>>>Секретные «изделия» Виталия Перегудова
Корабельная сторона, 26.10.2004
Их создавали лучшие умы, а он с товарищами их испытывал
Сегодня наш собеседник - инженер-капитан II ранга в отставке Виталий Павлович Перегудов - ракетчик, испытатель. И наш разговор с ним в эти дни вовсе не случаен: 1 ноября Государственному Центральному испытательному полигону ВМФ исполняется полвека, а службе здесь Виталий Павлович отдал более 26 лет.
- ВИТАЛИЙ Павлович, я внимательно ознакомился с вашей рукописью, где вы называете имена тех, кто начинал историю полигона. А вот о себе вы из скромности ничего не говорите, хотя о вас тоже можно сказать - был одним из первых испытателей. Я почему-то думаю, что вы из потомственных офицеров...
- Родился в Ленинграде. Отец мой действительно офицер - полковник медслужбы. Начинал он еще в царской армии, окончив военно-фельдшерскую школу в 1912-м. Служил он и после революции, был очень известным специалистом.
- Флотским?
- Да. Как следствие большой причастности к флоту, такие легендарные ныне фамилии как Кузнецов, Галлер, Алафузов в нашей семье звучали часто... Иными словами, была такая атмосфера, что после школы у меня не было проблемы выбора профессии: я готовился стать морским офицером. Другой вопрос - в какое училище поступать? Подал документы в новое училище, и меня зачислили, хотя так и не сказали, по какой специальности буду учиться. Только когда мы прошли «курс молодого бойца», объявили: вы - курсанты Высшего военно-морского училища инженеров оружия, факультет... реактивного оружия. На ленточках наших бескозырок надпись - «Военно-морские силы», а про «реактивное оружие» ни словом, ни полусловом, вообще настрого запретили говорить. А все, что мы знали или слышали о нем, так это про немецкие ракеты ФАУ да наши «Катюши». И было нас 85 человек. До диплома дошли 55. Так оказалось, что эти 55 стали самым первым и... последним выпуском факультета. Тема моего диплома, - «Стартовая установка».
- А первая ваша должность...
- Инженер-конструктор чертежно-конструкторского бюро полигона № 21 ВМФ СССР. Но конструкторскими делами заниматься мне не пришлось. Когда в 1957-м прибыл в часть, мне сразу сказали: будешь заниматься заправкой ракет топливом. Так с самого начала и пошла моя служба по этому специализированному направлению - заправка. Помнится, тогда испытывались П-5 и П-10 Челомея и Бериева. Через год меня взяли в стартовую команду...
- Из ваших 26 лет службы на испытательном полигоне какие моменты запечатлелись в памяти ярче других?
- Обычно лучше запоминаются первые впечатления или одни из первых. Я здесь не исключение: работа над ракетой Р-11фм.
- Виталий Павлович, вы говорите об известном периоде 1957-58 годов. Вам с Королевым доводилось работать?
- Нет, не доводилось, а со специалистами из его группы, с его учениками - Попковым, Чарнко, например, доводилось.
- А с Макеевым?
- С Макеевым мы очень много работали, и начинали тогда, когда у Виктора Петровича еще не было его высочайших регалий и званий, для нас он был просто главный конструктор СКБ-385. Грамотнейший, скажу вам, толковейший инженер и жесткий руководитель. А без последнего нельзя: сами знаете, какая гонка была - каждый день на счету.
- Из коллег, из тех, с кем испытывали наше уникальное оружие, кого бы сегодня назвали?
- Таких очень много... Командиры лодок: Лихарев, Нечаев, Горонцов... Последнему впоследствии вообще суждено было стать легендарной личностью на нашем флоте. Или вот военпреды: Кобзев, Фурье, Климчук, Савенко... Кстати, Савенко заслуживает отдельного рассказа: участвовал в сдаче более чем 100 подлодок. Выдающийся результат! А как не вспомнить заводчан! Ракетные комплексы на подлодках были новым делом и для нас, и для них. Но получалось, мы учили их нашим, военным премудростям, а они нас своим, кораблестроительным. Из заводчан доброе слово скажу прежде всего о Константине Ивановиче Коробцове - милейший, грамотнейший человек. Еще назову Расина, Зайцева, Екимовского, Векшина. Из ответственных сдатчиков Севмаша и «Звездочки» - Лапшинов, Белопольский, Цоппа, Кирейчев, Зрячев, Ерыкалов, Колодочкин... Впрочем, всех заслуженных, достойных людей можно долго перечислять...
- Любопытной историей не поделитесь, естественно, не раскрывая государственной тайны?
