Как и каждый корабль, спасательное судно подводных лодок «Казбек» имеет свою историю и не вспомнить о ней нельзя, поскольку судьбы многих тысяч моряков-спасателей были связаны годами службы на этом корабле и тяжелая, на пределе человеческих сил работа спасателя, оставила свой след в каждом из них на всю оставшуюся жизнь. Не даром многие моряки срочной службы, мичманы и офицеры до сегодняшнего дня не потеряли дружеских связей друг с другом и мы довольно часто встречаемся и переписываемся друг с другом. Среди них трюмный-машинист Николай Ткалич, электирик Виктор Трунов, боцман Сан Саныч Николаев, баталер Иван Макаренко, штурман Павел Штейн, врач Леонид Старча и другие...
В состав Черноморского флота «Казбек» вошел 19 ноября 1965 года.
За двадцать восемь лет эксплуатации этот корабль-спасатель подводных лодок, водоизмещением всего 940 тонн, прошел сотни тысяч миль по Балтийскому, Черному и Средиземному морям, Ладожскому озеру и рекам от Невы, Волги до Дона. Дважды, этот небольшой корабль, успешно выполнял задачи боевой службы в Средиземном море (ох как трепало нас Средиземное море...).
Его командиры и экипажи провели тысячи успешных поисковых и спасательных операций, а водолазы-глубоководники нашли и подняли не один десяток затонувших объектов: самолетов, вертолетов, учебных подводных лодок, мин, торпед, авиабомб и прочей весьма опасной военной техники.
Я расскажу всего о двух годах жизни экипажа этого спасательного судна, когда мне довелось служить на нем командиром, чтобы читателю было ясно, какой напряженной жизнью жили экипажи этого спасателя и как много они умели.
В феврале 1973 года в море, во время тренировок водолазов на глубине 160 метров по подъему макета подводной лодки на «Казбеке», произошел взрыв паров бензина в кладовой расположенной под столовой команды. Четыре члена экипажа погибли, 9 получили ранения различной тяжести, корпус судна получил значительные повреждения, но судно осталось на плаву и самостоятельно вернулось в Севастополь.
Непосредственный виновник происшествия электрик Н. Курло погиб, командир спасателя М. Жовковский был снят с должности, командир БЧ-5 Э. Акопов получил значительный срок заключения.
Поврежденный корпус, две водонепроницаемые переборки и палубы «Казбека», после взрыва, наскоро залатали на 13 судоремонтном заводе, и поскольку в этот год на флоте других, находящихся в строю, спасательных судов подводных лодок не было, «Казбек» продолжал второй год нести бессменное дежурство в составе спасательного отряда флота.
С резервом командных кадров на флоте, в то время было худо, и поэтому назначение новых командира корабля и командира БЧ-5 затягивалось. Спасатель продолжал работать в море под началом временных командиров, приходящих на разовый выход в море с других спасательных судов, что усугубляло и без того неважное положение дел на корабле.
Все девять офицеров спасателя в соответствии со штатом имели звание старший лейтенант, и только должность командира была капитан-лейтенанской. Помощником командира был грек Василий Попандопуло, человек с прекрасными человеческими качествами, но укачивающийся только от одной команды: «Корабль к бою и походу приготовить», поэтому в море он бывал просто балластом, даже вахту не мог нести, за что и был через пару лет списан на берег. Командир штурманской части и связи был Павел Штейн, прямодушный и пунктуальный офицер, начальником АСС Валентин Галин, неплохой водолазный специалист, обремененный большой семьей, не имеющей своей жилой площади и страдающий по ней больше всех, начальником медицинской службы Леонид Старча, опытный тридцати трех летний врач-физиолог живущий на судне и крайне редко сходящий на берег. Должность младшего врача-физиолога оставалась вакантной длительное время. Заместителем командира по политической части был Василий Пазенко, выросший из мичманов, мастер «золотые руки», все свое время отдававший гравировке по металлу и не особенно мучавший экипаж политической учебой и воспитательными мероприятиями.
Обязанности командира БЧ-5 исполнял, старшина команды мотористов мичман Виктор Лагутин, не отличавшийся трезвостью, но хорошо знавший технические средства судна и способный поддерживать их работу, не смотря на их запредельный износ. Старшинами команд водолазов были мичманы Андрей Лейтранс и Валентин Ефимчук имеющие по нескольку тысяч часов работы под водой на глубинах до 200 метров и главный старшина срочной службы Василий Ефремов, заслуживший эту должность образцовым знанием специальности и умением управлять даже своими годками. Старший боцман спасателя Александр Николаев и старший баталер Иван Макаренко имели за своими плечами немалый опыт службы и свое дело знали хорошо.
