Из серии про флотскую еду...
--------------------------------------------------------------------------------
БКП
Береговой комбинат питания (официальное название того, что моряки называют камбузом) нашей флотилии ремонтировался. То есть ремонтировали не все четырехэтажное здание, а только первый этаж, где находились варочный цех, кладовые продуктов (провизионки), раздевалки гражданских служащих и помещение дежурного по камбузу. Поскольку варочный цех был закрыт, пищу готовили в находящемся относительно недалеко камбузе бербазы (береговой базы), где питались «труженники» РТБ (ракето-технической базы), ТТБ (торпедо-технической базы) ну и прочие обслуживающие подводников подразделения.
Для доставки приготовленной пищи камбузный наряд обеспечивался значительным количеством термосов (все ж кормить предстояло три дивизии) и расходной машиной КАМАЗ. Машина также использовалась вечером для доставки полученных на сутки продуктов со склада на камбуз. Камбузный наряд, кто не знает, вещь особая – у тебя в подчинении находиться помимо личного состава (рабочие варочного цеха и официанты (гарсунщики) помощник (обычно мичман с родного экипажа) и дежурный кок-инструктор с одного из кораблей. По идее, кока следовало бы назначать тоже с вашего экипажа, но кто-то наверху чево-то там не додумал, и у коков имелся свой график заступления, который хранился у одного из флотилийских клерков.
В общем, когда Тесемкин со своим помощником, мичманом Вихаревым прибыл на флотилийский развод, кок-инструктор отсутствовал. Напрочь. То есть он должен был быть, но его не было. Мало того, отсутствовало и то тело, у которого хранился график их нарядов, так что Тесемкин оставался в полном невединии относительно кандидатуры повара. Оперативный дежурный на разводе пытался напрячь заступающую вахту, однако Тесемкин резонно возразил, что искать того, кого даже не знаешь довольно глупо. Ведь не схватишь первого попавшегося навстречу кока и не потащишь на камбуз. Тем более, что на мичмане не написано, кок он или старшина команды трюмных.
Оперативный дежурный после развода обещал предпринять меры к вызову кока-инструктора, а пока предложил заступающей вахте отправляться на камбуз и принимать вахту. То есть пересчитывать бачки, термоса, проверять наличие спецодежды и так далее. Но и к восьми часам вечера – времени, когда нужно двигать на склад для получения продуктов, дежурного кока не было. Вместо него из штаба тыла притащили меню-раскладку и накладную на получение провизии.
Здраво рассудив, что продукты можно получить и без оного лица, Тесемкин уселся в кабину КАМАЗА. Рядом устроился помощник, а личный состав варочного цеха запрыгнул в кузов. Дежурный по камбузу махнул рукой и сказал: «Поехали». Но так только в песне поется. Дежурный водитель машину то завел, однако ехать она не собиралась. Из торопливого невразумительного объяснения «извозчика» Тесемкин только и смог уловить, что «тормоза» и «воздушная система». Простояв заведенными минут с пятнадцать, они наконец двинулись вперед. Но ненадолго. Метров через триста тормоз вновь сработал и КАМАЗ остановился. И так трижды на всем (примерно километровом) расстоянии от камбуза бербазы до склада.
Прибыв наконец на склад, Тесемкин узрел недовольные лица начальника склада и его помощников, которые слонялись из угла в угол в ожидании прибытия новой вахты. Им, естественно, хотелось домой, и причину своей задержки они видели в Тесемкине. Однако виноватым он себя не чувствовал и настоял на тщательном получении продуктов. Расположившись у амбарных весов он, с бумажкой и ручкой в руках, лично складывал веса наваливаемых на весы продуктов, сверяя получившиеся суммы с цифрами в накладной.
В начале десятого (вечера) процесс получения и загрузки продуктов в КАМАЗ был завершен, после чего двинулись в обратный путь. За время стоянки у склада водитель пытался наладить воздушную систему, ползая под днищем с гаечным ключом в руках. Но, судя по времени, затраченному на обратный путь, в этом не преуспел. В одинадцатом часу вечера они наконец добрались до места. Выгрузка продуктов и их размещение в кладовых заняли еще какое-то время, после чего Тесемкин вновь вспомнил о насущных проблемах. А именно – об отсутствии кока-инструктора. Того, как и следовало ожидать, не было.