- Летом 1959 года мы испытывали ракету Р-11, точнее сказать, ее модификацию для старта из подводного положения. Носителем была подлодка Б-67, с которой в свое время состоялся первый надводный старт этой же ракеты. В августе вышли в Белое море. Стартовая позиция находилась у южного побережья Кольского полуострова. Туда же пришло и опытовое судно полигона «Аэронавт» с членами комиссии. Лодка погрузилась, все подготовили и в час «Ч» нажали кнопку «Старт». В шахте раздался гул запущенного двигателя ракеты, на пульте замигали лампочки, транспаранты, а потом все стихло. В отсеках раздались радостные крики «Ура!», «Есть первый старт из-под воды!»... Лодка всплыла, подошла и пришвартовалась к «Аэронавту». И тут между командиром лодки и членами комиссии происходит такой диалог: «Ну как?» «А что как?» «Как ракета вышла?» «Какая ракета? Никакой ракеты не было...» «Как не было?! Мы же ее выпустили!» «А мы ее не видели...» Ну и так далее. Все в недоумении! Открыли крышку шахты, а ракета как стояла, так и стоит в ней!!! Решили разобраться и для начала дали отбой всем измерительным средствам. И тут с боевого поля приходит сообщение: «Падение ракеты зафиксировано»! Это начальник боевого поля, не зная еще о случившемся казусе, решил «перестраховаться»...
Члены комиссии собрались на мостике «Аэронавта» и стали вы-двигать различные версии сбоя, как вдруг, а это через 52 минуты после нажатия кнопки «Старт», раздался рев, и злополучная ракета... вылетела-таки из шахты под изумленными взглядами комиссии!
Позже выяснилось: после первого запуска двигателя ракета приподнялась над пусковым столом, штекерные разъемы расстыковались, вода попала на контакты и короткое замыкание обесточило сеть - ракета «села» обратно на стол. Когда же шахту осушили, разъемы обсохли - питание восстановилось, и ракета «самозапустилась»...
- Ее нашли?
- Должен сказать, секретность тогда блюли так, что даже нам, испытателям, запрещалось ракету называть ракетой. Поэтому ввели такой термин - «изделие». Так вот, через пару дней после ЧП начали искать пропавшее изделие. На берег сошли офицеры во главе с начальником штаба. Первые, на кого они наткнулись, были мальчишки из ближайшего поселения. И вот блюститель режима, соблюдая секретность, их спрашивает: «Дня два назад самолет над деревней не пролетал?» На что ребята, не зная, что такое «изделие», отвечают: «Нет, дяденька, самолета здесь не было, а вот ракета пролетала...»
Впрочем, ракету тогда так и не нашли. А история эта имела такое продолжение: в НИИ доработали штекерные разъемы, и уже в следующем году испытание повторили. 10 сентября 1960 года состоялся первый экспериментальный пуск ракеты с подводной лодки из подводного положения. Пуск прошел успешно, и на этот раз командиру боевого поля не пришлось «перестраховываться»...
- Виталий Павлович, сегодня Ненокский полигон - современнейшая воинская часть, есть и свой городок с благоустроенным жильем, со своей социальной сферой. Вам же приходилось начинать, скажем так, на полупустом месте...
Я скажу коротко: когда в 1955-м первая группа офицеров будущего полигона во главе с Хворостяновым прибыла на деревянный вокзал Молотовска, Илья Алексеевич огляделся, снял фуражку, и первыми его словами были: «Ничего себе дыра!» А что вы хотите?! Болото кругом, низкие деревянные дома, город кончался улицей Арктической - сейчас проспект Ленина, заборов с колючей проволокой в избытке, по улицам машины с заключенными и конвоирами еще частенько разъезжали...
- Каперанг Хворостянов - первый командир полигона. Что это был за человек?
- Грамотный, эрудированный, хладнокровный, спокойный. Героем Советского Союза стал в 1945-м, когда воевали с Японией. Хворостянов командовал тогда торпедным катером. Полигоном Илья Алексеевич руководил с 1954-го по 1965-й. Позже служил в Ленинграде и Севастополе, стал вице-адмиралом... Достойный человек, и надо увековечить его память, так я считаю. К тому же, скоро 60 лет Победы. Мое предложение: назвать безымянный пока проезд от улицы Орджоникидзе до проходной порта именем Хворостянова. И еще надо бы установить мемориальную доску на доме, в котором он жил.
- А где этот дом?
- Ленина, 34/42 - один из «полукруглых» домов на площади Ломоносова. Таких людей мы должны помнить, как и все большие дела коллектива полигона.
