Было это году в 1975-76, и был я тогда молодым и зеленым мичманом. Лодку только два года как перевели в Островную. Все холостяки жили в основном в казарме. Основная масса женатиков в доме №-17 по Бессонова - чтото среднее между малосимейкой и общагой. События происходили зимой.
Может потому что подходил конец года и не выполнялся план товарооборота, а можот и по какой другой причине в столовую военторга завезли бочковое пиво. Как правили пивом (бочковым) торговали в бане поселка Гремиха, километрах в 3 от Островной, и на торговлю этим продуктом была жесточайшая монополия Алексеевной, мощной, килограммов под 120 приблизительно 60-летней особы предположительно женского пола.
А тут пиво в Островной... Жаждущие естесственно потянулись к столовой
толпами, не надо ждать воскресенья, можно и в обеденный перерыв пивка отведать. Будучи молодым холостяком, я к тому времени уже завел кое-какие знакомства среди персонала столовой и естесственно был в первых рядах.
Лодка в то время стояла в базе, я дежурил на приемном центре ОСНАЗ, подъем флага, проворачивание, политзанятия – все это проходило мимо меня, на корабль я прибывал, как правило за 2-3 часа до отхода в море. Такая сложилась традиция у нас на корабле и я следовал ей до самого ухода на пенсию.
Вот и тут сутки отстояв помощником ОД по разведке спокойненько ушел сначала в гостиницу, к друзьям, а потом в столовую на пиво. Дегустация затянулась. Часам к 17 комне присоединился представитель нашего экипажа - мичман Миронов Михал Федорович, торпедист, мой ровестник и тоже холостяк. Через пару часиков я вспомнил о наших боевых товарищах , которые не имели возможности расслабиться так как мы, а при первой возможности сбежать с корабля спешили домой к семье, в тотже 17-й дом.
И вот уговорив работниц столовой , заплатив за 98 литров пива, оставив задаток за бочку которую через два дня обещали вернуть (естественно пустой) мы с Мироновым начали транспортировку вышеуказанного продукта к потребителям – коллегам из экипажа.
Но , не успели мы выкатить бочку из столовой , как нос к носу столкнулись с бегущей стройной колонной – впереди старший помощник командира , капитан 2 ранга Лыков Г.Д. а за ним строем весь экипаж К-279. Ну немую сцену вы себе конечно представляете. Слава богу Лыков человек понятливый. Миронов – в строй, а Прокопчук куда хочешь туда свою бочку и девай.
Все жившие в Островной помнят что столовая военторга находилась в крайнем (в сторону пирсов) доме по улице Соловья, и весь путь предстоявший мне с ценным грузом шел все вверх и вверх, мимо госпиталя, хозяйственного и овощного магазинов, мимо детского садика, магазина «Детский мир», мимо дома командира дивизии, начальника разведки, и все это по форме с 98 литровой бочкой (не считая веса самой дубовой бочки). На улице темно, но фонари в то время горели как положено, и встречный народ таращился во все глаза. Одни возмущались: «Вконец мичмана обнаглели». Но были и сочувствующие, без их помощи не удалосьбы мне дотащить бочку до 17 дома, и не просто дотащить, а еще и затащить на пятый этаж, в квартиру одного из женатиков нашего экипажа, помоему нач. секретной части мичмана Аликина.
