19.01.2005 10:08 35 лет радиационной аварии на <Красном Сормове>
В январе 70-го года на заводе <Красное Сормово> произошел запуск реактора на строящейся атомной подводной
лодке К-320. Реактор работал всего 15 секунд, но от облучения погибла бригада рабочих в реакторном отсеке.
Оставшиеся в живых ликвидаторы аварии до сих пор ведут борьбу за свой статус.
<Январь - 70>. Так называется организация, в которую входят ликвидаторы аварии на ядерном реакторе. Катастрофа
произошли 35 лет назад в цехе сборки подводных лодок завода <Красное Сормово>. В тот самый миг никто из
рабочих завода не понял, что произошло.
Вспоминает Виктор Пигалицын: <Все встали, подошли посмотреть. Будто изморозью все покрыло. Лодка закачалась, я
переоделся и спокойно пошел домой>.
Только на следующие сутки рабочих стали отмывать специальными растворами. Уровень радиации в цехе превышал
допустимые нормы в тысячи раз. На ликвидацию последствий аварии привлекли: простых рабочих завода. Из 1000
человек до сегодняшнего дня дожили 380. Ни орденов, ни званий, ни особого статуса героев они не получили.
По словам Александра Зайцева, председателя общества <Январь-70>, о них забыли. <Хорошо, что мы объединились и
будем продолжать добиваться статуса ветеранов подразделения особого риска>,- сказал он.
Областные льготы у ликвидаторов были. До января 2005-го. Они бесплатно лечились, имели право бесплатного
проезда и платили за жилье 50% от стоимости. Статус ветеранов подразделения особого риска, которого они
добиваются вот уже 10 лет, позволит получать федеральные надбавки к пенсии. К сожалению, вопрос о статусе
Госдума не может решить вот уже 3-й созыв. Областная компенсация льгот сегодня составляет 100 рублей. Родной
завод не помогает совсем.
Практически всем ликвидаторам сегодня 60. Многие уже не надеются на внимание руководства завода, на помощь от
государства, на уважение подрастающего поколения. Они говорят - мы просто доживаем свой век. Сколько из них
доживет до следующей круглой годовщины не известно
Между прочим, во многих источниках разные даты и все неправильные.
Один ветеран мне это сказал, он тогда на соседней лодке служил.
Это было 8 марта, днем, уже за столом они сидели, хорошо помнит. Бежали на завод в тужурках, снега там уже не было.
Илья.
...Случилось это страшное событие более 30 лет назад. Но лишь в последние годы его подробности стали
достоянием общественности. Немалая заслуга в этом моего собеседника Александра Александровича Зайцева. Ему за
60. Но он энергичен, целеустремлен, всегда на людях. Именно Зайцев несколько лет назад создал в Нижнем
Новгороде общественное объединение "Январь-70", в которое вошли участники ликвидации аварии на атомной
подводной лодке К-320. А произошла эта трагедия не где-нибудь в бескрайнем океанском просторе, а в
полуторамиллионном городе, прямо на стапеле сборочно-монтажного цеха завода "Красное Сормово".
Впрочем, предоставим слово непосредственному свидетелю и участнику тех зловещих событий.
- Было воскресенье, 18 января, - вспоминает Александр Александрович, - я тогда работал в должности главного
строителя отдела главного строительства кораблей. Это - технический руководитель, который ведет свое судно с
закладки до спуска на воду и испытаний. Так вот, в тот день в цехе находились две подводные лодки: К-308,
которая готовилась к спуску, и наша К-320, на которой должны были производиться испытания первого контура
реактора. Мы все гордились своей субмариной. Она была седьмой по счету атомной подлодкой, создаваемой на
"Красном Сормове", и первой в мире с подводным стартом ракет.
Все шло в штатном режиме. Но случилось непредвиденное. Как выяснилось впоследствии, из-за халатности персонала
и конструкторско-технологических недоработок произошел несанкционированный запуск реактора. Он буквально
мгновенно заработал на полную мощность. Не выдержали заглушки первого контура. Вырвало тяжеленную крышку люка
подлодки. Она разбила стеклянный фонарь цеха на высоте 60 метров. Мощный радиоактивный фонтан воды и пара
окатил все вокруг - стоящую рядом подлодку К-308, стены, потолки и полы сборочного цеха. Ну и, конечно, людей.
А их в это время находилось в помещении 156 человек.
Самопроизвольная цепная реакция длилась десять секунд. Котел раздулся, как пузырь, но, выбросив избыточное
давление, к счастью, не взорвался. Зато общая зараженность цеха составила 75 тысяч кюри, огромная доза!..
Это сегодня, после горького опыта Чернобыля, мы с уважением и опаской относимся к радиации. А тогда...
Тогда, успокоившись и умывшись холодной водой, все разошлись по домам. Лишь спустя сутки у людей стали
собирать и сжигать находившуюся на них в тот день одежду и обувь... О серьезной радиоактивной аварии на
"Красном Сормове" тут же сообщили зарубежные радиостанции. В Нижнем Новгороде же (тогда Горьком) о
произошедшем не узнал никто. Так, прошел слушок, что нескольких рабочих-судостроителей обожгло паром из котла
сухогруза (официально сормовичи строили только баржи и сухогрузные самоходки, а не новейшие атомные подводные
ракетоносцы).
