От Куст
К All
Дата 26.11.2007 20:17:40
Рубрики Современность; Байки;

Расказ из МС.

Читал недавно Морской сборник, отсканил.


Кают-компания маринистов

Один против четырех

Еще в восьмидесятые годы мимо пун­кта материально-технического обеспе­чения (ПМТО) ВМФ СССР, расположен­ного в Красном море на архипелаге Дах-лак, не проходил ни один советский ко­рабль. Четырнадцать лет назад пункт был свернут, а его сотрудники и какая-то часть имущества эвакуированы на ко­раблях 8-й оперативной эскадры (ОПЭСК). В 1990 году гражданская вой­на в Эфиопии между правительством Менгисту Хайле Мариама и нацио­нальным фронтом освобождения Эрит­реи (НФОЭ) подходила к своему драма­тическому концу. Ее финал был пред­решен и складывался отнюдь не в ин­тересах нашей страны, помогавшей ре­жиму Мариама. Впрочем, к тому време­ни это обстоятельство уже не имело какого-либо значения. До окончательно­го развала великой страны оставалось немногим более года. Наверное, поэто­му последовавшее вскоре прекращение существования и самой 8-й ОПЭСК ос­талось почти незамеченным.

ЧУЖАЯ ВОЙНА

Боевые действия в регионе только на­бирали обороты, когда морской тральщик «Разведчик» капитана 3 ранга Виктора Носенко, входивший в состав ордена Ушакова I степени бригады тральщиков ЧФ, прибыл в район архипелага. Когда-то Дахлак был знаменит находившейся там итальянской тюрьмой, из которой, го­ворят, никто даже не пытался убегать: выжженная солнцем земля кишела ядо­витыми змеями, а Красное море исправ­но «патрулировалось» акулами. К тому времени, когда тральщик ошвартовался у выделенного ему плавпричала, ПМТО включал в себя плавмастерскую, плавдок, склады горючего и поселок, состоявший из улочки домов барачного типа, в кото­рых проживали семьи советских военнос­лужащих. Сохранившийся фрагмент тю­ремной стены украшал плакат со слова­ми: «Слава морской пехоте ВМФ СССР!». Сами морские пехотинцы размещались на тихоокеанском БДК и несли боевое дежурство в окрестностях пункта на рас­каленном от зноя БМП.

После непродолжительной стоянки чер­номорский тральщик направился в район Персидского залива для выполнения за­дач боевого траления. Немного не дойдя до острова Сокотра, корабль получил рас­поряжение срочно возвращаться обрат­но для обеспечения конвоя советских судов в Красном море. Это решение было воспринято черноморцами с большим энтузиазмом: не хотелось вступать в кон­такт со штабом эскадры, успела понра­виться привольная «дахлацкая» жизнь, хотелось живой, боевой работы.

Накануне НФОЭ захватил Массауа -главный порт Эфиопии, где базировались корабли ее ВМС. Их остатки бросились на остров Дахлак, фактически под прикры­тие советского ПМТО.

Наученное горьким опытом только что закончившейся для советского «ограни­ченного контингента» войны в Афгани­стане, руководство СССР пыталось из­бежать вмешательства в чужой внутри­государственный конфликт. Однако ло­гика присутствия в зоне активного воо­руженного противоборства все же втя­нула в него и советские корабли. Ноча­ми эритрийцы совершали дерзкие на­леты на своих бывших сограждан. При­ходилось браться за оружие и советс­ким морякам. Лидеры НФОЭ предупре­дили «по-хорошему» руководство ПМТО, что все советские суда, следующие на Дахлак, и обратно будут подвергаться нападениям.

В серьезность намерений «сепаратис­тов» черноморцы поверили в день свое­го возвращения на ПМТО. Когда до ост­рова оставалось всего несколько миль, рядом с тральщиком стали вырастать сул­таны взрывов, а вдали возникла группа кораблей, ведущих интенсивный огонь. Экипаж приготовился к бою с превосхо­дящими силами противника. Но настоя­щему сражению суждено было состоять­ся не в тот день. Как выяснилось чуть поз­же, «Разведчик» встречали тогда наши корабли, подавлявшие на островах огне­вые точки эритрийцев - реактивные ус­тановки системы «Град», из которых те обстреливали тральщик.

Для выполнения задач конвоирования «Разведчику» «нарезали» зону наиболее вероятной активности бойцов НФОЭ -десятимильную зону в районе острова Шума.

