В минувшую пятницу вместе с оттепелью во фьорд норвежского полярного порта Тромсё пришла индийская субмарина. Шоколадные черноусые матросы, дыша паром, возились с канатами на фоне заснеженных гор, а по палубе, заложив руки за спину, расхаживал капитан в черном кителе и белой чалме. Вместе с индийской подлодкой в Тромсё зашла, кажется, половина норвежского военного флота. Вид множества кораблей береговой охраны, выкрашенных в камуфляж - под серые северные небо и волны, - был грозен. Но что-то выдавало в этом всем сытую и как всегда добрую Норвегию - то ли модные колечки в матросских ушах и косички на головах, то ли веселые картинки на рубках боевых кораблей: на одном высунутый роллингстоуновский язык, на другом - Бивис и Батхед, на третьем - лемур из мультфильма «Мадагаскар».
С врагами норвежцы воюют тоже по-доброму: всю прошлую неделю они разыгрывали облегченный римейк истории с траулером «Электрон». Неделей раньше он, прихватив пару инспекторов, сбежал от береговой охраны Тромсё, которая застигла его рядом со Шпицбергеном. Случился дипломатический скандал. На этот раз задержали сразу два судна - промысловик «Капитан Горбачев» и рефрижератор «Дмитрий Покрамович», - и сбегать они не стали, пять дней стояли на якоре, думали, норвежцы остынут. Не остыли - траулеры освободили под немаленький залог, а их владельцам предстоит долгое разбирательство в норвежском суде. Таким образом Россию приучают к «цивилизованным» правилам рыболовства на международной территории.
«Норги (так русские рыбаки называют норвежцев. - Newsweek) совсем достали, - ругается в прозванной “Реанимацией” закусочной напротив 8-й проходной Мурманского морского рыбного порта старший механик Александр. - Живут за счет нас да еще претензии предъявляют… [Капитан “Электрона” Валерий] Яранцев дурак, что не ушел раньше от них - не увидел, наверное. Из-за него и “Покрамовича” с “Горбачевым”, ясно, взяли». Но, подумав, добавляет: «А вообще-то он молодец - хоть шум подняли вокруг всего этого». Если разобраться, то мурманский моряк прав - шум был нужен обеим сторонам.
Шпицберген - норвежская территория, но только с 1920 г., а до этого был «ничей». Не случись революция, достался бы архипелаг России, напоминает питерский историк Павел Прохоров. Поэтому у арктической территории до сих пор особый статус: Норвегия не может, как это принято в международном праве, объявить 200-мильную морскую зону своей. Но скандинавы нашли выход и в 1977 г. объявили участок «рыбоохранной зоной», ловить в которой треску и пикшу, например, разрешили только в крупные сети - не реже 135 мм на ячейку. Российские моряки до сих пор работают на тралах с ячеей 125 мм - и рыбы попадает туда, естественно, больше.
В прошлом году все иностранные суда обязали предупреждать норвежскую береговую охрану о входе в зону, начале промысла и перемещениях рыбы с судна на судно. А нынешней весной норвежцы придумали еще одно нововведение: если нарушитель условий лова отказался заплатить штраф на месте, судно могут арестовать. На свободу - только под залог, а если судовладелец по-прежнему не согласен с тем, что должен платить, извольте в суд. В норвежский, конечно.
Все эти строгости, правда, работали в основном на бумаге - другие страны не признавали норм, которые Норвегия ввела в одностороннем порядке. До октября мурманчане и архангельцы и не думали никого предупреждать, что идут ловить рыбу на Шпицберген, а платить штрафы, даже если появлялись норвежские контролеры, отказывались, говорит замгендиректора Союза рыбопромышленников Севера Валерий Тихончук. И ничего им за это не было. Так же, кстати, поступали и исландцы. Правило такое: работаешь на норвежцев (то есть отгружаешь рыбу им и прямо в море) - выполняешь норвежские правила; привозишь улов на российский берег - игнорируешь. Цены в России ниже, на одних объемах только и можно продержаться, а предупреждать конкурентов, и так наводнивших Мурманск своими консервами, ни к чему, объясняет логику один из российских судовладельцев.