Как же на самом деле дальше развивались события?
- Сутки после произошедшего, - продолжает свое повествование Зайцев, - нас не пускали в цех. Там работали
дозиметристы. А 20 января пригласили на совещание. На нем присутствовали академик Александров, наш министр
Бутома, директор завода Юрьев. Вел заседание академик Александров, творец этого реактора. Держал себя он
просто, говорил откровенно: "Ребята, случилась беда. Но вы же судостроители! Надо помочь быстро провести
дезактивацию. Мы должны с вами во что бы то ни стало вовремя сдать эту подлодку. Ведь год-то особенный..."
Тот, 1970-й, действительно был особенным, годом 100-летия В. И. Ленина, и сормовичи искренне хотели отметить
эту годовщину досрочной сдачей боевого корабля, порадовать защитников морских рубежей Родины. Но удивляло
другое. Ведь к моменту происшествия на К-320 уже был сформирован флотский экипаж, и моряки могли поучаствовать
в ликвидации последствий аварии, и в частности дезактивацию сделать быстро и профессионально. Для этого у них
были и специалисты, и средства. Но... руководство ВМФ запретило военным морякам даже близко подходить к
загрязненной радиацией субмарине...
Потому-то и вынужден был уважаемый светила обращаться с просьбой к простым судостроителям, малярам,
крановщикам, судовым уборщикам. Правда, он накануне сам лично вместе с Бутомой и Юрьевым побывал на месте
"хлопка". Потом дозиметристы рассказывали, что снятая с них одежда "зашкаливала"... Словом, мужик не из
робкого десятка. Сормовичи уважают таких. Потому и слушали с доверием.
- Прошу вас, - говорил Александров, - помогите. Не скрываю, дело опасное. Я не медик, но с Курчатовым мы на
практике замечали: если выпить немного перед началом, а после завершения - до полного... То будете живы. И
денег дадим вам...
Такой разговор, по воспоминаниям Зайцева, вел академик с корабелами. И они ответили согласием. В первой группе
добровольцев из 18 человек был и Александр Зайцев. Им была поставлена задача расчистить проход к радиоактивной
подлодке. Ну и, естественно, послужить примером для остальных.
- И сколько же вам платили? - интересуюсь я.
- По пятьдесят рублей на брата в день, - ответил Александр Александрович, - работали два дня по четыре часа.
Считай, заработали по целой сотне. По тем временам это была существенная сумма. Ну и, конечно, спирта и
закуски было вволю! Но знаете, не ради этого шел я. Нет. Я любил свою работу. И на рисковое дело бросала
молодость, романтика. Так уж воспитаны были...
Взволнованный откровенными словами собеседника, оценивая тогдашнюю ситуацию с позиций и ценностей сегодняшнего
дня, продолжаю свое сумбурное и не совсем корректное интервью:
- С помощью каких приборов и механизмов проводили вы дезактивацию?
- Механизмы такие: ведро, швабра и тряпка, - ухмыляется Зайцев, - ими и мыли борта подлодки, стапели, полы и
стены цеха. А дозиметристы потом за нами проверяли. Если не фонит, хорошо, а затрещит - перемывай заново.
- И куда же всю смытую радиоактивную грязь девали?
- Известно куда, в Волгу, она, матушка, все принимала...
- А сколько в живых осталось из вашей первой добровольческой команды?
- Как в известной песне: "Нас оставалось только трое из восемнадцати ребят..." Да, только трое и выжило...
Сейчас я хорошо понимаю, почему погибло большинство. Было так: нас одели в робу, на ноги - деревянные башмаки,
на нос и рот - специальные повязки. Вошли мы первыми в огромный цех и замерли. Мертвая тишина. Силуэты
гигантских подводных кораблей. Обстановка, прямо скажем, жуткая. В волнении большинство из нас закурили, сняв,
естественно, повязки со рта и носа. Я же некурящий. Дышал через марлю. Это мы сейчас знаем, как смертельна
попавшая в легкие радиоактивная пыль. Тогда об этом никто и не подумал...
Никто тогда не задумался и вот о чем: громадный сборочный цех был разделен тонкой перегородкой на две секции.
В одной стояли на стапелях уже упомянутые две подлодки. Их после ядерного "хлопка" и окружающую территорию
цеха начали дезактивировать. В другой же части цеха за перегородкой собиралась третья подводная лодка 671-го
проекта, ракетно-торпедная. Тут постоянно работало до полутора тысяч человек. Их труд не прекращался ни на
день. Как-то само собой считалось, что тонкая кирпичная перегородка защитила судостроителей от проникновения
радиации. А ведь все случилось под одной крышей. И обе половины цеха соединяли огромные ворота, общими были
вентиляция и водоснабжение...
Печальное прозрение пришло скоро, как только люди стали умирать от лучевой болезни...