Первый конвой в составе сухогруза и черноморского танкера «Иман» был гус­то обстрелян с почти невидимых остро­вов. Один из реактивных снарядов, разор­вавшийся в пяти метрах от танкера, осы­пал его верхнюю палубу и надстройку осколками, ставшими потом ценными амулетами для моряков. «Разведчик» прикрыл «Иман» своим бортом и выста­вил дымзавесу. С того памятного дня «подставлять свой борт» стало новой ра­ботой морского тральщика, а запускать по «верхней» трансляции песню Александра Розенбаума «Я - корабль конвоя!» в на­чале и по завершении операции - тради­цией экипажа.

Ей изменили лишь однажды, когда с Дахлака эвакуировали семьи военнослу­жащих ПМТО - 21 женщину и 17 детей. Решение доставить их в порт Аден на тан­кере «Иман» поначалу вызвало бурный протест у жен сотрудников пункта и мол­чаливое неодобрение «служивой» части «островитян». В адрес командования 8-й ОПЭСК направлялись полные возмуще­ния и тревоги телеграммы. Но обстанов­ка вокруг Дахлака обострялась с каждым днем, и выбор - «из двух зол» - пал все-таки на взрывоопасный «Иман». При этом все осознавали, что попадание в танкер хотя бы одного реактивного снаряда име­ло бы для его пассажиров самые траги­ческие последствия.

В тишине предрассветных сумерек конвой вышел из базы, соблюдая всевоз­можные меры скрытности. Этот поход оказался самым тяжелым по психологи­ческому напряжению его участников и относительно спокойным по обстановке на маршруте следования. Тогда все, сла­ва Богу, обошлось.

Тем не менее в дальнейшем передви­жение конвоев было решено проводить только ночью. Однако, как показал опыт, и эта мера не смогла ввести в заблужде­ние эритрейцев, видимо, имевших на ос­тровах своих наблюдателей. «Разведчи­ку» приходилось выходить в конвой по два раза в неделю. До зоны обстрела его встречал и провожал феодосийский ар­тиллерийский катер АК-312 капитана 3 ранга Николая Белого.

Вечером 13 мая тральщик вышел на внешний рейд острова, чтобы глубокой ночью начать движение вместе с очеред­ным объектом защиты - на этот раз даль­невосточным танкером «Интернационал». Его пожилой капитан скептически выслу­шал все наставления командира тральщи­ка, разрешив, на всякий случай, офицеру не бросать в беде тихоходный танкер.

В три часа начали конвоирование, на подходе к зоне обстрела, как обыч­но, объявили «Боевую тревогу». При­крыли высокие борта «Интернациона­ла», когда с островов раздались зал­пы «Градов». После четырех наконец-то прошли опасный район, установи­ли вторую боевую готовность, смени­ли вахту на постах. Их вернул на ме­сто очередной сигнал тревоги: экраны станций обнаружения высветили че­тыре точки, выскочившие вдогонку за конвоем из-за острова Шума. Через восемь минут, на расстоянии 9 кабель­товых, они перестроились в «волчью стаю».

Ночную мглу прочертили трассеры. Это эритрейские катера шведской постройки открыли огонь по конвою из крупнокали­берных пулеметов. «Волчья стая», про­изводя залпы из 106-миллиметровых безоткатных орудий, приблизилась к тральщику с кормовых углов на дистан­цию до полутора кабельтовых.

Командир «Разведчик» передал на эс­кадру сигнал «Подвергся нападению, вступил в бой». «Интернационалу» было рекомендовано отрываться от пре­следования. Морской тральщик дал са­мый полный вперед и открыл огонь из всего (кроме РБУ), имеющегося на его борту вооружения. Корабль, ложась с борта на борт, изо всех сил бежал по ночным водам Красного моря, мучитель­но содрогался от попаданий в корпус и от залпов собственных орудий. Стреля­ли его кормовая артустановка, малая зе­нитная артиллерия и два крупнокалибер­ных пулемета ДШК «Утес» (образца 1943 года), установленных на тыльной сторо­не мостика. Из них вели огонь второй штурман лейтенант Дмитрий Самохвалов и гидроакустик старшина 2-й статьи Игорь Швец. Кроме того, в бой вступили авто­матчики из группы огневого противо­действия, возглавляемой старшиной минной команды мичманом Николаем Ледовских. К следующему конвою груп­пу пришлось усилить установленными на корме двумя капризными крупнока­либерными пулеметами Владимирова, а гнезда автоматчиков укрепить мешка­ми с песком.

