из книги Селивёрстова Л.С. "В Арктике. На парусниках и атомоходах." с.242-245
...Последний пункт восточной пассажирской линии — Иоканга. Это закрытый гарнизон и заход во флотскую базу был ограничен определенными правилами. Но здесь к пассажирским судам отношение было особое. Практически все жители портопункта отчётливо понимали, что они, невидевшие Большой земли по году, а то и .о два, могут добраться туда только на этом стареньком теплоходе. Эти люди, «делавшие» погоду на метеостанциях, изучавшие море, пасшие оленей, ловившие рыбу, бороздившие океанские глубины между Европой и Америкой, охранявшие отечественные границы, считали пассажирский теплоход ниткой, соединявшей их с другим миром, по которому все очень истосковались.
С волнением ступая на трап пассажирского теплохода, они с лёгкой робостью и восхищением смотрят на клепаный борт и чистую деревянную палубу. Тут их приветливо встречает элегантный пассажирский помощник капитана. Бронзовые, начищенные до блеска поручни трапов в вестибюле, яркие плафоны, столики в рес¬торане, накрытые белоснежными скатертями, пианино и кресла для отдыхающих, красивые официантки с кокетливыми наколками в волосах и белых передничках, коньяк, традиционные сто граммов водочки (извините — норма!), громкая магнито¬фонная музыка восхищали, завораживали. А уютные каюты с аккуратно заправлен¬ными койками и светильниками в изголовьях — вершина самых пылких мечтаний!
Пассажиры из Иоканги были в основном военные: матросы срочной службы, офицеры и старшины-сверхсрочники с семьями. Нередко бывали старшие офице¬ры и даже адмиралы. С ними было особенно приятно общаться. Вспоминается один, прямо скажем, знаковый случай. Мы шли на «Сестрорецке» в очередной рейс по расписанию восточной линии: Мурманск—Иоканга, соответственно, со всеми промежуточными заходами. В Североморске к нам «подсел» возвращавшийся, вероятно из командировки, командующий базой — адмирал.
Тепло поблагодарив сопроводившего его в отведенную каюту пассажирского помощника Плюснина, он не спеша обустроился в уютном номере. После неболь¬шого отдыха поднялся на мостик, поздоровался с вахтой и скромно попросил у капитана разрешения побыть тут — посмотреть окрестности Кольского побережья.
Крепкий, внешне дородный, лет под пятьдесят, адмирал сразу же нам всем чрез¬вычайно понравился своим доброжелательным, спокойным обращением и тактом. Они довольно долго стояли с капитаном Галкиным на открытом крыле мостика и оживленно о чем-то беседовали, причем говорил больше капитан, указывая време¬нами то на один, то на другой участок побережья. Было ясно, что командующий базой, вероятно, опытный моряк и командир, поднялся на мостик не только «поды¬шать воздухом». Затем оба поежившись, вечер был тихий, но все-таки по-осеннему свежий, зашли в рулевую рубку. Адмирал поблагодарил капитана за «очень интересную морскую экскурсию», посмотрел на всех нас, вахтенных, и как-то по-дружески сказал: «Ну, Максим Афанасьевич, когда такие моряки стоят на вахте, я пой-(у к себе в каюту и буду спокойно спать!». И в самом деле — хороший адмирал — любезный и умный.
Обошли все положенные портопункты, подходим к Иоканге, примерно час до прибытия. Адмирал второй раз поднялся на мостик и, поздоровавшись с нами, скромно пристроился в углу рубки у иллюминатора с хорошим обзором побережья. Мы не виделись с ним с той первой встречи после выхода из Североморска. Но, занима¬ть своими старпомовскими делами, я несколько раз заметил, что он заходил или выходил из каюты капитана. Было понятно, что этот старый опытный военмор не побит терять время впустую, даже будучи пассажиром. Лишь добавлю, что наш Максим Афанасьевич ни словом не обмолвился о беседах с адмиралом. Понятно, что двум немолодым опытным морякам, военному и торговому, было о чем поговорить, так сказать, без посторонних.
А я, в качестве вахтенного штурмана, выхожу на связь с диспетчером в Иоканге не помню его позывной, скажем, «рейд два», и информирую его:
— Я — «Сестрорецк», подхожу к вам... через час буду на рейде, прошу указаний о швартовке.
Диспетчер, как это нередко бывает, начинает довольно долго и не всегда толково объяснять, чтобы шли не спеша, наверное придется ожидать освобождения причала, потому что... Вдруг адмирал подходит ко мне и этак спокойно говорит:
— Леонид Степанович, можно мне трубку?
— Разумеется, товарищ адмирал, — передаю ему трубку. Далее короткий разговор:
— Рейд два, я — Пушка. Переспросил меня:
— Через сколько подходите, Леонид Степанович? Ага, понял. Рейд два, я Пушка, через пятьдесят минут «Сестрорецк» будет у причала. Как понял?
— Пушка, я — рейд два, понял, я понял, исполняю!
Адмирал передал мне трубку, скупо улыбнулся, чуть помолчал и добавил:
— А славно я с вами прокатился, Леонид Степанович! Жаль, время быстро пробежало, пойду, пожалуй, вниз собираться, спасибо вам всем!
И легко, но уверенно пошел к двери.