Но в те дни весь коллектив завода жил одной целью: в срок сдать ВМФ боевые корабли. Завершили дезактивацию,
заменили аварийный реактор на новый. И сдали заказчику обе подлодки.
В тот же год Александр Зайцев почувствовал на себе последствия облучения. Слег в больницу. Врачи настойчиво
посоветовали уйти с завода. Послушался. Но хватило не надолго. Не мог без любимого дела. Вернулся опять на
"Красное Сормово". Снова строил подлодки. Лично участвовал в сдаче шести из них - на базах в Североморске, на
Балтийском и Черном морях.
Два с половиной десятилетия гриф строгой секретности лежал на событиях января 70-го. О случившемся напоминали
лишь участившиеся похороны причастных к ЧП людей.
Только к середине девяностых годов вновь возникли разговоры и дискуссии о пережитой беде. А повод к тому был
серьезный.
- В это время, - говорил Александр Александрович, - в нашей стране появилась узаконенная категория людей с
определенными льготами - ветераны подразделений особого риска. В нее были включены испытатели Тоцкого
полигона, работники некоторых заводов Министерства обороны, на которых случались аварии ядерного характера. И
я с удивлением как-то узнал, что этот статус получили и 14 военпредов завода "Красное Сормово". А должен
сообщить, что впервые в нашем цехе они побывали лишь 18 февраля, то есть спустя месяц после "хлопка", когда
вся радиационная опасность нами была уже устранена. К тому же двое из них получили за это и ордена Мужества!
Меня и всех участников событий это возмутило. Тогда-то и решили мы объединиться в общественную организацию
"Январь-70" и бороться за восстановление справедливости, за то, чтобы положенные по закону льготы получили
все, кто пострадал и активно участвовал в ликвидации аварии на атомной подлодке К-320. Нельзя с двойным
стандартом подходить к подвигу людей! Военным почему-то присваивают статус ветеранов подразделений особого
риска, а проявившим настоящий героизм и самопожертвование гражданским - нет. Это несправедливо!
Со свойственной ему настойчивостью Зайцев начал стучаться во все двери. Выступал в газетах, по телевидению.
Бывал на приемах у местных и московских начальников. Справедливости ради следует отметить, что тревоги и
заботы сормовича практически находили поддержку во всех властных инстанциях. Бывшие нижегородские губернаторы
Немцов и Скляров всем ликвидаторам сормовской аварии присвоили звание "Ветеран труда" и обеспечили их
бесплатным проездом на транспорте по территории области. Словом, сделали все, что в их компетенции.
Чуткость и заботу проявил о корабелах полпред Президента в Приволжском федеральном округе Сергей Кириенко. С
его помощью Александр Зайцев смог не раз побывать в Администрации Президента. Там внимательно выслушали его и
сделали соответствующие запросы в правительство России и пообещали дальнейшую помощь.
Нашел дорогу настойчивый руководитель общественного объединения "Январь-70" и в Государственную Думу.
- Меня, - рассказывает Александр Александрович, - горячо поддержали депутаты Государственной Думы второго
созыва Беклемищева, Громов, Варенников и многие другие. Я вошел в рабочую группу Комитета по делам ветеранов и
принимал участие в подготовке закона, который бы уравнивал военных и гражданских в правах получения статуса
ветеранов подразделений особого риска. В конце 1999 года этот закон был принят Государственной Думой в трех
чтениях и одобрен Советом Федерации. Но... Борис Ельцин в последние дни своего правления наложил на него
президентское вето. Какой-то чиновник дал ему справку о нехватке денег в казне на это. На роскошное содержание
гаранта и его домочадцев огромные суммы в бюджете нашлись. На поддержку же ликвидаторов атомной аварии
пожалели. Тогда нас, гражданских "атомщиков", было пять тысяч человек по России. Сейчас осталось в живых лишь
1800 человек. А из 750 сормовичей, принимавших участие в ликвидации последствий ЧП на подлодке К-320 и голыми
руками собиравших радиоактивную пыль, в живых менее 400 человек! И в основном это очень больные люди. По
проекту закона им достается немного. Они получают право на 30-процентную прибавку к базовой пенсии, лечебное
питание, санаторно-курортное лечение. И - бесплатное захоронение...
Большие надежды возлагает Александр Александрович на новую Думу. После очередной поездки в Администрацию
Президента РФ он собирается встретиться с Борисом Грызловым и попытаться "пробиться" к Владимиру Владимировичу
Путину. В этом намерении его поддержал Председатель областного Законодательного Собрания Евгений Люлин. В
областном парламенте сейчас готовится соответствующее письмо на имя Председателя Государственной Думы.
- Сормовичи в декабре в большинстве своем голосовали за "Единую Россию", - говорит Зайцев, - поддержали на
президентских выборах Владимира Путина. Мы верим, что новый российский парламент и нынешний руководитель
страны восстановят справедливость и не дадут в обиду тех, кто положил свою молодость и здоровье на алтарь
Отечества.
Нижний Новгород
Валерий ОРЛОВ,
собкор "РФ сегодня"