Склонившись над картой, штурман старший лейтенант Сергей Желнин, словно игнорируя происходящее, про­должал прокладывать курс, давал реко­мендации ходовому мостику. Дистанция до танкера стремительно увеличивалась. Вопреки заверениям его капитана 22-летний «Интернационал» смог развить скорость свыше 15 узлов, вместо обе­щанных девяти!

- ПЭЖ! Обороты! Михалыч! Сережа! Обороты! - приказывает и просит дина­мик в ПЭЖе тральщика голосом его ко­мандира. Напротив поста в дымном ко­ридоре сидят испуганные моряки из ава­рийной партии боцмана мичмана Леони­да Михайленко. В блестящих огнеупорных комбинезонах они похожи на терпящих бедствие астронавтов.

- Хорошо! - невозмутимо отвечает мостику механик капитан-лейтенант Сер­гей Херсонец, прихлебывая из огромно­го чайника. Главные двигатели и так вы­дают намного больше, чем могут. Их бе­режет бездушная автоматика, устанавли­вая допустимые обороты. Пришлось снять ограничители. Обороты на валолиниях стали запредельными - 330. Ход для па­харя моря неслыханный - 16 узлов! По­шли на отрыв, но такой «форсаж» мож­но было позволить лишь на несколько минут.

В вибрирующую штурманскую рубку внесли раненного в ногу Игоря Швеца. Фельдшер старший мичман Михаил Пе-ревертайло оказал ему первую медицин­скую помощь. Находящимся рядом офи­церам эта кровавая картина мужества не прибавила.

Были ли они тогда безоглядно храбры? Пожалуй, нет. Наверное, не бывает мас­сового героизма в «рафинированном» виде, особенно когда никто не может га­рантировать личной безопасности. Рядом со спокойным мужеством и удивительной отвагой оказывалась заурядная трусость. Каждый оставался со своими страхами один на один. Каждый делал свой выбор.

На ходовой мостик заглянул оглохший от перестрелки Дмитрий Самохвалов и со­общил, что его «Утес» заклинило. Коман­дир приказал осмотреть пулемет коман­диру БЧ-2-3 лейтенанту Александру Емельянову. Но молодой офицер неожи­данно лег на палубу, прикрывшись рука­ми. Тогда командир дал аналогичное при­казание своему помощнику - старшему лейтенанту Олегу Боровскому. Тот пнул бессмысленно улыбающегося Емельяно­ва, присел рядом с ним на корточки и стал злой скороговоркой объяснять, что не собирается лезть под пули вместо «быч­ка», да к тому же без бронежилета и каски. Потом эти офицеры настойчиво хлопотали о наградах, а Боровский даже небезуспешно. Свидетелей той постыд­ной сцены было мало. Им никто так и не припомнил тот случай, не наказал за невыполнение приказа командира в бою. Однако через некоторое время оба ушли с корабля, а затем и совсем уво­лились в запас, перейдя служить в ми­лицию.

В разведку на верхнюю палубу отпра­вился замполит. Каски и бронежилеты - тут помощник оказался прав - были предусмотрены только для членов груп­пы огневого противодействия. Снаружи творилось невообразимое: фальштруба вулканировала мощными снопами искр, кормовая установка изрыгала огонь, сети трассирующего огня раскинулись меж­ду тральщиком и катерами. При свете чужой опрокинутой луны можно было рассмотреть лишь спины перебегающих с борта на борт автоматчиков. Самохва­лов продолжал выпускать короткие оче­реди из «Утеса» своего раненого това­рища.

В стальном гнезде визирной колонки крутился, хрипло матерясь, старшина 1-й статьи Александр Невзрачный. О месте нахождения целей можно было только догадываться по исходящим от них трас­серам. Наконец, Саше, видимо, удалось поймать в перекрестье прицела головной катер, вовремя нажать на гашетку. За кор­мой раздался мощный взрыв. Минуту спу­стя радиометрист доложил, что на его эк­ране остались только три цели.

«...Остальные катера позорно скры­лись за островами, - передали по цир­куляру кораблям эскадры слова комэска контр-адмирала Валерия Сергеева. -Восхищены мужеством и доблестью черноморцев!»