Мне в это время было 26 лет и я, в звании старший лейтенант, служил на спасательном судне «СС-21» проекта 527М, водоизмещением 3300 тонн, в качестве помощника командира. «СС-21» выполнял задачи боевой службы в Средиземном море. Его командиром был капитан-лейтенант Геннадий Григорьевич Селиверстов, научивший меня за два года совместной службы многим секретам морского и спасательного дела так, что я уверенно чувствовал себя на мостике спасателя в самых различных условиях, в том числе поисково-спасательных действиях.
Командир 409 ОДАСС капитан 2 ранга О. Крот в состав, которого входил СС-21, и начальник АСС ЧФ инженер-полковник Лейбович положительно оценивали мои действия по службе штурманом и помощником командира на спасательных судах СС-53 и СС-21. Их выбор, при назначении нового командира на «Казбек», пал на меня.
Сдав дела на «СС-21» штурману Анатолию Слюта я на среднем десантном корабле возвратился из Средиземного моря в Севастополь и 4 июня 1973 года принял командование СС «Казбек».
Корабль и его экипаж находились в весьма плачевном состоянии. Изрядно помятые палубы, надстройки и борта спасателя, густо замазанные тросовой смазкой и ржавыми потеками, экипаж, одетый в рваные робы и обутый в самодельные с деревянной подошвой шлепанцы, обозленные на весь мир и свою судьбу офицеры и мичманы, давно не видевшие берега и своих семей, вызывали жуткое впечатление. Вновь назначенный начальник управления ВС и АСС капитана 1 ранга Лев Потехин одновременно со мной вступивший в должность был в шоке после осмотра «Казбека».
Однако в этот период другого спасателя, способного выполнить глубоководные подводно-технические работы, обеспечить подъем затонувшей техники и оружия, испытания многочисленных подводных лодок, выполнение плана боевой подготовки и пр. пр. в строю на флоте не было (СС-21 на боевой службе в Средиземном море, СС-26 и СС-50 проходили очередной ремонт, СС-13 и СС "Зангезур" готовили к выпуску из школы водолазов очередную смену, СС-15 работал в районе Феодосии и Керчи на науку и к дежурству по флоту не привлекался). Экипажу Казбека дали четверо суток на проведение планово-предупредительного ремонта, без вывода из состава дежурных сил флота, понизив готовность к действиям с 30 минут до четырех часов. Однако никто из командования почему-то не подумал о возможности подмены офицеров и мичманов «Казбека» хотя бы на сутки специалистами штаба дивизиона и других судов, стоящих в ремонте, а ведь они уже несколько месяцев не были на берегу.
Начинать пришлось именно с поиска возможностей подмены на сутки поочередно офицеров и мичманов, кроме мичмана Лагутина, который трое суток не вылазил из машинных отделений, восстанавливая вышедшие из строя дизель-генераторы, компрессоры и системы. И это мне удалось. А на третий пришлось самостоятельно вывести корабль в море для поиска и подъема экспериментальной авиабомбы зарывшейся в грунт на глубине 100 метров в 5 милях южнее мыса Фиолент.
До этого времени, её искали уже полтора года десятки кораблей, гидрографических и спасательных судов, на берегу были развернуты посты навигационного координирования и специальный командный пункт, и все было напрасно, надежды на успешный поиск и подъем уже улетучились и «Казбек» послали в очередной раз, чтобы показать вышестоящему командованию, что работа продолжается и ...
И надо же так случиться, что нам повезло! На вторые сутки ползания по уже хорошо изученному грунту в наблюдательной камере оператор мичман В. Ефимчук обнаружил в углублении холмистого грунта, на глубине 92 метра едва заметный кончик искусственного троса. Спустили пару водолазов, они потянули за этот кончик и вытащили часть специального стропа так долго разыскиваемой флотом экспериментальной авиабомбы.
Бомба с величайшей осторожностью, специальными устройствами была извлечена из грунта, поднята до глубины 10 метров. Дальнейший подъем этого изделия на поверхность и погрузка на прибывшее специальное судно проходило без участия экипажа «Казбека», всех, включая меня командира, попросили на палубу не выходить.
За эту работу, прямо в море, экипаж «Казбека» получил денежную премию в размере месячного оклада. Её вручал и благодарил экипаж лично главный конструктор проекта авиабомбы.