Тогда дежурный по камбузу отправился в штаб флотилии к оперативному дежурному. Как выяснилось из состоявшейся беседы, тот уже и не помнил, что на разводе отсутствовал кок, а потому никаких действий по поиску его не предпринимал. Данное обстоятельство не на шутку разозлило Тесемкина, который принялся угрожать оперативному тем обстоятельством, что «завтра жрать будет нечего». После недолгой перебранки и ввиду позднего времени стороны в конце концов пришли к консенсусу – завтрак обеспечивают Тесемкин со своим помощником, а оперативный дежурный обеспечит утром явку кока-инструктора. Для пущей убедительности оперативный записал это в свой черновой журнал, обвел в кружок и поставил рядом жирный восклицательный знак.
Когда Тесемкин уже собирался уходить, оперативный неожиданно вспомнил, что в штабе флотилии должен также находиться обеспечивающий от политотдела. Порывшись у себя на столе он даже нашел график обеспечения инженеров человеческих душ. Узнав фамилию, он принялся рыться в телефонной книге, справедливо полагая, что обеспечивающий скорее всего находиться у себя в кабинете и давит на массу (то есть спит). Однако, набранный номер отчего-то не отвечал. Стоявшему рядом Тесемкину следовало торопиться – нужно было заняться распределением ролей при изготовлении завтрака на прорву народа. Потому, видя, что оперативный занялся поисками домашнего телефона обеспечивающего политбойца, дежурный по камбузу откланялся и направился восвояси.
В выделенном под рубку дежурного по камбузу плавсостава помещении он встретил ошалевшего помощника. Тот доложил Тесемкину, что его уже задолбали «ходоки» из различных частей флотилии (преимущественно личный состав срочной службы), которые с различными заманчивыми предложениями один за другим посещали камбуз. В основном их интересовала сгущенка, которая в качестве одного из инградиентов входила в состав утреннего напитка под общим названием какао. Не успел дежурный выслушать своего помощника, как на пороге нарисовался очередной проситель. Мгновенно рассвирипев, Тесемкин вытолкал просителя взашей, после чего закрыл вход с улицы на навесной замок. Сделав это, он вернулся в рубку, где поделился с помощником возникшими трудностями.
Мичман Вихарев, несмотря на то, что служил в БЧ-5 компрессорщиком, оказался довольно сообразительным, и успокоил дежурного сказав, что для завтрака требуется всего лишь сварить вкрутую полученные куриные яйца. Приготовление какао и вовсе не требовало особого ума – следовало лишь вскипятить воду и затем высыпать в кипяток составляющие этого утреннего напитка. С маслом и хлебом (батонами) проблем не предвиделось, поскольку их дележом занимались камбузные наряды дивизий. Следовало лишь обеспечить их выдачу.
К концу текущих суток Тесемкин наконец-то вздохнул с облегчением – хлеб и масло были выданы, яйца заложены в котлы и варились. Еще один котел сейчас заполнялся водой, которой к утру предстояло превратиться в какао. Его помощник развил кипучую деятельность, гоняя порывавшихся уйти отдыхать рабочих варочного цеха. По просьбе помощника, с целью поддержания энтузиазма камбузного наряда, Тесемкин выдал тому три банки сгущенки, и теперь мог смело встречать завтрашнее утро.
После нулей, отпустив помощника отдыхать, дежурный по камбузу сам «встал к станку», поочередно проверяя готовность яиц и закипание воды для какао. Одновременно он пытался прикинуть, на какое количество народу хватит какао, производя сложные и простые арифметические действия на куске картонного ящика. После длительных расчетов он наполнил водой еще один бак, который также поставил на кипячение.
К трем часам ночи – времени смены, яйца еще не были сварены, а вода никак не хотела закипать. Разбудив Вихарева и дав тому ценные указания, Тесемкин улегся на топчан и заснул сном человека, исполнившего свой долг.
В шесть утра помощник поднял его, и, слегка не выспавшийся Тесемкин, принялся вникать в обстановку. Яйца сварены и выгружены в лагуны (такие большие бачки) для каждой дивизии согласно строевки. Какао сварено и парило под полуприкрытыми крышками баков. Его еще предстояло вычерпать в термоса и доставить на камбуз флотилии. Вспомнив об этом, Тесемкин поморщился – учитывая техническое состояние транспорта следовало выезжать заранее, поскольку эдак можно было и сорвать завтрак. С самыми неприятными последствиями. Озаботившись решением текущих задач, он совершенно забыл об отсутствии кока-инструктора.