Эту сообщение «Разведчик» получит только на пути в базу, а тогда приходи­лось принимать телеграммы иного со­держания. На четвертой минуте боя с 8-й ОПЭСК поступила команда «В бой не вступать. Осмотреться!». После донесе­ний тральщика о ходе первых минут опе­рации из штаба пришел запрос о коли­честве израсходованного боезапаса и указания по ведению огня. Были также затребованы биографические данные на командира и его заместителя по полит­части, а также на раненого гидроакусти­ка. «Несоюзного» старшину рекомендо­вали немедленно принять в члены ВЛКСМ. Об исполнении чего было не­медленно доложено. Так, еще не придя в себя от боли, Игорь стал комсомоль­цем.

С рассветом наконец все стихло. Со­временный морской бой, как и учили, оказался действительно скоротечен. По записям в журнале боевых действий по­лучалось, что он длился всего восемь ми­нут: - с 4.48 до 4.56. Командир распоря­дился осмотреться на боевых постах, до­ложить о раненых и обнаруженных не­исправностях. Экипаж, за исключением гидроакустика И.Швеца, остался цел и не­вредим. Однако корабль получил мно­гочисленные мелкие повреждения и про­боины, на нем были перебиты некото­рые кабель-трассы, заметно посечена мачта. Во время боя разрывная пуля рас­каленным шмелем влетела в централь­ный пост РЛС, изумила до немоты ар­тиллерийских радиометристов, но нико­го не задела. Замполит оказался, скорее морально, чем физически - травмиро­ван свалившимся на него огромным чай­ником с чуть теплым чаем. Убедившись, что ранен не смертельно, он пришел в себя и продолжил выполнение своих обязанностей.

Ликование экипажа не имело предела. Всю ночь, находясь в возбуждении от боя, многие моряки никак не могли уснуть, делились впечатлениями друг с другом, бродили по своему маленькому кораб­лю.

Как водится на флоте, поспешили спи­сать под чрезвычайную ситуацию свои старые долги. Думаю, за давностью лет этот скромный грешок должен быть им прощен. Механик добился от командира включения в ЖБД фразы о безвозвратно вытекшей некоторой массе фреона. Опытные мичмана советовали заму «под шумок» избавиться наконец от опосты­левшего старенького телевизора.

В тот самый день (а это был понедель­ник) по плану предстояли занятия с моря­ками на тему подвига команды 20-пушеч-ного брига «Меркурия» 14 мая 1829 года, принявшего бой с двумя турецки­ми линейными кораблями. Как ни стран­но, но тогда на это совпадение никто не обратил впечатления.

Началась, наверное, не менее горячая, чем бой, пора авральной подготовки от­четов, отправки телеграмм. Командира на связь вызвал Посол СССР в Эфиопии, то и дело посылала уточняющие запросы эскадра. Прикомандированный на корабль боевой службы оперуполномоченный особого отдела КГБ капитан 3 ранга Алек­сандр Мальков разбирался с тремя бой­цами из группы огневого противодей­ствия, чьи магазины автоматов оказались неизрасходованными. Подозрение «осо­биста» вызвал тот «нехороший» факт, что все трое были призваны из республик Прибалтики, в которых к тому времени усилились сепаратистские настроения. Как выяснилось, все ребята оказались из «прижимистых» литовских хуторов, про­тивника не наблюдали, поэтому впустую тратить патроны, паля вслепую, по-крес­тьянски поскупились.

Уже вернувшись на Дахлак, моряки уз­нали, что в программе «Время» прошло сообщение об инциденте, случившемся в Красном море с советским танкером «Интернационал». О заслонившем его «Разведчике», разумеется, не было ни слова. Как говорилось в анекдотах тех лет, « с нашей стороны потерь нет».

К тому времени начались регулярные ночные обстрелы самого ПМТО. Некото­рым из кораблей удавалось в эти часы уходить в море для маневрирования, ос­тальные были вынуждены томиться у сво­их затемненных причалов, надеясь, что на этот раз пронесет. В один из таких дней на Дахлаке побывал заместитель началь­ника тыла ВМФ вице-адмирал Игорь Ма-хонин. Говорят, именно тогда в руковод­стве флота окончательно поверили, что доклады о ведении полноценных боевых действий на Красном море не преувели­чены.

