"А.С. У меня сложилось впечатление, что в наших истребительных полках, количество сбитых немецких самолётов
было каким-то второстепенным показателем. Я прав?
И.К. Нет. Количество сбитых это важный показатель и предмет вполне законной гордости, как командования полка,
так и рядовых летчиков, на счетах которых записаны эти сбитые. Другое дело, что это далеко не единственный
показатель работы полка.
Например, в нашем полку всегда в боевых рапортах вначале указывали, сколько раз слетали на прикрытие
штурмовиков, обязательно указывали, что потерь у прикрываемых нами штурмовиков не было. Отчитывались, сколько
раз прикрывали войска, и про то, что во время нашего прикрытия бомбёжек войск не допускали. Указывали, сколько
раз слетали на штурмовку, сколько бомб сбросили во время штурмовок и <охоты>, и сколько единиц техники и живой
силы уничтожили, сколько разбомбили мостов, сколько провели разведок и т.п.
Вот плюс ко всему этому, так сказать, <венцом> боевой работы, указывали количество сбитых самолётов
противника, которых, естественно, лучше иметь побольше.
Просто же абстрактное <количество сбитых>, оно ни о чем не говорит.
Опять же, мы же, в основном, в прикрытии ударных самолётов летали, а там правило такое - лучше ни одного
штурмовика не потерять, и ни одного <мессера> не сбить, чем сбить три <мессера> и потерять хотя бы один
штурмовик.
Я почти всю войну провоевал командиром звена. Как летчик-истребитель, я, своими четырьмя сбитыми, законно
горжусь. Как летчику-истребителю, мне выпало счастье видеть, как взрываются ударом о землю сбитые мной
самолёты врага. (Поверь, это счастье.) Но, ещё больше я горжусь тем, что за всю войну в моем звене не было
потеряно ни одного лётчика! В моём звене лётчики не гибли, ко мне в звено летчики только приходили,
приобретали боевой опыт и уходили на повышение в другие звенья и эскадрильи. Ни одного погибшего! В отношении
потерь, я был чертовски удачливым командиром. Когда ко мне новичка посылали, я ему сразу говорил: <Запомни! В
моём звене правило простое - или мы возвращаемся все, или погибаем все! Всё на всех поровну, и жизнь, и
смерть!> Только так!
Больше того, в прикрываемых моим звеном штурмовиках и бомбардировщиках, тоже нет ни одной потери от немецких
истребителей. За всю войну! Хотя случалось моему звену прикрывать и четверку, и шестерку, и восьмёрку. Понял?
"
И.К. Были. Не часто, но бывало. Причины таких приписок могли быть самыми разными.
Такой случай был. На Сандомирском плацдарме. Полетел я с одним замкомэска на <свободную охоту> парой. Этот
замкомэска был опытным летчиком, давно воевал и по количеству сбитых вплотную подошел, к тому, что бы
претендовать на <Героя Советского Союза>. Ладно, подвесили бомбы, полетели. Отбомбились удачно и уже шли
обратно, как нам навстречу пара <мессеров> (то же, видать, шли домой). Сошлись мы с ними на лобовой, потом
встали в вираж, раз-два <крутанулись> и разошлись. Всё нормально, но на докладе этот замкомэска заявляет: <Я
<мессер> сбил!> Я ему: <Где же сбил?! Ничего ты не сбил!> Разругались мы с ним страшно! (<По матери> друг
дружку крыли!..) Потом узнаю, что ему этого якобы сбитого <мессера> всё-таки зачли! И всё для того, что бы
командование полка могло подать документы на присвоение ему звания Героя Советского Союза! (Чем больше в полку
<Героев>, тем престижнее.) И подали! Только ему эта приписка всё равно впрок не пошла. Суть человеческую не
упрячешь. Он был дебошир, по пьяни подрался, получился шумный скандал, вообщем, его представление на звание
<Героя>, командование Воздушной Армией <завернуло>. И после войны его быстро из рядов ВВС уволили. За дебоши и
пьянку.
Иногда со сбитыми могли и смухлевать. Там пошлют старшину, что бы он у наземных частей сбитого подтвердил, а
он определит, что упал сбитый на стыке частей. Так он и у тех справку возьмёт, что мы сбили, и у других. И
выходит, что сбили мы не один самолёт, а два. Бывало такое: Но, этим не злоупотребляли. Поймают, позора не
оберешься, а то и <дело> заведут. Запросто. Мухлевали (чего там говорить), но не часто и осторожно. "
"И.К. ... Смысл в нашей тактике был. Ответь мне, что самое ценное в бомбардировщике?
А.С. Ну, сейчас принято считать, что экипаж.
И.К. Неправильно. Самое ценное в бомбардировщике это бомбы. Бомбардировщик создан ради одного - в нужное время
и в нужном месте нанести бомбовый удар, чем решить исход наземного боя в нашу пользу. Всё остальное вторично.
А что, прежде всего, дает бомбардировщикам возможность нанести эффективный бомбовый удар?
А.С. Истребители прикрытия?
И.К. Я же сказал <прежде всего>. Прежде всего, - это строй. До тех пор пока бомбардировщики сохраняют строй,
они имеют возможность для нанесения эффективного бомбового удара. Отсюда и задача истребителей прикрытия -
сделать всё, что бы бомбардировщики сохранили строй.
А.С. Т.е. если я понял правильно, тактика наших истребителей и была рассчитана на то, что бы ударные машины ни
в коем случае не потеряли строя?
И.К. Совершенно верно. Пойми, истребителям сопровождения никто не ставит задачу <прикрыть бомбардировщики>.
Это так просто говорят (хотя, конечно, с военной точки зрения, это неправильное выражение). Задачу ставят на
<истребительное обеспечение бомбового (или бомбо-штурмового) удара>. Главное - удар.
Вся наша тактика непосредственного прикрытия и решала основную задачу, сохранить строй ударных машин. И
поверь, против немецкой тактики <индивидуальных> атак наша тактика работала очень хорошо. Бывало, несли наши
штурмовики потери, но строй сохраняли всегда. Поэтому и удар наносили всегда, пусть и ослабленный, но
наносили. А вот немецкая тактика нанести удар позволяла далеко не всегда.
Точно так же и истребителям, прикрывающим передний край или районы скопления войск, никто не ставит задачу
<сбивать бомбардировщики>, им ставят задачу на <отражение бомбового удара>. Как истребители будут отражать
этот удар, уже зависит от обстановки, мастерства, выделенных сил и многого другого. Главное - не допустить
бомбового удара по своим войскам или прикрываемым объектам.
Хорошо если при отражении удара будут сбиваться бомбардировщики противника, это самый лучший вариант.
Можно удар отразить и без сбивания ударных машин. Такое бывает чаще, хотя это похуже первого варианта, но
вполне допустимо. Надо либо расстроить строй, либо вообще не допустить <бомбёры> в район бомбометания.
Единственно, что недопустимо, это позволить ударным самолётам противника нанести удар. Если удар нанесен, тебя
ничто не оправдает, даже сбитые самолёты. Толку от этих сбитых, если противник всё равно всё разбомбил?!"