Эта успешно выполненная работа и побывка на берегу большей офицеров и мичманов и части матросов и старшин резко повлияли на дух и повышение самооценки экипажа. Полученные деньги, по моему предложению, все отдали в корабельную кассу на нужды экипажа корабля. На них старшина команды снабжения Иван Макаренко «достал» каждому матросу по два комплекта нового рабочего платья (из старой белой добротной парусины), по паре новых рабочих и выходных ботинок, посуду в столовую команды, старенькую пишущую машинку «Москва» и отличные кожаные корочки для корабельной документации. Уже через две недели экипаж «Казбека» (в белой робе, флот уже перешел на синюю) и сам вымытый и очищенный от грязи корабль было не узнать. Через две недели на учение по поддержанию жизнедеятельности и спасению экипажа затонувшей подводной лодки с глубины 120 метров выходил чистенький, вылизанный корабль с уверенным экипажем, которому не стыдно было его показать многочисленному начальству.
Учение провели вполне профессионально. В 06.00 ПЛ легла на грунт на глубине 120 метров на рейде мыса Айтодор в 8 милях от берега и подала сигнал об аварии. Через три с половиной часа в район прибыли силы поиска, обнаружили ПЛ на грунте и с подходом «Казбека» передали ему контакт. «Казбек» принял контакт с ПЛ на грунте своим гидролокатором МГ-11 и подтвердил её нахождение в обнаруженном месте эхолотом НЭЛ-5, якорь контрольного буя положил на грунт в полутора метрах от рубки ПЛ. Уверенную звукоподводную связь с ПЛ, несмотря на плохую гидрологию, установили на МГ-16 и ГАС «Кама». ПЛ, по команде руководителя учения капитана 1 ранга Л. Н. Потехина, выпустила аварийно-сигнальный буй, с борта «Казбека» спустили ЯЛ-6 и установили с ПЛ телефонную связь. Дивизионный штурман Н. Кузнецов на ВМ-88 произвел разметку полигона, СБ «Орион» с баржей МБСН-472250 выставили рейдовое оборудование и... опустился такой плотный туман, что с мостика «Казбека» не было видно гюйс-штока.
На мостик поднялся заместитель командира дивизиона по СР капитан 2 ранга Игнатьев Н.Ф. и не приказал, просто сказал мне: «Виталий, надо постараться в тумане иначе не уложимся в норматив…».
В 60-70 годах командованию всех уровней рекомендовалось предоставлять командирам максимум самостоятельности и вмешиваться в управление кораблями только в крайнем случае. А уж торчать на мостике рядом с командиром считалось вообще не приличным. И экипаж «Казбека» постарался. РЛС «Дон» включили на минимальную шкалу и ориентируясь только данными по РЛС экипаж самостоятельно, без помощи других судов, встал над подводной лодкой курсом 30° на четыре бочки затратив на этот маневр менее одного часа. К 16.00 СС «Казбек» стоял растянутый на четырех рейдовых бочках над «аварийной» подводной лодкой лежащей на грунте на глубине 120 метров.
Ну а дальше по схеме ежемесячно отрабатываемой спасательными судами на макетах ПЛ: подтянулись на швартовных канатах к центральному бую, выставленному при обнаружении ПЛ, ошвартовали к борту спасателя аварийно-сигнальный буй ПЛ и вывели телефонную связь на КП спасательных работ развернутый на рострах спасателя. Под воду пошла наблюдательная камера, которая навела платформу водолазного колокола на эпроновскую выгородку ПЛ. Затем первая пара водолазов В. Фандюхин и Н. Кобрин присоединила ходовой тросик к этой выгородке, приняла шланги вентиляции отсеков ПЛ, присоединила их к системе вентиляции ПЛ, провентилировали отсеки, и отсоединили шланги вентиляции проработав на глубине около одного часа. Следующая пара водолазов приняла по ходовому тросу шланг ВВД и отработала эпизод подачи воздуха высокого давления на подводную лодку. Наступила ночь, туман исчез, подул западный несильный ветер, и появилось сначала небольшое, а потом все увеличивающее свою скорость течение на северо-запад, но работы по плану учения продолжались.
Выполнение первых простых элементов, несмотря на усиливающееся течение, ни у кого не вызывало сомнения, а вот последующие действия зависели не только от мастерства водолазов, но и от способности преодолеть боязнь экипажа ПЛ принять в прочный корпус несколько тонн забортной воды при открытии крышек торпедных аппаратов при передаче водолазами на ПЛ пеналов с аварийно-спасательным имуществом, теплой одеждой и пищей и после присоса спасательного колокола СК-64 к комингс-площадке на палубе ПЛ.