Многие опытные офицеры, отдавая должное боевым качествам черномор­цев, с сочувствием предупреждали о возможных неприятных последствиях этого боя. На борт «Разведчика» немедленно прибыл его первый командир -

советник командующего ВМС Эфиопии капитан 1 ранга Юрий Кутьев. В приват­ной беседе он признался, что его люби­мый тральщик стал для многих руково­дителей большой политической пробле­мой. Все понимали, что результаты ее решения могли по воле случая оказать­ся диаметрально противоположными: или отзыв «проштрафившегося» траль­щика в Севастополь, с последующими кадровыми оргвыводами, или поощре­ние командира и отличившихся за реши­тельные действия. Как говорится, «или грудь в крестах, или голова в кустах».

Как бы то ни было, командир действо­вал в экстремальной ситуации на свой страх и риск. Он отвечал прежде всего за танкер и свой корабль, и у него не было времени на согласование своих действий с вышестоящими штабами. Печальной памяти перелет Руста в во­семьдесят седьмом году показал, как трудно найти в этих структурах желаю­щих принять на себя всю полноту ответ­ственности. Кроме того, Виктор Носен­ко полностью выполнил боевое распо­ряжение на конвой, в котором предус­матривалось применение оружия на са­мооборону или оборону охраняемых объектов в случае нападения.

Вскоре «Разведчику» поступило рас­поряжение встретить госпитальное суд­но «Енисей», доктора которого оказали помощь раненому гидроакустику. Попол­нил корабль и боезапас, что могло оз­начать продолжение боевой службы.

Как уже говорилось, в наиболее опас­ных зонах вместе с тральщиком в про­водке конвоя участвовал артиллерийс­кий катер капитана 3 ранга Николая Бе­лого. 27 мая, когда «Разведчик» нахо­дился в порту Аден, катеру была постав­лена задача: доставить 70 уволенных в запас моряков на «Енисей», следовав­ший в Севастополь. В пути АК-213 был атакован и окружен четырьмя эритрей-скими катерами, которые потребовали от советских моряков немедленной сда­чи в плен. По флотской традиции коман­дир провел короткое совещание со сво­ими офицерами - штурманом Алексан­дром Стрельцовым, механиком Олегом Киселевым и помощником Андреем Ма-ловым. Попытались избежать и, реши­тельно маневрируя, прорвать блокаду. Это катеру каким-то образом удалось. Чтобы сбить с толку преследователей, Николай Белый решился применить нео­бычный прием - сбросить глубинную бомбу. Как ни удивительно, но это сра­ботало. Головной катер противника взлетел в воздух и опрокинулся на пу­зыре подводного взрыва. Потом Нико­лай Степанович немного лукавил, док­ладывая о произведенных им сложных расчетах на нетрадиционное использо­вание оружия. После высадки на «Ени­сей», ошалевших от такого перехода «дембелей» катер вновь встретился со своими старыми «знакомыми», поджи­давшими его в проливе Массауа. Завя­зался бой, в ходе которого комендоры Андрея Малова уничтожили еще одну единицу эритрейцев. Так что и в случае с АК-213 некоторые аналогии со знаме­нитым бригом «Меркурием» вполне уместны.

Вскоре командиру морского тральщи­ка пришло указание представить отли­чившихся в бою к государственным на­градам. В.Носенко составил небольшой список награжденных, рассчитывая по­том расширить его по итогам боевой службы. И тогда опытный «особист» под­сказал написать представление к на­граждению на максимальное количество достойных моряков. Таковыми на «Раз­ведчике» признали в первую очередь 20 человек, а потом пожалели, что по­скромничали и не полностью использо­вали столь редкий шанс - отметить всех заслуживших награды людей. Тем бо­лее таких хороших распоряжений в дальнейшем не поступало. Командир был представлен к награждению орде­ном Красной Звезды, механик - к ор­дену «За службу Родине в Вооружен­ных Силах СССР» 3-й степени. Дмитрий Самохвалов, Игорь Швец и Александр Невзрачный - к медалям «За отвагу». Мальков оказался прав - национальную традицию «награждения не участвовав­ших» еще никто не отменял. Позднее наградной список за счет таковых солид­но пополнился.

Всего МТЩ «Разведчик» осуществил 29 проводок за тралом и конвоирова­ние 52 судов. Одиннадцать из этих кон­воев были обстреляны реактивными снарядами противника. В августе девя­ностого черноморца сменил тихоокеан­ский МТЩ «Параван». На пути в Севас­тополь «Разведчик» встретился с чер­номорским МПК «Молдавский комсомо­лец», направлявшимся в Красное море.