И вспомнил об этом лишь тогда, когда к нему подошел незнакомый кап-три и подергал за рукав. Выяснилось, что это был тот самый обеспечивающий из политотдела флотилии. Того интересовало, как обстоят дела на камбузе, все ли продукты получены, какие замечания и множество прочих мелочей … кроме главного. ГДЕ КОК-ИНСТРУКТОР. В ходе дальнейшей беседы выяснилось, что политбоец и слыхом не слыхивал об отсутствии основного лица камбузного наряда. А между тем завтрак заканчивался и следовало принимать какие-то меры по приготовлению обеда.
Дав Тесемкину твердое заверение, что в течение часа кок-инструктор прибудет в его распоряжение, кап-три испарился, оставив дежурного наедине с проблемами. А ведь предстояло еще собрать все термоса и доставить их назад на камбуз бербазы. Кроме того, следовало также озаботиться и приготовлением обеда, который был не за горами. Назначив старшим по сбору и погрузке термосов одного из вахтенных, дежурный по камбузу отправился назад, заглянув по пути в штаб родной дивизии. И первым, кого он увидел, был СПНШ (старший помощник начальника штаба) дивизии, непосредственно отвечавший за несение вахт в гарнизоне и флотилии. Из короткой беседы с ним Тесемкин уяснил, что кок-инструктор должен был заступать не от их дивизии. Поделившись своими горестями с начальством, сочувственно кивавшим лысеющей головой и обещавшим помочь в решении главной проблемы, ободренный дежурный вернулся на камбуз.
Здесь деятельность его помощника была видна невооруженным глазом – все котлы были вымыты, в некоторые уже была залита вода, а другие загружались продуктами. Приняв посильное участие в процессе загрузки котлов (для этого пришлось остановить мичмана Вихарева, хотевшего «зарядить» все имеющиеся в наличии), Тесемкин, ввиду сложившейся ситуации, обратился с просьбой о помощи к одной из пришедших на работу служащих. Кратко обрисовав ситуацию и посулив некие материальные выгоды, он добился заинтересованности собеседницы, которая к концу беседы изъявила горячее желание внести посильную лепту в процесс приготовления обеда.
До обеда камбуз несколько раз посещали какие-то там проверяющие, включая и того самого обеспечивающего, однако кок-инструктор так и не появился. Обеспечив моряков обедом, Тесемкин продолжил дипломатические переговоры с труженицей варочного цеха, итогом которых стало совместно коммюнике о намерениях по изготовлению ужина. В дальнейшем все шло по уже накатанной дорожке – та командовала, а помощник дежурного со стаей матросов живо исполнял все ее указания. Процесс кипел и ужин бы готов в срок.
Развод суточного наряда флотилии проводиться в семнадцать ноль ноль. Потому, заполнив журнал приема-сдачи дежурства, Тесемкин с нетерпением ожидал смены, предварительно одарив служащую всем договорным. Ровно в семнадцать тридцать на пороге его рубки нарисовалась некая фигура, представившаяся коком-инструктором. Тут нервы каплея не выдержали, и он пришел в себя лишь в объятьях своего помощника, оттягивавшего его от распростертого на полу тела. Поднявшись и отряхнувшись тело доложило, что он пришел заступать и ищет того, кто ему должен сдавать вахту.
История умалчивает, как происходил процесс сдачи, но в тот же вечер Тесемкин таки попал домой.
-------------------------------------------------- http://forum.vif2ne.ru:2003/nvk/forum/7/co/989972.htm
Досуг
Досуг – это то, чем занимается подводник в свободное от службы время. А чем можно заняться в отдаленном гарнизоне за двумя КПП? При минимуме культурно-массовых учреждений досуг в большинстве случаев сводился преимущественно к «домашним пьянкам». То есть не просто так пили, а «по случаю». Ну там юбилей у кого какой (4 года, 4 месяца и 4 дня со дня свадьбы) или день рождения Бебеля. У одного знакомого на кухне прямо над столом висел отрывной календарь, так что, сколько раз мы у него не «керосинили», повод всегда находился. Хозяин только голову поднимет, и хоп, повод уже в наличии.
В связи со скудностью «репертуара» местного ДОФ (для непосвященных – дом офицеров) и отсутствием собственного жилья (это в основном касалось молодых, красивых и неженатых офицеров), да и возникающей иногда физиологической потребностью хотя бы увидеть женское лицо моложе 40 лет, большинство «молодых да неженатых» предпочитали «тусоваться» в местном ресторане (на слэнге – «кабак»). Там можно было съесть чего-нибудь не из холостяцкого набора, хорошо выпить, и даже потанцевать с относительно доступными лицами противоположного пола.
