>"По мне" лучше заменить на "по моему мнению".
Спасибо, понятно.
Но как тогда объяснить благодарственного письмо членов первого экипажа со словами (за точность цитаты не ручаемся, но смысл такой): "Дорогой наш Николай Владимирович! Большое Вам спасибо и низкий поклон за Ваши грамотные и решительные действия, спасшие жизни не одному десятку человек вверенноно Вам экипажа"? Нам кажется, если бы им боком вышло, то не называли бы они своего Командира "святым, великим, чудом, замечательным..."
Да, вот тут интересную статью мы в Internet увидели: http://www.eg.ru/Publication.mhtml?PubID=6157&Menu=&Part=31&Word0=%C3%E5%EE%F0%E3&Word1=%CA%F3%E7%ED%E5%F6
Капитан I ранга - сын лейтенанта Шмидта
Мифы и легенды вокруг отечественной «Хиросимы» - атомной подлодки К-19
Об аварии на атомном реакторе первого советского атомного ракетоносца К-19 информация в прессу просочилась в 90-м году. Хотя произошла она в 1961-м. Потом были нашумевший фильм Кэтрин БИГЕЛОУ «К-19: оставляющая вдов» и документальный фильм на канале «Россия» на минувшей неделе. Они оставили больше вопросов, чем дали ответов.
С одним из участников тех событий, капитаном I ранга в запасе Георгием КУЗНЕЦОВЫМ, мне посчастливилось встретиться.
Елена ЛЕВИНА
ГЕОРГИЙ КУЗНЕЦОВ (2004 г.): никогда не забывал об офицерской чести
Поводом для встречи послужило интервью газете «Труд» капитана I ранга в запасе Глеба Богатского. Его он дал в качестве участника трагедии К-19. Видимо, решив, что за давностью лет никто не станет уличать его во лжи.
- Кто такой Богатский на самом деле?
- Глеб Богатский был командиром боевой части, так называемой группы БЧ-2, то есть. одним из младших офицеров К-19. В статье пишут «прослуживший на подводном флоте России с 1954 по 92-й год». В 54-м он только в училище поступил и пять лет курсантом являлся, так что в 61-м он был еще совсем «зеленым». А в 1970-х годах его назначили на береговую должность. Но самое главное - в тот поход он не ходил! Он болел, и вместо него был назначен лейтенант Ильин. А Богатский не только представляется тем, кем никогда не был, но и носит на груди знак «Подводная лодка», который могут носить только офицеры, допущенные к самостоятельному управлению кораблем. Он же кораблем никогда не управлял. Только командовал боевой частью! Возмущает, что среди подводников появился эдакий «сын лейтенанта Шмидта».
Дезертир-полиглот
- Как вы попали на флот?
- В 15 лет я убежал из дома и пошел в подготовительное военно-морское училище - хотел стать подводником. Но по окончании его попал на Сахалин командиром торпедного катера. Через некоторое время меня назначили в противолодочную бригаду - командиром «охотника» за подводными лодками.
Как-то зашли в маленький рыбацкий порт. И там у меня пропал старшина 2-й статьи Лапчевский. Искали его несколько часов, но так и не нашли. Выходим на боевое дежурство, и тут я обнаруживаю американскую подлодку. Приготовился ее бомбить, но, как полагается, сначала доложил командиру дивизиона. А тот приказал ждать, пока придет ответ на шифровку из штаба. Спустя два часа пришло приказание бомбить, а я лодку за это время потерял. Трое суток мы всем дивизионом ее искали, но все без толку.
На пирсе нас встречали комбриг и начальник особого отдела. Особист как начал на меня орать: «Ах, ты такой-сякой, предателя на груди пригрел! Американская лодка вблизи наших берегов, а у тебя матрос пропал! А ты знал, что он владеет немецким языком?!»
На самом-то деле Лапчевский окончил 5 классов, а в 5-м классе как раз начинают изучать иностранный язык. Вот он в анкете и написал, что немецким владеет. Вскоре выяснилось, что этот Лапчевский просился у моего помощника в отпуск. Что-то там у него случилось дома, на Украине. Мой помощник его не отпустил, а матрос взял и утек! Потом его поймали, конечно, дали восемь лет за дезертирство.