В 1991 году на торжественном собра­нии, посвященном Дню СА и ВМФ, ко­мандующий Черноморским флотом ад­мирал Михаил Хронопуло вручил ново­му командиру корабля капитан-лейте­нанту Игорю Текунову Вымпел Министра обороны СССР: «Экипажу морского тральщика «Разведчик» за мужество и воинскую доблесть, проявленные на уче­ниях и в морских походах». Виктор Но­сенко к тому времени учился в Военно-морской академии, будучи зачисленным туда приказом Главнокомандующего ВМФ без экзаменов. Свои награды мо­ряки «Разведчика» получили 23 февра­ля 1991 года из рук командира части ОВРа капитана 1 ранга Евгения Орлова. Через девять месяцев он провожал ко­рабль на боевую службу в район Юж­ной Атлантики, где экипаж «Разведчи­ка» вновь отличился в экстремальной ситуации. Но это, как говорится, уже дру­гая история.

СИГНАЛ «БАРРАКУДА»

Так назывался тревожный позывной, который использовали советские рыбо­ловецкие суда в случае нападения на них пиратов или «визита» других не­прошенных гостей. Морскому тральщи­ку «Разведчик» капитана 3 ранга Игоря Текунова, несшему с октября 1991 года бремя охраны более ста пятидесяти траулеров в обширном регионе Южной Атлантики, доводилось принимать его не раз. Часто тревога оказывалась на­прасной, и если уж приходилось выру­чать рыбаков, то в основном предос­тавляя им медицинские услуги или по­могая распутывать винты. Ни профес­сиональных докторов, ни подготовлен­ных водолазов на траулерах не води­лось. За помощью обращались даже капитаны эстонских судов, старавшие­ся держаться независимо согласно но­вому статусу своей республики. Черно­морцы не отказывали никому. Прико­мандированному хирургу подполковни­ку медицинской службы Казбеку Дза-рахохову и нештатному водолазу стар­шему лейтенанту Сергею Бекешу прак­тики в том походе хватало. К тому же благодарные рыбаки всегда делились с экипажем тральщика всем тем, что ловилось в океане. В том числе и бар­ракудами (зубастыми морскими щука­ми), которых боцман мичман Леонид Михайленко умел отлично фарширо­вать.


Репродукция с картины «Сигнэл «Барракуда» заслуженного художника Автономной республики Крым А.Лубянова


На этот раз тревожный сигнал, полу­ченный радистами в воскресное утро 3 ноября, исходил от архангельского ПСТ «Ачинска» и мурманского БМРТ «Домо­дедово», задержанных тремя мароккан­скими сторожевиками за производственную деятельность за пределами разрешенного района промысла. Капи­таны этих судов знали, чем рискуют, за­нимаясь своим прибыльным делом в чужом «огороде». Советских рыбаков ждали буксировка в порт Дахла, арест команды, судов и улова, а затем, после длительных проволочек, выкуп вполне соизмеримый с требованиями нынеш­них террористов.

Наша страна агонизировала и уже не могла адекватно реагировать на подоб­ные инциденты. О хронике ее распада ежедневно рассказывали морякам ра­диостанции «Голос Родины» и «Маяк». Просчитались тогда марокканцы только в одном - экипажи пока еще советских судов находились под защитой русских моряков. За них был готов подставить свой борт экипаж тральщика, на крыле ходового мостика которого белела звез­да за подбитый в Красном море катер противника.

Капитан 3 ранга Игорь Текунов связал­ся по радио с капитанами траулеров и порекомендовал им снизить ход до ми­нимального, имитируя поломку. А в этот момент тральщик уже мчался на преде­ле своих возможностей в район инци­дента, чтобы успеть перехватить конвой до границы тервод. Нагнали его только через три часа. Согласно первоначаль­ным координатам суда находились в 12 милях от точки якорной стоянки траль­щика, в законной промысловой зоне, однако в указанном месте никого не ока­залось. Выяснилось, что капитаны дали их с ошибкой на целый градус по ши­роте (видимо, для отчета перед своим руководством). Переговоры по радио с марокканскими кораблями, как и ожи­далось, ни к чему не привели. Оценив обстановку, командир «Разведчика» принял решение: опасно маневрируя, заставить марокканцев разжать свои тис­ки. На случай, если эволюции тральщи­ка не достигнут своей цели, высадить на один из траулеров абордажную группу для оказания вооруженного сопротивле­ния. Возглавить ее приказали бывшему замполиту корабля, отстраненному от дел в ходе деполитизации, и выполняв­шему в походе обязанности вахтенного офицера.