Да и октябрьский рейд норгов начался не с «Электрона» - вместе с ним попался траулер «Сократ», который вываливал дешевую рыбу за борт, а чуть раньше - «Метелица», не уведомившая охрану о входе в зону. Ее вообще арестовали в ночь с пятницы на субботу - специально, чтобы капитан не мог немедленно связаться с начальством и решить, что делать, считает Андрей Кудашов, гендиректор Северной рыболовецкой компании, владеющей судном. Освобождение судна обошлось ему в $77 000 залога, иск ждет рассмотрения в морском суде Тромсё. Прогноз у Кудашова мрачный: «Как вы думаете, какие у нас шансы в норвежском суде по делу, возбужденному против нас норвежцами же?» За «Сократ» платить не стали - стоит под арестом на одной из баз береговой охраны к югу от Тромсё.
С «Электроном» просто все совпало: и красивый побег, и обоюдная заинтересованность в пиаре норвежцев и россиян. Ведь последний раз российское судно пытались задержать на Шпицбергене аж в 2001 г. Тогда на подмогу траулеру «Чернигов» Россия отправила военный корабль. После того как упустили «Электрон», прокурор северной части Норвегии Ларс Фоусе, который и ввел практику взимания огромных штрафов, был очень зол и последними словами ругал русских браконьеров - об этом знает весь Тромсё.
А Рикард Стурос, 19-летний призывник береговой охраны из соседней рыбацкой деревушки - как положено, с колечками в ухе и смешной прищепкой на носу, - теперь национальный герой. Это его вместе с коллегой насильно довезли на российском траулере почти до Мурманска. Местные газеты с такими заголовками и вышли: «Герои вернулись домой». Русские для жителей Тромсё - враги. «Надо было стрелять по этим браконьерам, это из-за них нам сократили квоты», - говорит рыбак Арне. Российско-норвежская комиссия по рыболовству, которая заседала на прошлой неделе в Калининграде, действительно чуть подрезала норвежские лимиты на лов рыбы в районе Шпицбергена - Свальбарда, как его называют норвежцы. В Тромсё это восприняли так: русские браконьеры незаконно все повыловят, а нам, чтоб рыба не перевелась, квоты сокращают.
Может, оно действительно так, только «проклятые русские браконьеры» - главные поставщики рыбы для многих вполне европейских компаний, напоминает автор документального фильма о русской рыбалке в норвежских моряхРюне Итрберг. Фильм в этом году признали лучшим журналистским расследованием в Норвегии, а компания OceanTrallers, главный антигерой картины, подала на Рюне в суд. На то, что батрачат на норвежцев, а в ответ одна неблагодарность, упирают и мурманские рыбаки. В Тромсё их обзывают «рыбной мафией».
Мафия мафией, а что делать с тем же «Электроном», норвежцы толком не знают. Вроде и наказать надо, чтоб не повадно было - «а то как мы склоняем поступать российского капитана?», задается вопросом Рюне. Но теперь, когда за делом пристально следит полмира, на принятые в одностороннем порядке правила упирать нельзя. Вот и грустит в своем кабинете после работы - а в Тромсё она заканчивается около четырех дня - прокурор местной полиции Идее Мунк-Элинсен, которая расследует инцидент.
- Вы ведь не будете меня фотографировать? - дрожащим голосом просит корреспондента Newsweek офисная «золушка» Ида, долговязая норвежка в очках. - Я не хочу, чтобы мои фото появлялись в русской прессе. Они, если захотят, все равно меня найдут, но по крайней мере я не буду им сама помогать.
-
Ида боится то ли русской рыбной мафии, то ли русских вообще.
- У нас тут своя юридическая система. Прокурор прямо в полиции в досудебном порядке принимает решение задержать корабль, - чуть ли не извиняется она. - Ну вот, в тот день [ареста «Электрона»] с нами, как обычно, связалась береговая охрана и говорит: «У нас корабль, называется “Электрон”, мы везем его сюда». Мы ответили: «Хорошо, везите».
- Так это были вы? - не выдерживаю я. - Это вы распорядились задержать «Электрон»?
- Нет-нет, - бледнеет Ида. - Нас в полиции Тромсё пятнадцать юристов, я только расследую.
- Ну и как расследование?
- Почти закончено.
- А какие обвинения: нарушение правил рыболовства, или незаконное лишение свободы, или вообще захват заложников?
- Я не комментирую. То есть на этой стадии я даже не знаю. Я расследую, а прокурор на основании результатов расследования выдвинет обвинения.