Мысли своей стать подводником я не оставлял. Зашел как-то в бригаду подводных лодок и попросил, чтобы меня взяли. Чем-то я понравился начальнику штаба. Он вызвал капитана III ранга Нечитайло, командира «Щуки-117» и распорядился взять меня на вакантную должность командира БЧ-3 (торпедной боевой части). Но штаб флота не согласился переназначить меня. А через две недели эта подводная лодка утонула в Татарском проливе.
- И все же эта трагедия вас не остановила?
- Нет, конечно. Однажды приехал к нам в бригаду вице-адмирал Виноградов. Прорвался я к нему на прием и упросил перевести меня на подлодку. Виноградов согласился: «Будешь назначен!» Так я стал командиром группы БЧ-2-3. А поскольку я был уже опытным офицером, то через три месяца стал помощником капитана, а потом и старшим помощником. А после окончания командирских классов меня назначили старпомом на атомоход.
Бордель на корабле
- Как вы оказались на К-19 в том походе? Ведь вы тогда служили на другой лодке?
- Еще за полгода до этих событий старпом К-19 Владимир Ваганов, очень хороший командир, провалился в шахту перископа и получил травму. Это было в Северодвинске на госиспытаниях. И комбриг назначил в срочном порядке меня.
Когда же Ваганов по каким-то причинам не смог принять участие в том роковом походе, то опять позвали меня, так как я уже знал экипаж. А с командиром лодки Николаем Затеевым я был знаком еще по Черноморскому флоту.
ЛЕГЕНДАРНЫЙ РАКЕТОНОСЕЦ: дважды ставил мир на грань ядерной катастрофы
- Какая задача стояла перед экипажем?
- Это был первый серьезный выход лодки в море. В рамках очень крупных учений «Полярный круг». В них были задействованы десятки кораблей и самолетов. У американцев в то время уже были корабли с 16 ракетами «Поларис» с подводным стартом. А наш аналогичный корабль еще стоял на стапеле. Но нам нужно было показать, что и мы можем кое-что сделать. Хотя возможности К-19 были невелики.. Для того чтобы использовать наши три ракеты, нужно было вплотную подойти к берегам Америки. А это значит незамеченными пройти весь океан, пробраться вдоль берегов США, где концентрация противолодочных сил огромная, и всплыть у всех на виду. Успеешь выстрелить, нет ли… Но все же американцы знали, что у нас современные ракетоносцы на подходе, и внимательно следили за учениями.
- В основном информацию о трагедии К-19 мы получили из американского фильма. Соответствует ли она тому, что произошло на самом деле?
- О том, что собираются снимать фильм, я узнал еще на подготовительном этапе. Первый замначальника главного штаба ВМФ пригласил меня ознакомиться со сценарием. Сценарий был безобразный, просто возмутительный! Начинался он с того, что мы посетили… публичный дом. Лодка недостроенная, везде провода, беспрерывная игра в карты, в том числе во время аварии с командиром. Постоянные пьянки. Я подготовил рапорт. Описал в нем все это безобразие и закончил так: «Считаю, что по данному сценарию снимать фильм при каком бы то ни было участии нашего ВМФ совершенно невозможно. Полагаю целесообразным поручить нескольким компетентным подводникам изучить сценарий и представить свои соображения Главкому ВМФ».
Через неделю первый замначальника главного штаба пригласил меня в гостиницу «Балчуг» на встречу с Кэтрин Бигелоу, Харрисоном Фордом, Лайемом Ниссоном и продюсером. Они мне все очень понравились. Пообещали сделать все необходимые изменения в сценарии. Две недели я ходил, как на работу, 200 письменных замечаний сделал. Учли, только бунт убирать не стали. Продюсер уперся, мол, командир говорил: «Был бунт».
Был ли бунт
ГОЛЛИВУДСКИЕ ГЕРОИ И ИХ ПРОТОТИПЫ: Харрисон Форд - командир К-19 Николай Затеев, Лайем Нисон - старпом Георгий Кузнецов
- Так бунт был или нет?