Судя по всему, отчаянный вираж со­ветского корабля испугал и озадачил ма­рокканцев. Один из сторожевиков, спа­сая свои борта, отвернул в сторону, тем самым позволив ему занять место по правому борту траулеров и перестроить­ся в строй обратного клина с минималь­ной траверзной дистанцией 5-10 метров. Близилисьтерводы Марокко, и «Развед­чик», поспешив закрепить инициативу, стал уводить соотечественников в от­крытый океан, выполняя маневры одно­временных поворотов на небольшие углы. Марокканцы через какое то время пришли в себя, окружили конвой и, на­ведя на тральщик орудия, по громкой связи стали призывать командира к бла­горазумию. Исчерпав все доводы, бли­жайший сторожевик, шедший в пятиде­сяти метрах на траверзе «Разведчика», начал «последний» отсчет, который при­шлось повторить неоднократно. Орудия тральщика были вынуждены оставаться неподвижными.

Зато на юте бойцы абордажной груп­пы, состоявшей в основном из предста­вителей южных республик, готовились к выполнению древней пиратской ко­манды - «на абордаж!». Пока их пред­водитель, укрывшись за «чемоданом» акустического трала, пытался унять пре­дательскую дрожь в ноге, парни невоз­мутимо распределяли мишени на бли­жайшем сторожевике, проверяли ору­жие и снаряжение, живо обсуждали тех­нические детали предстоявшей опера­ции. Глядя на них, офицер понял, что эти ребята в буквальном смысле пойдут за ним в огонь и в воду. Может, их отчаян­ное мужество держалось на романти­ческом восприятии действительности, мальчишеской задиристости или обре­ченном понимании, что в огне нерав­ного боя, случись таковой, «брода» все равно не будет, но моряки под ствола­ми чужих орудий спокойно готовились пролить, если понадобится, чужую и свою кровь. И тогда бывший замполит наверное впервые пожалел, что на со­ветских кораблях не предусмотрены должности батюшек, хотя большинство его бойцов нуждались в благословении муллы.

Марокканцы предупредили, что ждут пополнение - поддержку авиации и еще один корабль. Суммарной огневой мощи у трех сторожевиков испанской постройки было более чем достаточно, чтобы нанести тральщику невосполни­мые потери, но четвертый все же по­дошел, облетел конвой и самолет раз­ведки.

Все это время Текунов вел непрерыв­ные переговоры по радио с команди­ром головного сторожевика с требова­нием прекратить пиратские действия, на что тот неизменно напоминал о пятими­нутной готовности на открытие огня, продолжая предпринимать попытки раз­бить строй советских судов.

ЦКП ВМФ СССР, с которым «Развед­чик» поддерживал связь, рекомендовал его экипажу «соблюдать выдержку и спо­койствие, не поддаваться на провока­ции», а также сообщил, что об инциден­те доложено Президенту СССР.

Если Михаилу Сергеевичу Горбачеву действительно докладывали о бедовом морском тральщике 14 мая 1990 года и 19 августа девяносто первого, когда «Разведчик» дежурил на рейде его Фо-росской дачи, он должен был уже вспомнить это название. Но скорее всего, первому и последнему Президенту го­сударства, неотвратимо исчезавшего с политической карты мира, было не до какого-то там тральщика, сцепившего­ся на этот раз из-за рыбаков.

Противостояние продолжалось уже восьмой час, когда марокканские корабли поворотом «все вдруг» отвернули в сто­рону и стали удаляться от нашего конвоя.

Команды «Ачинска» и «Домодедово» ликовали, задиристо просили черномор­цев поделиться оружием, обещали уго­стить бананами и не только. А моряки устали, проголодались и хотели получить хотя бы свой воскресный обед.

Рыбаки слово свое не сдержали. Кто знает, может, поэтому на них день за днем стали сыпаться несчастья: погиб по неосторожности четвертый механик «Ачинска», потеряли сеть, судовая соба­ка погибла, попав в ленту транспорте­ра, пришло известие об ограблении дачи капитана. Все это, в конце концов, заставило их покинуть район промысла и вернуться в свои базы.

