязательно забудет выпустить шасси). Капитаны и подполковники ГИББД (иногда и генералы) с полосатыми палками кормятся на асфальте. Все это оттого, что офицеров слишком много, а сержантов слишком мало. Офицеры выполняют работу сержантов и сами невольно в душе становятся сержантами...
... В качестве эпилога хотелось бы подчеркнуть, что этот рассказ – не о нашем, безусловно, замечательном экипаже и не обо мне, «умном, белом и пушистом». Он посвящен кораблю – атомной крейсерской подводной лодке «К-43» с крылатыми ракетами «Аметист», который на заключительном этапе своей службы вписал яркую страницу в историю подводных сил страны. Экипаж в меру своих сил и способностей только помог своему кораблю спеть свою лебединую песню.
Может создаться впечатление, что я слишком много места уделял спиртному и его употреблению. Не хочу казаться ханжой, но проблема пьянства существует в армии и на флоте уже столетия, а тут появилась возможность узнать и сравнить – а как решаются эти вопросы в иностранных флотах? Выводы напрашиваются сами: надо бороться не с пьянством, а с причинами, и чем больше запретов, тем хуже результаты. Заканчивая свои воспоминания о сравнительно коротком периоде своей службы, я вдруг обратил внимание, что в душе остался романтиком и теперь этого можно не стесняться. А ведь как нас «дрючили» в хвост и в гриву все те годы, часто незаслуженно! Ведь служба по своей сути была античеловечна и романтика выветрилась очень быстро. Но память нормального человека тем и хороша, что стирает все плохое, оставляя только хорошее и доброе. Иногда снится бушующий океан, руки тянутся к телеграфам, а волна, поднимаясь девятым валом, обрушивается всей своей мощью на мостик, где ты стоишь открытый всем ветрам. Ледяной ветер срывает с гребня волны брызги, которые, превращаясь на лютом морозе в лед, секут лицо в кровь, и ты просыпаешься от боли, потому как все это когда-то уже испытал.
Что хорошо на пенсии, то это то, что, даже продолжая активно работать, можно еще и мечтать, как в детские годы. Помечтать о том, чтобы страна вернула свое былое величие, а флот пополнился новыми кораблями не морской, а океанской зоны. Мечтать и надеяться, чтобы в семье все были здоровы и счастливы, а юный сын получил хорошее образование. Мечтать о том, чтобы проиграть в знаменитом казино Монте-Карло сотню долларов, а выиграть миллион, насладиться любимым коктейлем Эрнеста Хемингуэя «Мохито» на Кубе, скочем 50-летней выдержки – в Шотландии, а шампанским – в Шампани. Да и Сингапур посмотреть не через перископ подлодки, а из окна приличной гостиницы с видом на море. Не мешало бы прокатиться с ветерком по автобанам Германии, на горных лыжах в Австрии, ну а самое главное – показать детям всю красоту и разнообразие мира, в котором живем. Вот уж размечтался, губы раскатал, надо будет купить закаточную машинку для губ! Хотя в принципе ничего невозможного нет, надо просто продолжать работать до 65 лет, как и говорил посол Индии г-н Кауль 20 лет назад.
Впечатления об истории Индии и ее флоте, которые я считаю уместным изложить в следующей главе, также не претендуют на истину в последней инстанции. Многие годы, находясь «внутри» индийского флота, я не мог не заметить значительных отличий в организации службы по сравнению с нашим флотом, и, возможно, флотским людям мои наблюдения покажутся интересными