- Не было никакого бунта! Весь бунт заключался в неосторожной фразе замполита Шипова: «Может, высадимся на остров Ян Майен?» Ему в ответ сказали: «Да пошел ты, с таким мнением!» И все! Этот вопрос даже не обсуждался. А командир К-19 Николай Затеев в своих записках пишет: «Я никому не доложил». Чушь это собачья! Во-первых, не доложить о бунте - это преступление такое же, как сам бунт. Это записано в «Корабельном уставе». Во-вторых, если бы на корабле был хоть признак какого-либо бунта, это на второй день стало бы известно. Ведь на корабле работали информаторы. Кроме того, особисты после аварии со всем экипажем отдельно работали. Так что кто-нибудь бы проговорился. А нас наградили орденами «За мужество и отвагу» и Шипова тоже. Как это понимать? Ведь командир сам подписывал представление на награждение.
- Американский корабль действительно предлагал вам помощь?
- Нет, что вы. Американцы нас так и не заметили, повезло нам. Засекли они нас уже тогда, когда лодку буксировали к городу Полярному. Кстати, после аварии на реакторе мы остались без связи. Во время похода на большой глубине затек изолятор антенны передатчика. И дать сообщение на берег мы не могли, слишком далеко. Вся надежда была на корабли, стоявшие в боевом охранении в районе учений. Слабый сигнал: «Имею аварию реактора. Личный состав переоблучен...» - приняли на С-270, которой командовал мой приятель Жан Свербилов. Лодка имела право изменить курс только с разрешения командования, иначе - трибунал. Но Жан пошел на риск, дал команду менять курс, а потом уже стал утрясать свое решение с берегом.
В свое время, еще когда мы были молодыми лейтенантами на дизельных подводных лодках, Жан попросил меня пройти за него медкомиссию. Сказал: «У меня давление за 200, помоги, а то ведь спишут». Ну, я и прошел. Так что, если бы Свербилова тогда списали на берег, кто знает, как бы все повернулось.
Лучевая болезнь под запретом
- Когда вы прибыли в Полярный, экипаж обвинили в трусости?
- Не совсем так. Представитель политуправления ВМФ Бабушкин сказал, что матросы действовали героически, а с командным составом надо разобраться. К счастью, следом прибыл командующий флотом адмирал Андрей Чебаненко и заявил, что наши действия признала абсолютно верными. А позже и правительственная комиссия признает конструктивные недостатки атомных реакторов, а действия экипажа оценила как правильные.
- Лучевую болезнь получили, конечно, все члены экипажа?
- Получили-то все. Но врачи сказали, что только семеро находятся в состоянии средней тяжести. Их и отвезли в 6-ю клинику в Москве. За неделю все они скончались. Через три недели в Питере в госпитале умер капитан-лейтенант Юрий Повстьев. Многих лучевая болезнь достала позднее. Так, в 70-м году скончался командир БЧ-5 Анатолий Козырев. Я точно не знаю, но, по-моему, сегодня живы не более 20 процентов личного состава К-19.
- Как же вам удалось вернуться в строй после такой страшной болезни?
- Лечили нас на совесть много месяцев. Не только лекарствами - прямое переливание крови делали, пересадку костного мозга. Кормили клубникой, арбузами, дынями. Э, да что там, теперь можно рассказать. Для того чтобы нас вернули на флот, я взятку медкомиссии дал, спиртом. Вот так я еще послужил старпомом на дизельной лодке и командиром атомной подлодки К-14. Запись о том, что я перенес лучевую болезнь, есть только в одном документе тех лет: аттестации. Все же мужественный человек был мой командир - написал правду. А в медицинских книжках писали: астено-вегетативный синдром.
Кстати, в 1988 году я работал замначальника постоянно действующей экспедиции по ликвидации последствий аварии на Чернобыльской АЭС. Там я проработал до 1992 года, пока здоровье позволяло.
- Как вы считаете, исполнители главных ролей в фильме удачно подобраны?
- Очень! Откуда уж Форд так изучил характер командира, я не знаю, но передал он его очень точно. Талантливый артист, что там говорить. Мне в целом фильм понравился.
- Последние годы много говорили о том, что подводного флота у России нет…
- Ерунда! Я 14 лет прослужил уполномоченным Постоянной комиссии государственной приемки кораблей. Я принимал многие головные корабли, в том числе и серии «Гранит», АПЛ «Курск». У России есть АПЛ с 16 ракетами с подводным стартом. Даже с 20 ракетами, серии «Акула». Все они служат надежным щитом нашей Родины.
Только факт
Атомную подводную лодку К-19 на флоте прозвали «Хиросима». На ней произошло еще несколько аварий. В одной из них с погибло 28 человек.