Недолго оставалось защищать советс­кое рыболовство и «Разведчику». В де­кабре все советские корабли стали от­зываться с боевой службы. Они возвра­щались домой, чтобы там встретить ко­нец своей державы. Командир написал наградное представление на отличив­шихся: штурмана Дмитрия Самохвалова, минера Сергея Бекеша и многих других отважных моряков, но, как потом оказа­лось, все было безрезультатно - к мо­менту возвращения корабля в Севастополь не стало самой страны, чьи трауле­ры экипаж тральщика настырно защищал в Южной Атлантике. Не признаны моря­ки «Разведчика», принявшие бой с эрит-рейцами 14 мая 1990 года, и участника­ми боевых действий. Та операция про­сто не попала в рамки соответствующей директивы, определявшей районы бое­вых действий до 1979 года. К несчастью, у России слишком много сынов, претен­дующих на статус граждан, защищавших ее интересы в бою. Никак не затухают на ее теле «горячие точки» боли. Видно, на всех ее забытых бойцов так и не хватит ни наград, ни удостоверяющих «корочек», ни скромных льгот.

Командир Крымской ВМБ контр-адми­рал Борис Кожин, встречавший МТЩ «Разведчик» с боевой службы, через некоторое время возглавил образован­ные ВМС Украины. Подчиненная ему часть ОВРа должна была, по его замыс­лу, стать в их строительстве первым кир­пичом. Однако твердой волей моряков-овровцев и их командира, капитана 1 ранга Евгения Орлова, она стала одним из первых неприступных редутов в борьбе за сохранение для России ее Черноморского флота.

Из того противостояния, уже с быв­шими сослуживцами, длившегося пять с половиной лет, экипаж морского траль­щика «Разведчик» на этот раз не вы­шел победителем. В году флоторазде-ла выпускник ВМА капитан 2 ранга В.Но­сенко, не удовлетворенный предложе­ниями кадровых органов ЧФ, перешел в новообразованные ВМС Украины. А при разделе Черноморского флота в 1997 году участвовал в приемке траль­щика в состав украинских ВМС под име­нем «Черкассы».

Иногда корабль можно увидеть на внутреннем рейде Севастопольской бух­ты. Этот тральщик остается узнаваемым, несмотря на то, что он, как и другие укра­инские корабли окрашен в темно-серый цвет и на крыльях его ходового мостика уже не горит его знаменитая звезда.

Членам экипажа «Разведчика» при­шлось продолжить службу на других ко­раблях и в частях Черноморского флота. А 14 мая его моряки стараются собраться вместе в одном из сквериков севасто­польского парка Победы. Но на эту встре­чу удается выбраться далеко не всем.

В.ИВАНОВ
От Сергей
К Куст (26.11.2007 20:17:40)
Дата 26.11.2007 22:20:10

Рассказ

Не мешало бы знать что "утёс" и ДШК - разные пулеметы.
От serg
К Сергей (26.11.2007 22:20:10)
Дата 26.11.2007 22:33:37

Re: Рассказ

Доброго времени суток!

>Не мешало бы знать что "утёс" и ДШК - разные пулеметы.

Чему/кому не мешало?

С уважением, serg
От Сергей
К serg (26.11.2007 22:33:37)
Дата 26.11.2007 22:40:23

Re: Рассказ

>Доброго времени суток!

>>Не мешало бы знать что "утёс" и ДШК - разные пулеметы.
>
>Чему/кому не мешало?

>С уважением, serg
тому кто писал.
От Куст
К Сергей (26.11.2007 22:40:23)
Дата 26.11.2007 22:55:48

Re: Рассказ

>>Доброго времени суток!
>
>>>Не мешало бы знать что "утёс" и ДШК - разные пулеметы.

Ну так писал явно не с БЧ-2 товарищ. ИМХО, это замполит или военный журналист.
Лично у меня в области оружия энциклопедические (хе-хе) знания.
От Сергей
К Куст (26.11.2007 22:55:48)
Дата 26.11.2007 23:11:37

Re: Рассказ

>>>Доброго времени суток!
>>
>>>>Не мешало бы знать что "утёс" и ДШК - разные пулеметы.
>
>Ну так писал явно не с БЧ-2 товарищ. ИМХО, это замполит или военный журналист.
>Лично у меня в области оружия энциклопедические (хе-хе) знания.
Хвастать не буду, но глаза режет...