Среди «женатиков», как правило, процветала «бытовуха» – питье водки дома. Что имело ряд положительных моментов – во-первых, в поселке можно было нарваться на патруль, или, того хуже, на кого-нибудь из большого начальства, знающего тебя в лицо. Во-вторых, всегда имелась «подпорка» в виде жены, не способной бросить, хоть какого, но все-таки мужа, на произвол судьбы. В третьих, ходили в гости недалеко, как правило, к соседям по дому или даже подъезду. Имелся еще ряд не очень существенных моментов, отличающих женатого подводника от холостяка.
До начала «перестройки», учиненной партийцами, хождение по гостям имело ряд специфических особенностей, резко отличающихся от всего общеизвестного. В первую очередь это было связано с продолжительностью рабочего дня плавсостава. У нас на корабле его обычно обзывали «резиновым». То есть начинался он, как и положено, в восемь утра (с момента подъема флага). А вот завершение его было на редкость непредсказуемо. Эта непредсказуемость заключалась в том факте, что командир не мог отпустить домой офицеров и мичманов, пока в штабе дивизии не закончиться аналогичный доклад под руководством комдива.
В этом, по мнению плавсостава, крылась величайшая несправедливость – штабников не напрягали с вахтами и нарядами (не более двух – трех в месяц) и они зачастую позволяли себе задерживаться на службе подольше, демонстрируя командованию свое служебное рвение. Последнее, что было установлено личным наблюдением, порой и вовсе не собиралось домой. Оно (в лице НЭМСа – начальник электромеханической службы дивизии) и одного из его заместителей могло сидеть в рабочем кабинете и играть в шахматы до полуночи. К тому времени у «гроссмейстеров» обычно заканчивалось курево, и они активно «постреливали» сигаретки у лиц дежурно-вахтенной службы.
Таким образом, добро на сход можно было получить только после выполнения следующих условий: 1. Должен закончиться доклад в штабе дивизии, 2. Командир должен дозвониться до командира дивизии (при условии, что тот сидит в своем кабинете, а не шляется по штабу), 3. Потом свой доклад проведет командир ПЛ с командирами боевых частей, которые, в свою очередь 4. Проведут доклад в подчиненных боевых частях и службах. Глубинный смысл этих «докладов» обычно заключался в доведении ожидаемых мероприятий на завтрашний день. Однако, как показывала сама жизнь, все сказанное вечером к утру обычно переигрывалось, и приходилось, взяв ноги в руки, рысью скакать с подъема флага в штаб дивизии на какое-нибудь занятие «По правовой подготовке». Или наоборот, одев белые рубашки на торжественное собрание по какому-то там случаю, вместо этого «случая» брать ломы и шагать в зону долбить лед. ( «Бо трактору з торпэдой на проихать» – говаривал один из участников несостоявшейся церемонии вручения вымпела за успехи в БП и ПП).
Все это приводило к тому, что даже самые «быстроходные» моряки попадали домой не ранее 21-00. А если после доклада еще и возникала настоятельная потребность чего-нибудь «доделать», то попадание в семью откладывалось до 23 или даже 24-00. Само собой, подобное накладывало свой неповторимый отпечаток на сам процесс «хождения в гости», ибо гостей следовало ждать не ранее конца суток, что считалось вполне хорошим тоном.
Кроме того, учитывая молодость подводников и не до конца утерянный романтизм, им требовалось, кроме времени на еду и питье, также и время на общение. А иногда даже и танцы. Поскольку наличие жен предполагало, что и их следует развлекать. Столь поздний срок ухода со службы породил новый вид отдыха, получивший, еще до выхода в свет одноименного фильма, название «От заката до рассвета». Суть его заключалась в следующем – праздник начинался с наступлением новых суток и продолжался вплоть до времени убытия на службу, что в определенной степени предохраняло личный состав несрочной службы от такого дисциплинарного проступка, как опоздание на службу.
Конечно, в случае реального праздника подводники стремились отпроситься у командира или старпома пораньше на законных основаниях, так сказать, по поводу. Однако тут многое зависело от человечности старпома (наш «папа» это дело целиком и полностью переложил на своего первого боевого заместителя). И тут все зависело от того, попадали вы или ваш подчиненный личный состав в «черный список» неславных дел, который скурпулезно вел старпом в своей записной книжечке. Если вы имели честь оказаться там, то суваться к СПК не следовало – чего доброго, в припадке служебного рвения, он мог и вовсе задробить сход на берег. Типа «праздника не будет», если тебя нет.