Через час или чуть менее «Сестрорецк» подошел к причалу, на котором стоял две довольно многочисленные группы военных. Одни — старшие и среднего звания офицеры, другие засуетились у кромки причала — швартовщики с кранцами, выбросками, с уже готовой трап-сходней, в новеньких рабочих рукавицах. «Всегда 6ы так, братцы! Но... не всегда же приезжают адмиралы — соображать надо, старпом!» -подумалось мне. Капитан Галкин подвел свой старый «рысак» к причалу так, что матросы подавали швартовы прямо в руки военным морякам. А парадный судовой трап уже завис над причалом. Да, бывали и мы молодцами! Командующий, остановившись у трапа, еще раз крепко пожал руку капитану, приветственно махнул рукой всем морякам и, степенно спустившись на причал, попал в окружение коллег.
Затем, правда, без адмирала на борту, мы все же сравнительно быстро без проблем зашли на внутренний рейд и, не задерживаясь, пошли на швартовку. Все идет своим чередом. На причале небольшая стайка встречающих, проворные матросы-швартовщики, приветственные возгласы знакомых, мы тут, как дома. Не помню точно, но стоянка в Иоканге была довольно продолжительная, примерно 10 часов.
Выгружают и отвозят в поселок прибывший из Мурманска груз, иногда обрат¬ный груз на судно, нередки посетители с берега на судно — у кого что. Одни интере¬суются, когда отход, другие просят разрешения посмотреть судно. Как-то «налади¬лись» с визитами небольшая группа 4—5 женщин. Интеллигентного вида, хорошо одетые, очень учтивые дамы от 25 до 35 лет. Однажды сижу я у капитана в каюте с докладом по судовым делам часов около десяти утра. Вдруг заходит вахтенный тре¬тий помощник и докладывает:
— Максим Афанасьевич, тут к Вам... женщины с берега.
— Проводи, — отвечает капитан.
Дамы заходят, заметно робея. Но хозяин каюты, наш «стареющий Гранд» (ему уже за пятьдесят) Максим Афанасьевич был талантливым мастером общения с прекрасным полом. Он широким дружественным жестом с располагающей улыбкой приглашает посетительниц заходить и располагаться в небольшой, но элегантной каюте. Настороженность и начальная робость дам перед капитаном постепенно про¬ходит, они видно тоже не новички в общении с приятными мужчинами.
«Заводят» издалека и довольно искусно. В частности, что они уже ехали, неко¬торые не единожды, на «Вашем прекрасном корабле! И даже видели Вас, правда, издалека!». Им всем очень запомнилось прекрасное плавание летом, их даже не ука¬чало! «Все очень мило, — отвечает капитан, — я весь внимание!».
Дамы продолжают развивать наступление: «Вот вчера с Вами приехали наши друзья из Мурманска. Они с восторгом рассказывают о Вашем корабле, моряках и особенно о богатом, роскошном ресторане!». Теперь становится более-менее понят¬на и цель визита. Они конечно... им неудобно беспокоить капитана, у него, навер¬ное, столько дел... но не может ли капитан приказать, извините, разрешить продать им немного фруктов и еще, если можно, что-нибудь... знаете, дети, зима, дефицит... они, разумеется, готовы купить по любой цене. Капитан с минуту серьезно молчит, потом озорно глянув на меня, подобравшегося в дальнем углу дивана, вдруг весело и хитровато улыбнулся, широко развел руками и выдал с артистичной озабоченно¬стью: «Да, я бы с удовольствием, дорогие женщины, но ресторан... вы, конечно, ви¬дели — закрыт. Старпом (кивнул на меня) еще вчера вечером почему-то очень рас¬сердился, закрыл его на замок и... ключ за борт выкинул!». Заметив мой удивлен¬ный взгляд, весело добавил: «Или еще не выкинул? Вчера грозился!». Женщины дружно оглянулись на меня — одни с сочувствием, другие с явным осуждением... А моего любезного капитана уже «понесло»: «Ну что, старпом, может походатай¬ствуем перед директором?».
Он тут же снимает трубку телефона. Я, к сожалению, никогда не был мастером общений с этими очаровательными обольстительницами. И не очень уверенно про¬молвил: «Нам же еще до Мурманска идти с полной пассажирской загруженностью...».
Но на пороге капитанской каюты уже «вырос» Василий Иванович — директор судового ресторана, талантливый администратор и цепкий коммерсант. Но Василий Иванович как-то трудно включался в любой разговор, особенно с женщинами, как и старпом. Однако наши гостьи, моментально уловив благорасположение капитана и неопределенный нейтралитет старпома, дружно «навалились» на директора. И бедный Василий Иванович, краснея и потея, кажется, уже полез в карман пиджака за ключами...
Понятно, что не прошло и часа, как любезные «аборигенки» довольные и с при¬личными пакетами прошествовали к трапу, уже намеренно не замечая «недоброго» старпома со странной привычкой «бросать за борт» ключи от ресторана. Конечно, директор «раскошелился»: думаю, что по палочке — другой колбасы высшего сор¬та, возможно, по баночке икры, по балыку палтуса, по килограмму яблок и манда¬рин дамам в ресторане уступили. А наша старшая буфетчица Надя, молодая, но расчётливая дама, знала, как обустроить любое дело по принципу, чтобы и «волки сыты и овцы целы» (в смысле будущих пассажиров не обидеть).
К сожалению, «прецедент» имел неоднократные и не всегда приятные продол¬жения, по крайней мере до тех пор, пока капитана Галкина не подменил на время отпуска капитан Потанчук. О, Василий Трофимович был отважный моряк и суро¬вый мужчина с жестким характером. Поэтому поднадоевший всем нам ажиотаж с рестораном на стоянке быстро и решительно прекратился.
