>>С первым нельзя не согласиться; да - воинское преступление. Однако, экспрессия столь сурового приговора предполагает право на встречный вопрос, не менее жесткий: те офицеры и мичманы, что заперли себя в кают-компании, сыммитировав арест, они кто? На их глазах совершалось преступление и никто из них не сказал: "А, давайте-ка, свяжем его"... Это только один штрих к портрету события. Должно быть, много чего интересного найдется, если поворошить тома Дела. Не столько о В.Саблине, сколько о нас.
>
>Вы совершенно правы - это штрих к событию, а не портрету Саблина. Тем, кто заперся в каюте, по голове таки надо надавать - они знали, что происходит преступление, и никак не попытались остановить преступное деяние. Но на то, что и как сделал Саблин, это НИКОИМ образом не влияет.
Добрый день!
Для меня здесь вопроса, собственно, нет. Запершиеся в каюте - это мы, во всем многообразии.
Имел же ввиду несколько иное. Саблин выступил на корабле дважды; перед матросами и офицерским и мичманским составом.
Боюсь, что Замполит свою "Матчасть" знал хорошо. Похоже, нашел те слова, которые нейтрализовали волю к сопротивлению. Причем, сделал это не вдруг и не за раз. По некоторым признакам все его предыдущие действия в должности, растянутые по времени,(например в ленкаюте висел такой плакат: “...Каждый должен чувствовать свою независимость для того, чтобы он мог утверждать начала справедливости и свободы, не будучи вынужденным предательски приспособлять их к обстоятельствам своего положения и к заблуждениям других людей...”) готовили к восприятию именно этих конечных выступлений. То есть, смысл "чудачеств" Зама офицерам, наконец, стал понятен.
Поддержали его не все. Но и пассивная часть экипажа работала в копилку действий Саблина. То есть, все-таки, как действие одной части экипажа, так и бездействие другой на Саблина влияли самым решительным образом.