Не сразу, но психологический барьер, с помощью прикомандированных к экипажу ПЛ офицеров водолазного специалиста Вячеслава Стукалова и врача-физиолога Юрия Столбова, был преодолен и водолазы мичманы М. Лейтранс и Г. Баксан затолкнули через открытую подводниками переднюю крышку первого ТА ПЛ отсека в два пенала, которые подводники, вместе с забортной водой, заполнившей аппарат вместе с пеналами приняли в первый отсек.
И тут, усилившимся течением, оборвало трос кабель аварийно-сигнального буя, исчезла связь с ПЛ по телефону. Однако звукоподводная связь с ПЛ на МГ-16 и ГАС «Кама» были надежными и учение продолжили. Следующая пара водолазов закрепила ходовой трос спасательного колокола на верхней крышке люка первого отсека ПЛ, проверила чистоту комигс-площадки и к ней пошел спасательный колокол управляемый дивизионным водолазным специалистом Николаем Домаревым и уже упомянутым старшиной третьей команды водолазов мичманом Валентином Ефимчук.
«Казбек» в целях безопасного маневра СК-64 на швартовных канатах оттянулся вправо на 30 метров.
Валентин Ефимчук после второй попытки «присосал» и присоединил спасательный колокол к комингс-площадке ПЛ, открыли люки и в спасательный колокол перешли четверо подводников и два офицера 409 ОДАСС (врач-физиолог Ю. Столбов и водолазный специалист В. Стукалов).
Колокол благополучно «отсосался» от комингс-площадки ПЛ и пошел наверх, но примерно на 50 метрах от поверхности ходовой трос заклинил между укладками троса в лебедке спасательного колокола. Операторы СК-64 не смогли устранить неисправность.
Пришлось, переводить лебедку на свободное вращение и, преодолевая сопротивление клинившего в лебедке ходового троса, тянуть колокол наверх страхующим капроновым тросом, закрепленным за шток в верхней части СК, наложив его на кормовой швартовный шпиль.
Обошлось, капроновый трос выдержал.
Примерно на 20 метрах трос лебедки вышел из захвата, свободно вращающаяся лебедка больше не сдерживала подъемную силу колокола и он вылетел на поверхность в сорока метрах от левого борта «Казбека».
Колокол подтянули к борту, штоковый разъем ввели в захват, СК приподняли и прижали к борту, открыли верхний люк колокола и «спасенные» подводники вместе с обеспечивающими офицерами АСС благополучно перешли на борт СС «Казбек». В кают-компании по этому случаю был накрыт праздничный стол, подводники со спасателями обменялись сувенирами, заверениями в дружбе и гарантиях спасения подводников в случае ...
На этом учение закончилось, СС «Казбек» снялся с бочек., бросил под воду три гранаты и через 15 минут бывшая «аварийная ПЛ» всплыла.
Учение, с момента покладки ПЛ на грунт, продлилось 39 часов. Все эпизоды учения были успешно выполнены. Действия экипажа СС «Казбек» руководителем учения были оценены на хорошо.
Не все прошло гладко на этом учении, да и не бывает у спасателей идеально проведенных мероприятий. Слишком сильно влияют на успех спасательных работ погодные условия, гидрология и несовершенная техника.
А через полтора месяца также успешно мы провели учение на макете подводной лодке по спасению экипажа затонувшей подводной лодки с глубины 486 метров с помощью спасательного колокола СК–64. Затем учения по обеспечению самостоятельного выхода подводников с глубины 48 метров, спасению экипажа болгарской подводной лодки с глубины 60 метров. В перерывах между учениями нашли и подняли на поверхность несколько образцов экспериментальных ракет, торпед, мин и гидроакустических комплексов, обследовали многие километры подводных кабельных систем.
Нынешним спасателям, не смотря на более совершенную технику, провести подобные глубоководные работы гораздо сложнее. Основная причина на поверхности - отсутствие достаточной натренированности из-за отсутствия достаточных средств на проведение тренировочных поисково-спасательных действий. В 60-80 годы никто из нас не считал количества расходуемого на боевую подготовку дизельного топлива, гелия, кислорода, ЗИПа и других материальных средств.
Может быть, этот рассказ о действиях экипажа «Казбека» хоть в какой-то мере поможет им в решении выполняемых задач, мы надеемся на это.
В 1993 году в ходе развала Советского Союза спасательное судно «Казбек», находящееся во вполне удовлетворительном состоянии, как и сотни других кораблей и судов, из-за отсутствия средств на содержание, списали на слом.
