Re: Хоть кол на голове... Уважаемый kregl! На чьей голове Вы чешете кол?
моряк станет подавать сигналы SOS для собственного удовольствия, тем более когда под ногами гибнут товарищи? Но дело даже не в этом - экспертиза однозначно говорит, что стуки исходили из подводной лодки.
>- На чем основана такая уверенность?
>- Любые звуки имеют еще и фон. На надводном корабле фон - это жизнедеятельность самого корабля: работают котлы, машины, люди. А здесь фон - только журчание воды (акустик выразился - хлюпанье) и шипение воздуха.
>- Если у следствия нет желания это учитывать, можно ли его заставить - я имею в виду, конечно, правовые средства.
>- Я подал жалобу на постановление о прекращении уголовного дела, в которой просил возобновить предварительное следствие. Через 50 минут средства массовой информации раструбили, что моя жалоба - а это толстенная папка! - изучена и отклонена. Возник вопрос: что делать дальше? Совершенно ясно, что подавать жалобу в военный суд крайне нежелательно. Поэтому весьма удачно, что эксперты Министерства обороны сочли необходимым провести пресс-конференцию, на которой не пожалели для меня помоев - я некомпетентен, ничего не понимаю - и вдобавок бросили мне обвинение в том, что я создаю себе имидж.
>- Такие обвинения не редкость, когда адвокат противостоит государству...
>- И они дают веское основание для иска о защите чести и достоинства. Я некомпетентен - в чем? Я передергиваю факты - докажите. Один иск подан в Останкинский суд - по Пиманову, программа "Человек и закон" - и заместителю главного военного прокурора Пономаренко. Второй - в Пресненский суд - по экспертам Министерства обороны.
>- Суд общей юрисдикции, по вашему мнению, объективнее военного?
>- Дело не в том, что я плохо отношусь к военному суду - зачастую он лучше, чем гражданский, менее коррумпированный, там люди глубже разбираются в делах и работают профессиональнее. Но я не боюсь обращаться в гражданский суд, потому что бремя доказывания при моем иске лежит на ответчике - мне надо доказать только, что такие сведения распространены и порочат мои честь и достоинство. И здесь все будет зависеть от того, смогут ли они доказать соответствие действительности своих высказываний - конечно, они не смогут, потому что это невозможно.
>- Дело Холодова укладывается в эту схему?
>- Не могу судить о делах, которых я не знаю. Я сужу по своей практике, хотя не исключаю, что и в военных судах бывает всякое. А от Останкинского суда мне много не нужно - ведь компенсации морального вреда я не требую. Я рассчитываю, что в мотивировочной части решений будет указано, что мои выводы обоснованные, что у меня были основания сомневаться в заключениях экспертов, так как есть и альтернативные заключения. С этим решением мы вернемся в военный суд.
>- Почему подводники не пытались выйти?
>- По-видимому, они были обессилены - лейтмотив записок: "будем пытаться всплывать, но вряд ли выдержим декомпрессию". Они готовились к выходу - 19 человек имели снаряжение. Но в таких случаях очень важен контакт со спасателями. А контакта не было. На них просто не обратили внимания. Точно такое же безразличие мы наблюдаем и сейчас.
>- Военная прокуратура оказалась не на высоте?
>- Было бы несправедливо говорить о ней плохо - главный военный прокурор Александр Савенков не чинил мне препятствий; впервые по такому делу родственники признаны потерпевшими, им дали возможность ознакомиться с делом, где есть и секретные материалы. Это заслуга главного военного прокурора. Но его возможности ограниченны - решение было, как принято сейчас выражаться, политическим. Поэтому даже если дело дойдет до суда, виновные получат, как сейчас принято, 10 лет условно.
>Даже после смерти моряков преследует несправедливость - 40% средств, собранных в помощь их родным, использованы не по назначению. Между тем, использование пожертвованного имущества не в соответствии с назначением дает пожертвователю право требовать отмены пожертвования. Я сам внес в пользу потерпевших посильную сумму, которая была бы неплохим подспорьем для 118 семей погибших, и в этой части у меня возникает право требования к распорядителям фонда "Курска". И мне ничего не остается, как воспользоваться им, чтобы деньги попали тем, кто имеет на них право.
>- Оправданны ли те силы, которые вы тратите, если шансы на обвинительный приговор ничтожно малы?
>- Мы делаем это для будущего. Пусть виновные посмеиваются над тем, что все сходит им с рук. Так будет продолжаться не всегда, если общество сделает из происшествия свои выводы.
>Как написал в своей записке капитан-лейтенант Колесников - отчаиваться не надо. Это не та часть, где он обращается к родственникам. И не себя он подбадривал - это, по-видимому, был несгибаемый человек при всей своей детской внешности. Он, как выражаются юристы, говорил с неопределенным кругом лиц, иначе сказать, с обществом.
>Вы, наверное, обратили внимание, что одна из записок - самая короткая - содержит всего несколько слов. Моряк ничего в ней не пишет о температуре и давлении. Он говорит лишь: "Мы делали все по инструкции" - и от командования, по-видимому, ожидал того же: уставы, если их исполнять, полностью исключают подобный абсурд. Скрытый смысл записки понятен: военный человек не станет упрекать командира: "Я погибаю из-за твоей глупости и лени". Но он может констатировать: "Я сделал все, что мог". Вы можете возразить, что это сказано для самого себя - для человека долга это действительно много значит, это вселяет мир в его душу, но раз моряк, умирая, счел нужным это записать, значит, он хотел, чтобы все это знали: экипаж ждал положенного по инструкции спасения, в котором было отказано. Загружать служебную переписку проклятиями он не стал, но тем более грозно звучит невысказанное. Немое обвинение самое тяжкое, прокуратура бессильна его отклонить, и самые большие звезды на погонах, стулья с самой высокой спинкой от него не спасают. А неопровергнутое обвинение общество - так уж заведено - воспринимает как приговор.
>-------------------------------------