Впрочем, обзывать старпома «кровожадным хищником» и «самодуром» было бы не совсем справедливо – каких только сюрпризов не преподносит жизнь, особенно если ты служишь на подводной лодке. Как правило, он давал «добро» на сход, при этом приговаривая – «Небось опять завтра будешь стоять в строю с красными, как у не сравшего три дня марсианами глазами и дышать на меня содержимым своей двенадцатиперстной кишки». И не смотря на ваше возмущенное: «Да что вы, завтра же на службу», лишь усмехался. И, как правило, оказывался провидцем.
Несколько иначе обстояло дело с выходными. Тут начальство не в силах было особо влиять на досуг подводников, хотя периодически нагружало экипаж всякого рода «боевыми.работами». Например, какой-нибудь умник наверху вдруг решал, что погрузить торпеды на лодку лучше всего в субботу или даже воскресенье. При этом в воскресенье выяснялось, что подводники предупреждены и собраны на борту, а личный состав ТТБ (торпедо-технической базы) об этом даже не подозревает. На прискакавшего воскресным утром минера (командир БЧ-3) с заявками, дежурно-вахтенная служба торпедистов смотрела, как кузнец Викула на черта в известном произведении Гоголя.
Отдельно нужно сказать о проведении доковых операций (постановка или выход ПЛ из плавдока). Вполне возможно, и подводники это вполне допускали, что выполнение этих мероприятий по ночам не позволяет спутникам вероятного противника засечь, что какая-то лодка выйти в море не может. Но тогда почему, спрашивали себя мы, это были сплошь ночи с субботы на воскресенье? Может, по воскресеньям американские спутники отдыхают, зависая на выходные где-нибудь над Луизианой или Кентукки? Или эти Кентукки были у кого-то из начальства в мозгах? На этот счет возникали и опровергались самые фантастические теории, пока один из рабочих дока не признался, что им платят повышенную ставку за проведение доковых операций в ночное время, которая в выходные дни еще более возрастает. Эта новость мигом облетела весь экипаж, который моментально проникся презрением к столь прозаичной причине. А куда деваться?
Наряду с «нереализованными» выходными у плавсостава было особое отношение к государственным праздникам. Для стороннего наблюдателя это могло показаться дикостью, но что есть, то есть. Дело в том, что по случаю праздника начальство любило устраивать торжественные построения с речами и читками приказов, торжественным прохождением парадным маршем под оркестр и возложение венков. И это только в казарменном городке. Обычно после этого начиналась строевая прогулка, посвященная этому празднику, заканчивавшаяся на главной (и единственной) площади поселка. Зачастую даже проводился еще один митинг, на котором помимо командующего или ЧВС-а (члена военного совета) выступал и глава поселковой администрации.
Строевая прогулка, по всей видимости, служила верным будильником для остальных обитателей городка. Звуки оркестра сигнализировали о том, что пора вставать и спешить на площадь, по которой вскоре пройдут церемониальным маршем их папы и мужья. По случаю празднеств начальство могло учудить также и концерт художественной самодеятельности, добровольно-принудительную явку на который отмечал замполит каждого экипажа. Некоторые подводники справедливо возмущались, что отдельные рожи артистов им приелись еще на службе и вполне резонно вопрошали друг друга – а нельзя ли вместо этого просто посмотреть телевизор с домочадцами? Начальство в лице замов выслушивало такие вопросы, но отвечать не хотело, переадресовывая к командиру. Лезть к командиру с подобными глупостями не хотелось никому. По одной, очень простой причине, озвучивать которую неполиткорректно.
С началом процесса перестройки наверху таки обратили внимание на досуг подводника. Вначале последовало распоряжение о компенсировании выходных дней для тех, кто стоял в наряде или на вахте. Затем пришла очередь предпоходового отдыха, который предоставлялся всему личному составу, готовившемуся к убытию на боевую службу. Во времена застоя подобные нововведения, несомненно, вызвали бы горячее одобрение всего плавсостава. А теперь, в условиях нарастания дефицита товаров и перехода на карточную систему обеспечения продуктами, все эти послабления были нивелированы нарастающей государственной немощью.
Вскоре время досуга стало использоваться для облегчения материального положения подводников, которым перестали своевременно выплачивать заработную плату. Такая трансформация на многих оказала шокирующее воздействие и ряды плавсостава начали постепенно редеть – народ понял, что его снова обдурили. Я так понимаю, что все случившееся потом напрямую связано с тем обстоятельством, что правительство напрочь забыло о досуге своего народа.
----------------------------------------------------