Экипаж на корабле, а жены хранят семейный очаг. Весть о том что Фроловский разведчик припер целую бочку пива мигом облетела дом, и в квартиру Аликиных потянулись представительницы слабого пола, от нашего экипажа, с банками, чайниками, кастрюлями. Холостяку ничего не жалко, - наливайте. И наливали кому сколько надо. Да тут я выглянул в коридор, уж не знаю зачем, и увидел жену нашего ИЭВГ-2 Саши Гнилицкого. Саня – небольшого роста, стеснительный , лопоухий, а жена полная противоположность, симпатюлька, но активная - на троих хватилобы её запала. По этажам несется её голос:
«Девченки, там у Василия крыша поехала – пиво задаром раздает, тащите что у кого есть и замной». Она решила что бочка большая, а Василий глупый, чего стесняться , можно и представительниц других экипажей подключить. Ситуацию спасли наши ребята, они к тому времени уже возвращались с корабля. Кто сыграл «Сбор» уже не помню, но как собрали, так и отпустили всех, кроме естественно дежурной смены. Ребята обстановку оценили сразу, выделили мне в помощь тогоже Аликина и Миронова и наказали доставить бочку в казарму (вся холостяцкая часть экипажа - там). Опять же жители Островной представляют себе наш дальнейший путь. Особенно запомнилось форсирование оврага, а пошли мы в обход пешеходного мостика, севернее, на территории дивизии светиться не хотелось. Обпившыеся пивом, вымотанные до невозможности ( слава богу в 17-м доме литров на 40 наша бочка стала легче) прибыли мы наконец в казарму. Тут уже распорядительные функции на себя приняли наши ветераны, из мичманов. В экипаже таких было двое. «Григорич» - интендант.
Нашел его В.П. Фролов – наш первый командир гдето в Северодвинске , он там в бригаде строящихся или ремонтирующихся кораблей складом какимто заведовал. Личный друг Мормуля, достать мог все что душе угодно, только плати. К нам в экипаж он пришел дослуживать перед пенсией, сам Севастополец. Ребята встречали его в Севастополе, весь в белом и на белой тужурке командирская «лодочка», правда погоны всетаки мичманские, а еще мой «поплавок» с якорем, как он его у меня выдурил уже не помню. И вместе с ним в каюте жил Сафонов Владимир Васильевич, тоже гораздо старше нас, ЗАСовец. Вот онито и наложили руки на нашу бочку. Пиво выдавалось только достойным, и по норме. Но сами ветераны налакались по завязку. Под утро войти в их каюту было невозможно, весь пол залит пивом и ноги тутже почти намертво прилипают, не оторвать. Кому пиво «не показалось» тот нашел «шило», и … «Ночь была хороша». Для общего веселья нашли еще и аккордеон…короче заснули все только к утру. А тут побъем и построение в казарме.
Представьте себе картину. Кто в строю, кто в трусах идет зубы чистить, кого разбудить никак не могут, а кто уже с кружкой у Григорича под дверью стоит - полечиться хочет. А построение было по поводу смотра одежды. Парадной помоему, потому как белый шарф. Этот смотр нас и спас в конечном итоге. Удар принял на себя мичман Иващенко – химик. Выхлоп пива с шилом неимоверный, а дезодорнтов в то время небыло еще, а потому он с будуна решил освежить рот какимто средством от запаха для ботинок, толи этикетка понравилась, толи аромат, но к пиву и шилу добавилось еще и это.
Наконец построились, старпом Геннадий Демьянович обходит строй. «Так Иващенко. Я сказал белый шарф, шерстяной, а у вас шелковый да еще и розовый», Лыков тянет за шарф, и в руках у него оказывается женская ночная сорочка, «Мало что розовый, так это и не шарф вовсе, а что это?» Ммм… товарищ капитан 2 ранга ну это жена не нашла шарф и вот придумала, чтоб замечания небыло, а цвет я наверное спросонку не разглядел» Весь экипаж давится сосмеху, но пытается сдержаться, а поскольку это не удается то через минуту казарма содрогается от лошадиного ржания всего экипажа во главе со старшим помощником.
На этом фоне както забылась и проскочила незамеченной ситуация с бочкой, тем более что все жившие в казарме командиры подразделений тоже принимали участие в дигустации.
Бочку незаметно вынесли в соседнюю казарму на первый этаж, в приемный центр ОСНАЗ, а оттуда, как стемнело переправили в столовую. Помнится на одном из экипажей еща раз была похожая попытка, но это уже без меня.