И тут Ида сдается: дело, выясняется, не обычное, и норвежский уголовный кодекс применить не получится, ведь преступление случилось не на норвежской территории. В «таких сложных случаях», признает прокурор, решение принимает, случается, и сам король.
«Электрон» надо было взять в «клещи», сердится самый знаменитый пенсионер Тромсё Туштейн Мюре и тут же показывает как - сводит углом ладони. Это сейчас он просто сердитый старик с хохолком. А в 1993 г. Мюре устроил первый в послевоенной норвежской истории морской бой - отдал приказ открыть огонь по исландскому кораблю. ««Ха-гу-нур 2», - морщится Мюре произнося нелепое исландское название. Исландцы не пустил на борт инспекторов, а когда те подплывали на моторной лодке, пульнули сначала по воде перед лодкой, а потом по мотору, да так, что лодка заглохла. Мюре, тогдашний командующий береговой охраны, велел стрелять в ответ - даже в МИД не позвонил. Подраненного «Хагунура» победно отбуксировали в Тромсё, а норвежский «корсар» возглавлял свою службу еще два года.
«Российские власти раздувают случай с «Электроном», чтобы показать, что мы выдавливаем русских рыбаков со Шпицбергена. А где ж выдавливаем-то - вот мы стреляли по исландскому траулеру, а по русскому - ни разу», - втолковывает он «очевидные» истины. Дружба с русскими для Мюре закончилась еще в начале 1990-х. Инспектировать советские суда было одно удовольствие: когда к ним подходила норвежская охрана, на траулере останавливали работу, звали всех на борт, угощали. Траулеры капиталистической России работу уже не останавливали, инспекторам не наливали и просили закончить с проверкой побыстрее.
И «рыбная мафия» в России вовсе не сказки, сам видел в Мурманске, говорит Мюре.
Может, коллеги из российского берегового патруля, представившие так каких-то «бизнесменов от моря», норвежца обманули. А может, с тех пор промысел захирел - так или иначе, мафии здесь не найдешь, да и рыбу в мурманском порту отыскать сложнее, чем в магазине (там она в основном импортная). И кораблей, и людей немного. А в середине 1990-х суда по несколько дней стояли на рейде, пока причал освободится, вздыхает о былом сотрудник службы безопасности порта Виктор Колесников. В Норвегии наши отдают не только выловленную рыбу, но и деньги за ремонт своих судов и топливо - получается быстрее и выгоднее, объясняет Кудашов.
Всего к мурманскому рыбному порту приписано около 600 кораблей, а регулярно заходит не больше четырех десятков. На иностранцев предпочитают работать и матросы: рейсы короче, а зарплата фиксированная - у механика Владимира, который так зарабатывает с начала 1990-х, выходит около $2800 в месяц. На российском судне официально матрос получает 1500 руб. Реально, если повезет, как Дмитрию, отходившему в прошлом году на среднетоннажном траулере 9 месяцев кряду, может быть и $1600.
А норвежская атака на траулеры бьет по последним рыбным патриотам. Уже в прошлую среду телефон мурманского Союза рыбопромышленников буквально разрывался, и задавали рыбаки один и тот же вопрос: выполнять ли требования норвежцев. Ведь простой, как у «Горбачева» с «Покрамовичем», - прямая дорога к банкротству. Каждый день обходится в $10 000, подсчитал замначальника службы эксплуатации Архангельского тралового флота (владелец «Покрамовича») Александр Рудаков.
Впервые в жизни замгендиректора Союза рыбопромышленников Тихончук мягко рекомендует внять норвежским правилам. «А что делать-то, если суда арестовывают, уже четыре с начала месяца?» - разводит он руками. Оппоненты уже радуются. «Надеюсь, что у каждого [российского] капитана отныне будет достаточно информации, чтобы более не совершать таких нарушений», - торжественно объявил в пятницу журналистам генсек Министерства по рыболовству и береговым вопросам Норвегии Йорн Крог.
Да только дело не в одной рыбе, убежден профессор рыболовства Университета Тромсё Торбьерн Трондсен. В реальности норвежцы потихоньку приступают к дележу полярных владений с Россией. До сих пор договориться не удалось, а время поджимает - на дне недавно обнаружили огромные запасы газа, соглашается с этой версией Кудашов. В Осло хорошо помнят, что после того, как с англичанами «правильно» поделили Северное море, Норвегия стала великой нефтяной державой.
